Выворот-нашиворот

далеким становится уже твоя новая жизнь и ее ценности. Зато всплывают прежние.
В конце концов, есть все условия, впереди куча времени, поэтому вполне возможен разумный компромисс, контролируемое употребление. Да и приятно почувствовать, что теперь  уже не нужно ломать голову, где взять недостающий полтинник, рыться в одежде и расправлять мятые десятки. Можно сразу зарядить на столько, сколько надо, лучше с запасом, потому что принесет все равно меньше.
Не важно, какое решение ты принял, но от этого кадра в любом случае нужно избавляться. Если не удержался, то сейчас начнется почти интимный процесс, который требует покоя и сосредоточенности.   После столь долгого перерыва, подобно вулкану просыпаются давно забытые чувства. От нетерпения начинается дрожь в руках, а где-то в утробе начинается урчание. Именно это дикое неконтролируемое желание причиняло боль. Со временем оно утихло, не находя поддержки и питания, но теперь возникло вновь, с прежней непонятно откуда взявшейся силой, как будто почуяв, что дан зеленый свет. И тебя уже почти прет, хотя еще нет на то причины. Тебе просто хорошо, очень хорошо, а при мысли, что сейчас будет еще лучше, становится еще и еще лучше, и так по нарастанию. Вот и точка невозвращения. И здравый смысл, а скорее последний проблеск трезвости пытается ска… Нах, смысл!  Ты сам уже недоумеваешь, а твой здравый смысл тем более, как это сейчас можно остановиться, зачем?
А может ты отказался. И, почти без предлога, ты заходишь домой и закрываешь двери. Буквально на несколько секунд замираешь, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями и идешь назад к креслу. А еще немного погодя, с брезгливостью вспоминаешь своего гостя, и тупое, как мычание, косное и бесцельное существование наркомана.
Джон замечал точку невозвращения всегда, без исключения. Даже когда уже не должно возникать ни сомнений, ни колебаний, потому что привык и тупо живешь, как автомат, а он все равно чувствовал ее где-то там. А сейчас он не просто уловил ее, а находился в ней. Прямо в этот самый момент. Окружающий мир, будто замер, а все вокруг, было, как будто наэлектризовано. Он знал, что сейчас происходит, но, почему-то, этот раз был другим. Ему как-то удавалось, растягивать этот миг во времени.
Он вспомнил, как читал где-то, о подобном способе бросить курить. Просто говоря себе, что закуришь через час, действительно собираясь, через час, закурить. Но когда проходит час, опять появляется какая-то решимость, и даешь себе еще час. Джон чувствовал этот миг. Он встал, прошел через всю комнату, вернулся.  И тут в нем появилось чувство непонятной силы, он почувствовал себя взрослым мужчиной, который сам творит свою судьбу.  Он просто выдержал. С каким-то легким сердцем, несмотря на изменение планов, он вернулся к прежней жизни. Забросив все куда-то в ящик. И он по праву гордился собой, потому что поборол самое настоящее искушение, по сравнению с которым, желание закурить, до определенного момента, простой соблазн.  
Этим же вечером он размышлял о случившемся. Теперь он по-другому относился к точке невозвращения. На самом деле - это момент выбора, момент принятия решения. Когда сможешь вернуться оттуда, остановиться в такой момент, то становишься полностью свободным. Теперь ты сам решаешь принимать, или нет, по настоящему, владея ситуацией, а не идя на поводу у желаний, как безвольное животное Ты можешь жить обычной жизнью, а в выходной ничто не помешает получить удовольствие… Ну и горечь! Запить, срочно!
Джон, скотина, не спорь со мной, как всегда. Из точки невозвращения нет пути назад. А если нашел, то это еще не она. Если завязал, то ее просто никогда больше не будет. А твое решение и время, проведенное до вечера – твоя новогодняя ночь.


Глава последняя. Она же Эпилог. Она же Послесловие. Она же Конец.  (не дай бог Заключение).

С момента, описанного в предыдущей главе, по мнению всех людей в мире, прошло около трех месяцев. В этом несложно убедиться самому, если заглянуть в календарь.  Но есть человек, который уверен, что после его «точки невозвращения» прошло не больше пары недель, а все остальные, особенно календарь, просто нагло гонят. Именно для него эпилог расположен тут. С его восприятием времени, эта книга выглядела бы именно так.
Сейчас этот человек спит, причем спит уже двое суток, но это не обычный сон, а скорее провал в какое-то черное забвение без всяких снов и видений. Когда он очнется, то у него будет ощущение, что он лишь на секунду прикрыл глаза и тут же открыл их снова. Примерно после первых суток сна, он встал и выпил всю ржавую, затхлую, водопроводную воду из банки для полива цветов, потом снова лег. Но он сделал это автоматически, так и не проснувшись, и никогда этого не вспомнит.
Проснувшись, он пойдет на кухню. По пути он будет останавливаться, чтобы перевести дух, но не потому что устал физически, а потому что совершенно обессилен морально. Резкие движения будут казаться чрезвычайно трудными, а целенаправленная деятельность почти не выполнимой.  Он будет чувствовать отвратительную слабость и неспособность ни к чему, а при совсем небольших усилиях обливаться пОтом и ждать, пока успокоиться сердцебиение.
В конце концов, он выздоровеет. Уловит общее со всеми течение времени. Вот только он никогда не поймет, что же происходило в эти две недели, а для остального мира, в эти три месяца. Будет пытаться, но не сможет. А так же забудет многое из того, что было до них. Потому что прошло время, но главное, потому, что станет мучительно жаль, всего того, что вернуть невозможно. И тогда останется одно единственное решение не грузиться, чем попало, а жить дальше, как будто ничего и не было.
А пока он спит, не зная, что ему предстоит… эй ты живой? Ты хоть дышишь? Не пугай меня… вроде теплый… и дышит… Ну и хорошо.

Глава посвящается Лао Цзы и Баяну Ширянову.

Орчата.

Петрович ничего не успевал, поэтому был рассержен и старался работать как можно быстрее. Несколько дней назад молодой сотрудник Виталий уволился, при этом попросил, чтобы все прошло поскорее. Петрович пошел ему навстречу и Виталий исчез. Тем более,  он стал частенько не являться, а потом, задним числом, оформлял отгул.  Никаких сложностей это увольнение не предвещало,  работа была распределена между теми коллегами Виталия, которые были в курсе его дел. Но как будто нарочно, позвонил генеральный и потребовал отчеты. Теперь Петровичу приходилось самому на скорую руку, сводя в единую таблицу, данные других отделов, составлять план на будущий квартал.
Состыковывая сроки и суммы, иногда просто копируя данные из старой документации, или просто по опыту прикидывая приблизительно, Петрович подумал, что нужно опять искать человека. Он жалел, что отпустил Виталия так быстро. Сейчас он был бы кстати. В целом, он работал хорошо, претензий по качеству к нему никогда не было. Но что сделано, то сделано. Определившись в этом, Петрович тут же забыл о нем.
Позвонила жена и попросила его, как освободиться,  забрать дочь из детского сада, так как у нее самой не получалось. Петрович сказал, что заедет и продолжил составлять таблицу. Все таки опыт – великое дело. За пару часов он закончил работу, на которую у другого менее опытного человека ушел бы весь день. Дальше все равно придется корректировать, возникнут непредвиденные обстоятельства, задержки и с реальными данными в будущем многое не совпадет, поэтому требовалась лишь смета, приблизительный расчет, чтобы представлять порядок цифр, о которых идет речь.
Отчитавшись, из-за нехватки времени, заполняя пробелы виноватыми «не успели», «работаем», он, наконец, освободился и поехал за дочерью в детский сад. Ее приходилось забирать и отвозить каждый день, а его старшая дочь уже сама ходила в школу. При этом он лишь недавно стал замечать, что она изменилась и уже подросла.
Это произошло, будто внезапно, как и всегда бывает, как будто, он взглянул на нее, каким-то новым взглядом. Близкий человек, которого видишь каждый день, знаешь о его жизни все, внезапно из-за какого-нибудь случайного слова или поступка, который не имеет особого значения, а будто является каким-то ключом, отправной точкой, вдруг предстает  совершенно другим, каким раньше ты его не видел, но именно таким он стал теперь. Его маленькая дочь, которую он еще, казалось вчера, водил за руку, вдруг делает какое-то заявление, может быть слишком серьезное и самоуверенное, и тогда он понял, что теперь она уже почти взрослая, что время идет и скоро он вообще не сможет относиться к ней как к маленькой девочке. Одновременно Петрович вспомнил, что подобные слова она говорит не впервой, что уже не раз это делала, но раньше он пропускал их мимо ушей, относясь как к детскому капризу.  Однако собираясь сделать  обычное замечание, которое делал всегда, почему то не стал, почувствовав, что оно уже не подходит.  
Когда Петрович был маленьким, в детстве у них дома жил котенок, с которым  он иногда играл. После нескольких месяцев, с момента, как его взяли в дом, Петрович, как обычно, кинул в другой угол комнаты шарик, так  чтобы проскочил перед котенком и тот заметил его. Но котенок, обычно срывающийся с места и бросающийся вслед за брошенным предметом, лишь напрягся, проследил движение головой и даже не встал. Тогда, так же внезапно, Петрович увидел перед собой, не игривого котенка, которого видел всегда, а здорового котяру, который играет, только, когда разбесится, а весной вообще убежит.
Но внешне все оставалось точно таким же. Тот же кот, те же размеры.  Изменилось только представление о нем, будто что-то прошептали на ухо.  И только теперь становятся, по-настоящему, заметны, подробности, которые замечал и раньше, но не обращал на них внимания шерсть уже не такая мягкая, длинные усы, а когти теперь уже не гибкие, прозрачные иголочки, и ими можно серьезно поцарапать.
Подобное происходит абсолютно со всем. Но постепенно, неуловимо, создавая иллюзию постоянства и незыблемости и окончательности своего отношения. Когда приезжают родственники, которых не видел уже очень давно, то сразу становятся очевидны изменения. Но это не столько перемены во внешности, которые, на самом деле, мало что значат, сколько то, что уже забыл свое отношение к ним. В нем не было нужды, потому что их не было перед глазами. Но теперь они появились, и всплывает старое отношение, эмоции, которые когда-то испытывал, но теперь они не такие определенные, ведь прошло столько времени. Да и ты сам изменился, что-то узнав, почувствовав или пережив, уже по-другому смотришь на окружающий мир. И отношение меняется, дополняется тем, что видишь уже сейчас после стольких лет, если были обиды, то они уже кажутся пустяком и не имеют значения, а хорошее так таким и осталось.  Поэтому, некогда знакомые люди, выглядят уже другими.
Петрович над этим не задумывался, но он это чувствовал. Даже самые примелькавшиеся и обычные вещи, которые видишь постоянно, каждый день – это уже не то, что ты о них думаешь. Они все те же, но это лишь продолжение первого впечатления, которое они вызвали и в любой момент все может оказаться по-другому, внешне оставшись точно таким же. Когда то он курил, и пепельница была для него самой обыкновенной вещью.  Но однажды, придя утром на работу,