Дикие партизаны.

Тихая и тёплая летняя ночь 22 июня 1941 года не предвещала ничего плохого. Однако дежурному по Августовской заставе лейтенанту Дмитрию Зорину в это утро было не по себе, словно кошки скребли на душе. В половине четвёртого раздался телефонный звонок, и лейтенант быстро взял трубку. Звонили со смотровой вышки пограничной полосы. Голос звонившего пограничника был взволнован, и его доклад ошарашил дежурного.

— Товарищ лейтенант, по ту сторону границы замечено большое скопление военной техники и солдат. Я предполагаю, что это война.

— Боец, ничего не предпринимайте, держите связь с заставой.

Лейтенант Зорин по тревоге поднял заставу «в ружьё» и доложил обстановку начальнику заставы капитану Стужеву. Застава в количестве 35 человек выдвинулась на участок границы. Начальник заставы, капитан Егор Стужев, велел бойцам взять с собой полный боекомплект. Отряд пограничников добрался до места назначения. Немецкая артиллерия била залпом по погранотряду, а батальон немецких солдат пытался прорваться через границу. На помощь немецкому батальону пришли танки.

Тридцать пять пограничников против батальона немецких оккупантов стояли насмерть. Немцам с первого раза не удавалось преодолеть сопротивление погранотряда, и тогда они пустили в ход танки. С помощью танков и артиллерии им удалось прорваться и перейти государственную границу СССР. Бой был ожесточённый и неравный. Немецкие войска превосходили численностью и техникой. Отряду пограничников ничего не оставалось, кроме как самоотверженно защищать свою границу. Лейтенант Зорин с группой бойцов отстреливались до последнего патрона. Танки сметали всё на своём пути, вдавливая гусеницами лежавших убитых и раненых пограничников. Лейтенант принял верное, как он считал, решение — надо было отходить. Собрав возле себя бойцов, которые ещё могли передвигаться, Зорин дал команду к отступлению. Так началась война для лейтенанта Зорина.

Группа из пяти бойцов, уцелевших в этой страшной бойне, пробиралась в глубь Белоруссии, стараясь идти лесом. По дорогам шла немецкая техника, машины с солдатами, впереди мотоциклисты. Населённые пункты занимали солдаты вермахта. С самолётов сбрасывали бомбы по населённым пунктам, десантировались парашютисты. Зорин надеялся, что встретит какие-нибудь подразделения Красной армии, но никто им не встречался на пути. В лесополосе Зорин скомандовал своим солдатам:

— Всё, братцы, привал. Надо малость перевести дух и думать, что дальше будем делать.

— Чего думать, товарищ лейтенант, надо до какой-нибудь деревни наведаться — жрать-то нам нечего. Может, немцы ещё не все деревни заняли. Я думаю, нам надо леса придерживаться. Да и оружия у нас нет, как-то ещё и его добыть.

Высказал свои мысли рядовой Коля Жогин.

— Правильно, рядовой, еда нам сейчас необходима. Вот только как нам оружие добыть — это уже другой вопрос. Я тоже так думаю, что из леса нам пока нечего высовываться.

Поддержал разговор рядовой Быстров.

Все задумались, как взять оружие у немцев, но надо было ещё войти в деревню и раздобыть еды. Им казалось, шли они долго, по пути были деревни, но они были заняты немцами.

— Заночуем в лесу, а наутро будем искать деревню. Лейтенант Зорин посмотрел на бойцов и добавил: — Вы, наверное, думаете, что мы оставили поле боя и драпаем, как трусы?

Все молчали, потупив глаза в землю. Только сержант Данила Корж высказал своё мнение:

— Да, товарищ лейтенант, как-то не по-людски получилось. Выходит, что мы бросили своих товарищей, а сами спасали свои шкуры. Выходит, что мы дезертиры? В военное время нам грозит расстрел.

— Ты, Корж, не прав. Мы товарищей не бросали, сам видел, что из отряда уцелели только мы. Что, если и мы бы погибли, это что-то изменило? Сами видели, какое превосходство было на стороне немцев. Наши товарищи и мы сражались до последнего. Я принял такое решение — «отойти», чтобы те, кто выжил, смогли отомстить врагу за смерть своих товарищей. Вся ответственность лежит на мне, и только я в ответе за свой поступок.

— Хорош вам спорить, что сделано — то сделано. Ты, товарищ лейтенант, поступил правильно. Если мы будем живы, то отомстим гадам за наших товарищей. А перед трибуналом мы все в ответе. Пытался разрядить накаляющуюся обстановку рядовой Глеб Сутырин.

— Ладно, бойцы, давайте спать, а то уже вечереет. Завтра будем искать деревню.

Все, кто как мог, приспосабливались ко сну.

— Спасибо, Глеб, за поддержку. Лейтенант поблагодарил Глеба Сутырина. — А теперь отбой!

Глеб в ответ пожал руку лейтенанту.

Проснувшись, попив воды из армейских фляг — больше у них ничего не было, только вода, начали собираться в путь искать деревню. Шли лесом. Вышли на просёлочную дорогу, по всей вероятности, ведущую к какому-нибудь населённому пункту. Пройдя лесом вдоль дороги, они вышли на хутор. Было всего два дома, решили присмотреться к местности, а вдруг в хуторе немцы. Прошло несколько часов ожидания. Во дворе одного из домов появилась женщина, очевидно, она вышла во двор кормить скотину, которая стояла в хлеву во дворе. Скотины, видимо, было много: мычала корова, барашки блеяли, куры кудахтали и хрюкал поросёнок.

Зорин решил выйти к хозяевам с сержантом Коржем. А вдруг им хозяева помогут и не прогонят как непрошеных гостей? Хозяйка ещё возилась во дворе со скотиной, а когда вышла, то увидела перед собой незнакомцев в потрёпанных гимнастёрках.

— Ой! — воскликнула она, напугавшись неожиданной встречей с непрошеными гостями. — Вы откуда, солдатики, такие взялись?

Лейтенант попытался успокоить разволновавшуюся хозяйку:

— Да мы, женщина, с границы. Война пришла на нашу землю. Мы вот уцелели, но много наших товарищей полегло на границе. Нам бы малость что-нибудь покушать, а то какой день без еды лесами пробираемся. Вы наших военных нигде поблизости не встречали?

Женщина перевела дух, поставила на землю подойник с молоком и шёпотом начала разговор:

— Вы бы здесь не маячили, а то как муж мой выйдет да вас приметит — он у меня в полицаи пошёл служить. Спрячьтесь за двор, я вам что-нибудь вынесу поесть. Сколько вас, двое или больше?

Лейтенант задумался — отвечать ли на этот вопрос, а вдруг сдаст их своему муженьку-полицаю. Всё же решился сказать правду:

— Пятеро нас осталось в живых из тридцати. Просьба к вам, Вы мужу про нас не говорите.

— Да ты что, служивый, что я, дура совсем, на себя грех брать. Ждите, я сейчас.

Женщина, подхватив подойник, частыми шажочками поспешила к дому. Прошло немного времени, лейтенант с сержантом ждали женщину за углом двора, она появилась с большой корзиной, которая была наполнена едой. Так же частыми шажочками она подошла к углу двора.

— Вот вам, милые, что Бог послал.

Женщина протянула корзину лейтенанту, тот, взяв корзину, сердечно поблагодарил её:

— Спасибо Вам сердечное за вашу доброту! А муж-то зачем в полицаи пошёл?

Женщина потупилась, она явно не ожидала такого разговора.

— Он у меня от боязни, со страху пошёл. Ему сказали: «Всё отберём и дом сожжём, а нас расстреляют». Ой, милые, сколько эти гады народу погубили, сколько деревень сожгли вместе с их жителями. Вы, сынки, отомстите им за всех нас. А муж мой перед Богом ответ держать будет. Ну, с Богом идите. — Она перекрестила их.

— Скажите, можно ли с вашим мужем договориться о помощи? — неожиданно спросил сержант.

— А что я ему скажу? Что вы от него хотите? Если он будет согласен с вами встретиться, то приходите завтра На этом они расстались, и женщина собрала для них обильное угощение. Наконец-то бойцы наелись вдоволь и начали расспрашивать о жителях хутора и о том, что происходит вокруг. Лейтенант рассказал, что немцы оккупировали большую часть территории и как они выжигают деревни вместе с их жителями. Эти новости вызвали у всех сильное возмущение и желание отомстить врагу.

С мужем той женщины они решили встретиться на следующий день, решив, что будь что будет.

На следующий день лейтенант и сержант снова пришли на хутор и стали ждать в условленном месте за углом двора. Они прождали долго и уже собирались уходить, когда появился тот самый полицай — крепкий бородатый мужчина, который подошёл к ним. Остановившись, он грубым голосом крикнул:

— А ну выходите, басурманы, что попрятались! Коли звали, то говорите, что надо, с чем пришли!

Из-за угла двора появились лейтенант и сержант. Первым заговорил лейтенант Зорин:

— Да мы особо не прячемся, не басурманы, а чисто православные.

— Вижу, православной чистоты в вас мало, тоже, небось, церкви разрушали да у народа последний кусок хлеба отнимали? А то, что я своим горбом, потом и кровью заработал, и это вас не касалось — всё рвань пьяная отобрала. Жаль матушку Россию, страдает от всякой нечисти. Вот и ныне враг лютый напал. Золотые горы обещают, снова тот же лозунг, но наоборот — земля буржуям, фабрики фабрикантам там. Только буржуи и фабриканты будут из них, а мы снова в кабале у них окажемся. Меня Фёдором мама с папой окрестили.

Фёдор разошёлся не на шутку. Выждав момент, когда он остынет, лейтенант начал свой разговор:

— Зря ты, Фёдор, Советскую власть хаешь. Да, было время, перегибали палку, надо было возрождать новую страну, и времена были тяжёлые — 1-я мировая война, а после гражданская. Но я сейчас не об этом, помощь твоя нужна. Оружие нам нужно, чтобы этих гадов бить. Сможешь помочь?

Фёдор, прищурив глаз, пристально взглянул в глаза Зорину. Погладив бороду, он ответил:

— А ты, лейтенант, с чего это взял, что я тебе помогать буду? Ты что, не вразумил, кто я есть? Я вот вам обоим жахну по затылку и отволоку в комендатуру. И будите вы спокойно болтаться в петле на центральной площади. Тебе, лейтенант, такой наказ — снимай форму, пока не поздно, надевай крестьянскую одежду, да и тебя, малой, это касается. — Обратился Фёдор к сержанту. — А теперь слушай сюда, лейтенант. — Фёдор подошёл почти вплотную к Зорину. — Оружие не смогу достать, а вот совет дельный дам. Отведу я вас к одним хорошим людям. Что-нибудь про партизан слышали? — Фёдор ждал, что на это скажет лейтенант.

Лейтенанта слова Фёдора настораживали, но он ответил без всякого страха в голосе:

— Нет, Фёдор, про партизан я ничего не знаю, но мы бы хотели к ним присоединиться.

— Вот и ладненько. Собирай своих, прямо сейчас вас туда и сведу. Давайте не мешкайте, каждая минута дорога.

Через час отряд лейтенанта ждал Фёдора на том же месте. По лесу за Фёдором шли молча, стараясь лишний раз не создавать шума. Фёдор за всё время не обронил ни слова, лишь иногда оборачивался назад посмотреть, всё ли в порядке. На одной из опушек леса Фёдор дал условный сигнал криком филина. Через некоторое время к ним вышел человек с винтовкой. Они по-братски поприветствовали друг друга.

— Вот, Кузьмич, пополнение тебе привёл, принимай.

— Рад, людей у нас мало, тем более военных, да ещё офицеров. Так, ладно, в отряде познакомимся поближе. Вас проведут в лагерь. — Кузьмич окликнул кого-то:

— Веселуха, проводи товарищей в лагерь, а я с Фёдором погутарю.

Вышел молодой парнишка лет 15-ти.

— Что, товарищи, прошу идти за мной. Мы всегда рады пополнению. Веселуха шёл молча, лишь иногда что-то говорил о своей деревне, которую немцы сожгли.

— Веселуха, это твоё прозвище? —