Проект "ХРОНО" За гранью реальности

остальные строители, будучи сами поголовно «на рогах», припомнить не могли. Убийца, было подался в бега, но через день нашли его удавившимся на кривой березе, в перелеске, что в паре километров от села. Но даже по мелочам, у Горохова дел было полно, то вправлял мозги запившему сельчанину, то профилактическая беседа с поднадзорным, то дежурство на дискотеке в клубе. На дискотеке черневская молодежь все норовила выяснить отношения с ребятами из соседнего села, которые, по их мнению, слишком откровенно тискали местных девок. Парни частенько кровянили друг другу носы, а то и прореживали зубы, но дрались всегда честно, без ножей, да и упавших почти не били. Время от времени приходилось мирить поссорившиеся семьи. Когда муж начинал по пьяни поколачивать жену «за блядство» или, когда в опорный, прибегала заплаканная тетка с жалобами что «Гришка мой, вторую ночь дома не ночевал, не иначе у этой суки, опять…». Иными словами, идея съездить с ночевкой к Лопатину на пасеку, чем совместить приятное с полезным, ему явно нравилась. Да еще, положа руку на сердце, тяготило, что, совсем он в ежедневной рутинной работе, позабыл отца погибшего лучшего друга, который ему самому отца заменил.
Когда Андреич по пьяни в правление с винтовкой прискакал и шороху там навел, Сергей посчитал более всего виноватым себя. Корил за то, что оставил дядю Васю одного наедине с его горем, потерями и самогоном. Сейчас, мерно покачиваясь в седле рядом с ним, пытался расшевелить Лопатина, вернуть ему доброе расположение духа шутками и пересказом новых анекдотов, привезенных из дежурной части районного отдела милиции. Но, находясь в добродушном настроении, только уже на подъезде к заимке, милиционер обратил внимание, что Василий явно не в себе.
— А вот еще, дядя Вася, — начал очередной анекдот участковый, — Сидит заяц на пеньке, читает книгу. Подходит волк и говорит:
— Чего читаешь?
Заяц:
— Логику.
Волк спрашивает:
— А что это такое?
— Hу, я тебе сейчас все объясню. Вот у тебя спички есть?
— Есть.
— Значит ты куришь? Да?
— Да.
— Если куришь, значит пьешь?
— Точно.
— Если пьешь, то есть деньги?
— Да.
— Если есть деньги, значит баб ебешь?
— Слушай, точно.
— Если баб ебешь, то не пидарас?
— Слушай, заяц, дай почитать?
Заяц дал ему книгу.
Сидит волк, читает книгу. Подходит медведь. Тот ему:
— Что читаешь?
— Логику.
— А что это?
— Hу, объясню на примере. Вот у тебя есть спички?
— Hет.
— ...тогда ты пидарас.
Уже к концу анекдота Сергей с трудом сдерживал смех, а потом рассмеялся, чистым, заразительным смехом, но Лопатин, только кисло, натянуто улыбнулся.
— Да что с тобой, дядя Вася?! — недоуменно спросил офицер, — ты сегодня сам не свой! Я вот не пойму, ты давеча, мне пенял, что я давно у тебя не был. А сейчас я все дела отложил, к тебе еду, — участковый, нервно снял фуражку и придерживая одной рукой поводья, вытер другой пот со лба, — думаю посидим, поговорил, ну выпьем по маленькой. Но ты как, прости за сравнение, на похороны едешь!
Лопатину сказать было решительно нечего, он мучительно подбирал слова, но в результате только промычал что-то нечленораздельное. Некоторое время ехали молча. Вскоре из-за поворота лесной дороги показалась большая поляна с плетнем, крышами дома и надворных построек. Василий, затаив дыхание так, что моментально пересохло в горле, ждал выстрелов, потом пришпорив коня, обогнал угрюмого Горохова, и поехал так, чтобы между возможным невидимым стрелком и Сергеем оказался он. Но все было тихо. С лаем выскочил встречать хозяина пес, бешено вертя хвостом и пригибая почти к земле, скалящуюся голову. Василий расседлал коня, отвел его в конюшню, задал овса и поставил рядом ведро с водой. Сергей был тут как дома, поставил коня в стойло рядом с хозяйским. Серко обнюхал спешившегося милиционера и дружелюбно повиливая хвостом взлаивая, побежал за хозяином, идущим к дому. Лопатин быстро огляделся по сторонам. Во дворе все было как всегда, гостя, похоже, в доме не было. Горохов, настроение которого испортилось, угрюмо шел вслед за хозяином.
Оба проголодались. Время было бестолковое, обедать уже поздно, а ужинать еще рано.
— Сейчас, Сережа, я яиц в курятнике наберу, пожарю на сальце, по-быстрому, а через часок каши гречневой сварю, да тушенкой приправлю — приговаривал Василий, поднимаясь на крыльцо.
Миновали сени. Горохову лопатинский дом был второй родной. На пороге кухни он осмотрелся, все было, как всегда. Он, принимая во внимание последние события, думал увидеть в доме бардак свойственный сильно пьющему человеку, но был удивлен тому, что на кухне чисто. Андреич суетливо метался по кухне, открывая дверцы шкафов, то ставя что-то на стол, то убирая, что-то приговаривая, то ли Горохову, то ли сам себе.
На гвозде, вбитом в дверной косяк, ведущий в сени, рядом с облезлым старым зеркалом висела серо-зеленая кепка. Сергей машинально снял ее с гвоздя и покрутил в руках. На лицевой стороне над матерчатым козырьком и клапаном с пуговицей, зловеще блеснула матовым металлом нацистская мертвая голова. Почему-то милиционера пробил озноб.
— Дядя Вася, а это тут откуда?! — Лопатин обернулся и с трудом сдержал в себе матерное слово, увидев в руках участкового немецкую кепи Кудашева.
— Это, ну… ты ж знаешь в наших-то, смоленских лесах, чего только после войны не валяется, — выпалил Василий первое, что пришло в голову и добавил, — ну я это, в курятник по-быстренькому за яйцами схожу. И быстро прошмыгнул мимо Горохова во двор. Сергей хмыкнул, дивясь такой резвости хозяина, продолжая рассматривать кепи, развернул, поднес к лицу. От него ощутимо пахло не знакомым запахом хорошего одеколона. И вообще, головной убор не выглядел провалявшимся более тридцати лет в смоленских лесах.
Сергей недоумевающее пожал плечами, повесил кепи опять на гвоздь, прошелся по кухне, выглянул в окно. Еще раз обратил внимание, что в доме прибрано, подумал, что Лопатин молодец, за порядком следит, даже если со стаканом дружит. На столе на чистом белом полотенце лежала вымытая посуда. Большая миска, две глубокие тарелки, две ложки, две вилки, две кружки. Милиционер поднял вилку, покрутил в руках, хмыкнул еще раз, в голове рождалась какая-то мысль, но, не оформившись, исчезла. Он только почувствовал вдруг, как сильно проголодался. Не торопясь, расстегнул и снял портупею с кобурой, стянул китель, снял галстук и расстегнул верхние пуговицы форменной светлой сине-серой рубашки. Форму, Сергей повесил на вешалку у входа в кухню, водрузив сверху фуражку, еще раз неприязненно покосившись на висевшую рядом на гвозде кепи с «Мертвой головой».
Снял одежду и почувствовал, как душно в помещении. Горохов открыл створки кухонного окна, из курятника слышалось недовольное квохтанье, видимо, дядя Вася как раз в этот момент экспроприировал у несушек яйца. Милиционер постоял немного у окна, облокотившись на подоконник. Хотя день уже был на излете, жара стояла прежняя, и малого ветерка, который принес бы прохладу, не было. Сергей по-свойски, все ж таки второй родной дом, прошел в светлицу, там было попрохладней, тоже приоткрыл окно, окинул взглядом комнату, заглянул в соседнюю дверь. В спальне, которую занимал когда-то Николай, а потом Машка, было аккуратно прибрано, ровно заправленная постель, как будто только сегодня была застелена покрывалом без единой складки. Он машинально взял лежащую на столе книгу, оказалась «Хождение по мукам» Алексея Толстого. Не то чтобы участковый был любителем почитать. До Лопатинской дочки уж точно ему было далеко, но в свое время читал именно эту книгу, которую сейчас держал в руках. Вздохнув от мыслей о прошлом, положил ее обратно на стол и вышел в зал. Сергей сел за стол, и стал поджидать возвращения хозяина, с каждой секундой все сильнее чувствуя подступивший голод.
Хлопнула дверь. Андреич, что-то бормоча, стал суетиться на кухне. Гремел посудой, слышно было как он, матерясь, запаляет примус. Прибор не хотел сначала зажигаться, а потом сдался. И минут через пять Лопатин вошел в комнату, вытирая руки полотенцем.
— Ужо несколько минут, Сережа, и яичницу поедим, а потом я баню затоплю. Вечерять же будем как следует, каши гречневой сварю с тушенкой. Василий показался Горохову каким-то уж очень суетливым, чего за Лопатиным старшим никогда не водилось. И в тот момент каким-то глубинным чутьем, подкрепленным профессиональным опытом, понял милиционер, что-то тут не так.
Но, как будто все было нормально, ничего особенного, а вот давит что-то на сердце. Вот знаешь, что должно, что-то произойти, и ничего с этим не поделаешь. С этой минуты, чтобы Василий Лопатин не делал, не говорил, все уже откладывалось в голове Сергея с каким-то новым чувством недоверия, хотя виду он никакого не подавал.
Поспевшую к сроку яичницу с салом смели моментально, пропустив по сто грамм крепкого настоянного на прополисе самогона. Ели практически молча, а потом Андреич почти сразу сорвался готовить баню. Горохов опять подошел к окну, на дворе хозяин брал с поленницы дрова и носил в баню, из трубы которой уже струился дымок. На примусе, на самом малом огне, упревала в горшке каша. Сергей прикинул, что протопится баня никак не раньше, чем часа через два, к тому времени каша давно готова будет. Как-то не ко времени… за стол садиться нужно, а он баню топит. Ну что же, не будет же дядя Вася два часа во дворе торчать, в дом придет.
Уже иными глазами, с другим чувством прошелся глазами участковый по комнате, вышел на кухню, еще раз глянул на висящую у сеней на гвозде вражью кепку, хмыкнул и вернулся в зал. Потом заглянул в спальню. Все было в доме по-старому, привычно… все, да не все. Горохов придвинул к открытому окну стул, сел на приятном сквознячке, закинув ногу на ногу, достал из пачки «Пегас» и, не торопясь, закурил, пуская сизый дым во двор.
Все слишком чисто и прибрано. Слишком для того небритого, разящего перегаром, неряшливо одетого Васьки Лопатина, который предстал третьего дня перед хмурым взором старшего лейтенанта милиции Сергея Горелова. Постель в комнате Маши Лопатиной явно застелена недавно, да так, что ни складочки. Даже старшина роты, старший прапорщик Шарко, которого не раз вспоминал после армии Сергей, не нашел бы до чего докопаться. Последний раз, как помнил Горохов, Машка приезжала к отцу на несколько дней весной, в конце марта. Но на столе нет и намека на пыль, на это Сергей обратил внимания еще когда книгу брал. Либо дядя Вася дома генеральную уборку делает регулярно, и Наташке с ним, невероятно, дико повезло… Но вот последнее время встречал его участковый в Чернево то уж если не навеселе, то уж точно с изрядного похмелья. Хм… опять как-то странно. А вот в зале кровать застелена тоже недавно, но напоминала скорее гладильную доску, что не мешало, правда, старому, драному Лопатинскому коту Ваське, крепко спать у подушки, набираясь сил перед ночными похождениями. На кухне посуда разложена аккуратно. Но уж точно бобылю то две ложки, две кружки и по две тарелки незачем на столе держать.
Сергей затушил сигарету. Солнце почти скрылось за лесом, не меньше шести пополудни, подумалось ему. Жара спадала, обступивший поляну с домом и пасекой лес рано скрадывал солнышко. Горохов с улыбкой глянул на работающего во дворе