Выворот-нашиворот

противоположного. Он может вызвать заминку, короткий период борьбы с самим собой, но остановиться уже невозможно, потому что… ну просто очень  хочется. Все зашло слишком далеко и остановить летящий снаряд сложно, если вообще возможно, гораздо проще было бы раньше не допустить выстрела. А сейчас все вышло из-под контроля и ты уже не властен над собой.
Но курение не приносит ожидаемого удовольствия.  После долгого перерыва это скорее неприятно, хотя один плюс все-таки есть -  свербящее, подспудное желание, наконец-то удовлетворено и наступает покой, который почти компенсирует  разочарование. Почти.
Бывает и по-другому. Ты видел многое, многое пережил, а попробовал еще больше. Жизнь провела по всем уровням от замызганных вонючих притонов, где из мебели только облезший матрас, лежащий на полу, а из посуды, только болтушка, до гламурных тусовок, где после очередной «дорожки» догоняются «Хеннеси».  И все же хватило ума, не остаться нигде, и главное – сохранить здоровье, ни гепатита, ни какой другой заразы. Или может просто повезло?  И жизнь ответила взаимностью, как-то сразу наладилась. Хорошая интересная работа, стабильность, ты при всем и все при тебе, живи и радуйся. Так долго что-то искал, а оказывается не там. И ты радуешься. Пока еще робко и неуверенно, как бы боясь спугнуть то, что сейчас в твоей жизни происходит, но постепенно все больше и больше, со временем осваиваясь в новом мире и становясь своим.
А вот и первый отпуск, разумеется оплачиваемый. Впереди четыре недели отдыха,  ты наконец-то вдоволь выспался, и сидишь один. Есть место, есть деньги, больше чем ты можешь придумать, на что потратить и ты начинаешь перебирать номера в телефоне, их там сотни, но они почти все по работе.  Обзваниваешь всех знакомых, целых два человека, кто еще общается с тобой. Может просто, потому что редко пересекался с ними раньше и не успел испортить отношения. Ответ да, но не сегодня. Ребенок болеет, завтра на работу и так далее. Поэтому приходится сидеть одному и смотреть  на головы говорящие в телевизоре.
В ящике стола ты находишь старую записную книжку, которую почему-то не выкинул. Она еще с тех времен, когда мобильный был непозволительной роскошью, а может и не был, а просто постоянно куда-то и/или за что-то уходил. В ней гораздо больше людей, которым можно позвонить. Ты почему то не звонил им уже очень давно, и наверное на то была причина, но почему бы не позвонить сейчас. Многих номеров уже не существует,  они отключены или заблокированы.  Наконец, дозваниваешься до одного старого знакомого. Этот подойдет, когда-то неплохо отдыхали.  Там ответ – «Всегда!»
К тому же где-то внутри возникает желание похвалиться перед кем-то. Да было тяжело, да лез на стены, но перетерпел на сухую, даже не на стакане, без всяких больничек и посторонней помощи. Правда  до этого, лечился, но как вышел, почти сразу сорвался, и доза стала прежней буквально за три-четыре дня.  Выстоял, удержался и начал новую жизнь. На этот раз окончательно. Даже сам не понимаешь, как можно было так жить раньше.
Пришел твой старый знакомый. Когда-то общались. Прошло около двух лет, а может чуть больше, но человек, который пришел к тебе сейчас, больше не тот, кого ты знал. Такие как этот всегда приходят, иногда они приходят просто так или даже на всякий случай. А вдруг «че»? Первое, что сразу бросается в глаза - небольшие свежие царапины, как будто по лицу хлестнуло веткой, когда он падал с дерева или продирался сквозь кустарник. Само лицо худое и костлявое, без щек с торчащими скулами, характерные прыщи, которые не имеют ничего общего с подростковыми угрями, ну и естественно глаза. Этот взгляд не перепутаешь ни с каким другим. Глаза глубоко посажены, как будто впали, они не выражают ничего. Два «водянистых», белесо-мутных, глаза, больше похожих на рыбьи, чем на человеческие. Ощущение, что на тебя смотрит тело человека, а не он сам. Если не знать заранее, то невозможно было бы определить сколько ему лет. По высушенной худощавой фигуре можно принять его за долговязого подростка, а по лицу он уже взрослый мужчина, который перенес какое-то тяжелое заболевание. На самом деле ни то, ни другое.
Он тоже не знает, как себя вести. Он вообще вряд ли что-то помнит. Но одно понятно однозначно, что он не оценит того, как изменилась твоя жизнь. Нормальный человек оценил бы, но не наркоман. Наркоманы со стажем вообще очень конкретный народ. Они всегда четко знают, что им нужно, а остальное им со временем становится не интересно.  Отпадают даже самые необходимые потребности, типа лечения больных зубов. Когда-то давно, ты с компанией ездил на шашлыки с ночевкой.  Ездили, на самом деле по грибы. Но с собой взяли палатку, бутылку вина, по бутерброду и мешок сушек. А значит шашлык. На обратном пути один потерял сознание, температура поднялась под сорок. Когда электричка пришла в город, то вызвали неотложку и увезли его прямо с вокзала. Как оказалось позже,  у него лопнул аппендикс, гной попал в брюшину и начался перитонит. И за все время он не сказал ни слова.
И это читается во взгляде гостя - это пока еще не уверенный, но вполне различимый хищный взгляд. Это взгляд не сильного, опасного хищника, этот не такой,  а скорее  подлый взгляд крысы-шушеры, которую пустили на «зажиточный квадрат». Ты как человек, повидавший всякое, улавливаешь это интуитивно.
Ты старался избегать общения с действительно лютыми нарками, только когда прижимало, нужно было взять и негде. С теми, кто уже уволок все,  что можно из дома, и теперь зарабатывал грубым разбоем, и ничем другим. С ними никто старался не общаться.  Они образовывали свой круг из тех, кто уже идет до конца, колется одним шприцем в десятерых, ворует, пока никто не видит, у знакомых, которые еще не в курсе и пока пускают.  А твой старый приятель не внушает доверия. Но и особых опасений он тоже не вызывает. Такой максимум попросит мобильный, чтобы позвонить, спустится на этаж ниже, чтобы якобы поговорить на личную тему, и  потихоньку уйдет. Но в квартиру ты его все равно не пускаешь, объясняя тем, что там предки, и выходишь вместо этого с ним в подъезд.  Зная, что на его телефоне несколько копеек, даешь свой, предварительно отключив определение номера. Чтобы он позвонил и дал отбой двум «нормальным пацанам, с которыми не обламаешься».  Ты сам их не знаешь, но они должны были выдвигаться сюда, когда вы тут уже определитесь чего-кого.
Но потихоньку завязывается беседа. Первое неприятное впечатление постепенно сглаживается. Постепенно начинаешь узнавать того человека, которого знал когда-то, убеждаться, что это он. И с интересом слушаешь, как он без утайки рассказывает как жил все это время.  Когда ты общался с ним последний раз, он работал автомехаником, потихоньку зарабатывал, ну и позволял себе в свободное время. По его словам позже, из-за какого-то сокращения, он остался без работы. Он особо не расстроился, так как было куда идти, молод, есть специальность, поэтому решил устроить небольшой отпуск на неделю-другую. Отпуск неожиданно затянулся. Каким-то непонятным ему же самому образом оказалась проданной  его квартира, а на деньги от продажи отпуск продолжался, при этом он жил и ночевал, где приходилось. Но деньги, как и все хорошее, быстро закончились, на оставшуюся сумму он лег в больницу, а после лечения, от некуда податься, пришел к родителям. Они выругали, отец дал в морду, но простили и приняли, однако настояли, чтобы он зашил блокиратор, так что теперь героин для него это навсегда закрытый путь.
Ты, как человек неглупый, конечно же, не веришь, что было сокращение. Скорее всего, парень просто стал похабно относиться к работе, или даже приходить в нетрезвом виде. В конце концов, его просто попросили собрать вещи и освободить рабочее место.  Виноват во всем естественно он сам, но ты не говоришь этого ему. Потому что он сам это прекрасно понимает. Все эти слова, про то, что виноват кто-то другой - это просто формальность, чтобы хоть что-то прозвучало, приглушив немую безысходность этого момента.
Встречаешь кого-то, прежде близкого  и рассказываешь все, как есть, потому что уже все равно и хуже вроде быть не может. А этот нечаянный слушатель, после этого идет и рассказывает твою жизнь, которую ты ему доверил, как похабную забавную байку. Просто рассказать хоть  что-нибудь, кому-то малознакомому, с кем он уже, может быть, и не увидится, и, своим блеянием, избежать неловкого молчания, или произвести дешевое впечатление.  «А помнишь такого-то? С ним учились/работали/проживали рядом. Так он вообще конченый тип…». Или другие, что надувшись пивом, в порыве копеечных, синячьих эмоций, начинают бубнить о братской дружбе, и требуют от тебя подтверждения, жмут руку, теперь братья по крови, спина к спине, тыры-пыры, а после пустячной ссоры, настолько пустячной, что даже не важно, кто виноват, клевещут на весь белый свет. Но это лишь частный пример. Этих моральных балаболок, на самом деле, очень легко узнать – на едине с тобой, они говорят о других иначе, чем когда те другие присутствуют. Вплоть до наоборот. При этом совершенно этого не замечают.  Тогда-то и понимаешь, что между торчками и не торчками, в плане общения, нет никакой разницы. Просто у торчка  интересы другие. Фактически он даже будет почестнее, потому что торчок либо лжет, либо нет, а неторчок либо лжет, либо не лжет, либо лжет, а сам думает, что не лжет, потому что лжет самому себе, и одновременно кричит на тебя, чтобы ты не лгал когда ты ему об этом говоришь. Так что торч – это обычный неторч, с которого сорваны все двойные стандарты, потому что торчу до них уже дела нет.
А на прощание этот человек говорит тебе, что ты виноват сам. Будто ты этого не знаешь! Да любой наркоман знает, что виноват сам. И не строит по этому поводу никаких иллюзий или самообманов. И ему не западло рассказать это прямо в глаза. Вот только слушатель, не понимает. И следует бессловесная просьба: «Уж лучше ты придумай историю про форс-мажор, который поломал твою жизнь и толкнул тебя на путь саморазрушения.  Я тебе, конечно, все равно не поверю, но тогда будет повод притвориться, что я тебе сочувствую».   Просто это выражение «ты сам виноват», это завуалированный способ пнуть лежачего и больного, чтобы ощутить гаденькое, низкое удовольствие.  Это своего рода хвастливое «прав все-таки я, а не ты».  И это конечно так, но тот,  кто тебе  это говорит, не учитывает, что здесь он произносит это, попивая пивко, а в Голландии, он говорил бы это, попивая пивко, да еще и курнув, в придачу.
Твой старый знакомый, говорит, что из-за проблем со здоровьем ему крайне нежелательно пить, а может сразу прямо предлагает. Но есть возможность взять прямо сейчас, быстро и качественно.
И ты ловишь себя на мысли, что уже сам ждешь этого предложения. Незаметно для себя самого, но ты снова вступил в эту атмосферу, и как-то даже проникся ею. Еще, вчера, когда ты ехал на своем автомобиле по городу, в тепле и комфорте, слушая приятную музыку, ты бы даже не обратил внимания на какого-то «васю», быстро семенящего по улице и вжавшего голову в плечи чтобы хоть как-то согреться, одетого, несмотря на зиму, в тонкую ветровку, спортивные штаны и кроссовки. Но сейчас он как-то оказался перед тобой, и чем-то призрачным и