– Что вам нужно? – нейтральным тоном спросил Подорожко.
– Товарищ офицер! – голос гражданского зазвучал с литовским акцентом, просяще и униженно. – Товарищ офицер!
– Да что вам нужно? Тепло выходит! – нетерпеливо рявкнул Подорожко.
– Я хотел купить у вас бензин… У вас ведь баки большие…
Подорожко развеселился:
– Баки большие, потому что у большой машины большой расход топлива! А запаса хода нам это не прибавило! Сами не знаем, доедем ли? Кроме того, мы свой бензин не покупали! Его родина нам залила, чтобы службу нести! Потому и продавать его мы не имеем права!
– У меня здесь жена… – замямлил мужчина.
– Завидую вам! – всё ещё смеясь, ответил Подорожко, рассчитывая отшить просителя – сколько тут таких же рядом? – Всегда хотел путешествовать с женой! Но мне-то вы зачем это рассказываете!
– У меня двое детей в холодной машине… И беременная жена! – он готов был заплакать. – Они замерзли. Бензин закончился… Мы теперь пропадём…
– С этого бы и начинал! Канистра есть? – гаркнул Подорожко и повернулся к своему водителю. – Приживойт! Налей ему полную…
– Товарищ старший лейтенант! А если не доедем?
– Не зли меня, парень! Я на свою совесть жизни этих детей и женщины не возьму! И никому не позволю! Налей ему полную канистру! – потом Подорожко повернулся к мужчине. – Там желтый москвич стоит… Это ваш? Сколько детям?
– Старшему пятый год, а младшему скоро годик!
– Ах, чёрт! – ругнулся Подорожко. – Вот что! Забирайте-ка сейчас же своих сюда и отогревайте их здесь, а наш народ слегка проветрится! Заодно поможет детей принести и бензин залить! Вперёд, мои орлы! Задача ясна?
– Ещё как! – весело отозвались ребята в черных танковых куртках.
– Спасибо, товарищ офицер! Спасибо! Такой мороз! Такая пробка! Спасибо! Может, деньги всё же возьмёте? – твердил ошалевший от страха за жену и детей литовец, еще не осознав, что встретил бескорыстную и активную поддержку в столь страшной для него ситуации. В трудное время, каждый за себя…
– Ты что об этом думаешь? – запоздало спросил Алексея Подорожко.
– Да как же иначе? Всё правильно! – подтвердил Алексей.
Женщину в распахнутом пальто, под которым выпячивался большой живот, уже подвели к машине. Она с ужасом глядела на крутую металлическую лестницу, по которой ей предстояло подняться с таким животом и ребёнком в руках. Ребёнка-то, укутанного в толстое одеяло, сразу перехватил Алексей, а Подорожко, встав на колено в своей высокой машине, протянул женщине обе руки вниз:
– Не бойтесь! Уж я вас не уроню! – пообещал Подорожко и, словно подъемный кран, бережно втащил женщину в КУНГ. – Вот и всё! Располагайтесь, как хотите!
Следом в машине оказались ее старший ребенок и муж, который вдруг признался:
– Она по-русски не говорит… Даже не понимает… А у вас ведро есть? – с надеждой поглядел он на Подорожко.
– А что, канистры мало? – удивился тот.
– Нет, нет… Это жене… Вы знаете, ей постоянно давит на живот… А здесь совсем некуда идти…
– Скажи ей, пусть не стесняется! Мы сейчас уйдём! – доброжелательно успокоил мужа Подорожко. – С моей женой такая же история происходила! Так что мне это знакомо… Сейчас сделаем! Скажи ей, пусть поступает здесь, как ей нужно, а мы все уйдём! Может, перепеленать ребёночка или покормить. Вот и столик небольшой… Сейчас и кипяток сделаем… В общем, полчаса здесь ваши, а как дальше сложится – потом и поглядим!
– Спасибо вам большое! – шептал муж, всё больше коверкая русские слова литовским выговором. – Спасибо вам!
– Ты «Москвич» свой не разморозь! А то совсем забыл о машине! Морозище шутить не станет! – напомнил Подорожко, выбираясь из машины и прикрывая за собой дверь.
– У меня антифриз… Не замёрзнет! – стал, наконец, соображать муж.
– Тебе же нельзя посторонних… – подсказал Алексей, пританцовывая из-за давно замёрзших в сапогах пальцев.
– И что теперь поделать? – махнул рукой Подорожко, высматривая своего Приживойта, чтобы поскорее обеспечить пустое ведро и кипяток. – Свинья не выдаст – чёрт не съест! Так что ли? – захохотал он, быстро удаляясь и извергая клубы пара.
После шестнадцати часов со стороны Елгавы стал нарастать гул мощной техники. Её многие расслышали, несмотря на шум собственных двигателей, но боялись себе поверить. Тем не менее, гул не смолкал! Он становился то громче, то тише, но там, впереди, что-то действительно рычало, чавкало и кряхтело, медленно продвигаясь в их сторону. Там шла работа! Шла борьба со снегом и со смертельной опасностью для тысяч людей.
А люди по цепочке уже дальше передавали радостную весть: «Идёт спасение!»
Оно явилось в виде двух могучих гусеничных бульдозеров. Эти монстры энергично оттесняли горы снега в сторону от проезжей части, за границу едва угадываемой теперь обочины, в кювет и далее, благо, деревья вдоль дороги не росли. Такие действия значительно расширили дорогу, и автомобили, где становилось возможным, под чьим-то активным руководством уже сползали вправо, почти вдавливались в огромные снежные валы.
Потому встречка медленно очищалась от завоевавших ее ранее машин. И в какой-то момент в сторону Елгавы поползли первые счастливчики. Они едва-едва тянулись узенькой ленточкой, полностью зависящей от успехов бульдозеров. Но даже слабое движение возрождало у людей надежду на благополучное завершение страшного приключения.
Сотни и даже тысячи машин продемонстрировали свою живучесть сверканием фар и красных фонарей. И стало понятно, что замерзшая ранее жизнь оттаивает, продолжается, опять стремится к чему-то важному и естественному – к движению людей, к решению самых различных вопросов и дел, к теплу.
Когда к небольшой колонне военных автомобилей подобрались неустанные труженики-бульдозеры и обеспечили им возможность сдвинуться вправо, было около девятнадцати часов. Небо давно светилось морем мохнатых и мерцающих от сильного мороза звёзд.
Пожалуй, только часа через полтора удалось начать медленное дерганое движение вперёд. К тому времени все путешественники пребывали на штатных местах. Выносная станция питания, приведенная в маршевое состояние, давно отдыхала, а в отопителе КУНГа закончилась солярка. Тепла не стало. Солдатики опять закутались в коконы одеял.
Закутался, как смог, и Алексей. Он снова находился с Иварсом в окончательно задубевшем Газоне и испытывал чудовищный натиск мороза. Печка не справлялась даже с отмораживанием от инея лобового стекла. Охлаждающая вода в двигателе едва не замерзала. Стрелка уровня бензина тоже не радовала, склоняясь к нулю.
И всё же – они двигались! Стало быть, приближались к своей цели, приближались к дому! Это всех грело изнутри!
За следующий час продвинулись километра на четыре, почти въехав в Елгаву. Еще час понадобился, чтобы протиснуться через неё. А далее поехали веселее, но, как ни старались, не быстрее некой условной лошади. Алексей прикидывал транспортные перспективы их движения, но без точных сведений о наличии бензина его работа теряла смысл.
Наконец, Зил съехал вправо и остановился. За ним пристроился и Уазик. Потом Алексей и Подорожко решали, как им быть, чтобы снова не попасть в ужасное положение. Впереди-то ночь. А почти весь путь ещё впереди. Как быть, если и дальше повторятся пробки?
Первым заговорил Подорожко:
– Это есть маленький плохой чудовище! – сказал он с ломанным немецким акцентом и кивнул на буксируемый Газон. С залепленными снегом фарами и ветровым стеклом, он действительно походил на неизвестного зверя с подбитым глазом. – Чудовище капитально притормаживает даже тяжёлый Зил и тянет его влево. Может, у него колеса с левой резьбой? Если мы его не бросим, он нас всех утянет в могилу!
– Гена, лучше скажи, сколько бензина осталось?
– Если верить указателю, то полбака есть. Литров восемьдесят. До дома не дотянем! Даже без этого вурдалака! – он кивнул на буксируемый Газон. – А у тебя?
– Ещё хуже! – не обрадовал товарища Алексей. – Предлагаю вот что… Сейчас мы отыщем съезд с большой дороги. Чтобы подальше от неё отойти… И заночуем! А утро вечера мудреней! Может, в Елгаву вернёмся. Там найдутся какие-нибудь воинские части… Заправимся, поедим, в свою часть сообщим, чтобы они с ума не сходили!
– Это можно! – согласился Подорожко. – От суеты все до невозможности отупели! Особенно, мой Приживойт, вижу. Легко ли ему тыркаться? Стой! Поехали! Стой! Поехали! Это не езда, а скачки со спущенными штанами! Только я предлагаю иначе… Давай утром, когда водители отдохнут, отцепим эту чёртову каракатицу, чтобы она нас не тормозила, и двинем домой налегке. А ее до весны в снегу закопаем!
– Ну, ты даёшь! Как я без станции пред ясны очи Кривцова предстану? Об этом ты подумал? Я ведь получил четкую задачу – доставить машину в любом виде! – возразил Алексей. – Доставить! Понимаешь?
– Понимаю, что мы здесь сами погибнем и людей погубим, ради этого хлама! Не подвиг это, а глупая пустышка! И никаких частей я в Елгаве не знаю. Нет их там, скорее всего! Очень уж крохотный городишко! Стало быть, бензином не разживёмся, а оставшийся сожжем, разъезжая! Уж лучше утром из зеленого чудища весь бензин перельем в мой Зил, да подцепим к нему твой Уаз, чтобы напрасно топливо не кушал. Глядишь, как-то доберемся. Впереди Шауляй, потом Советск! А в них полно вояк! Ведь выручат! Заправят, как-нибудь!
– На первый взгляд, план хорош! Но на буксире опять что-то будет болтаться! Почему бы не тот самый Газон, который и теперь? В чем выгода? – упирался Алексей.
– У твоего козла колёса хоть налево не косят! Значит, Зил не притормаживают, топливо зря не жгут…
– Ну и что? – не сдавался Алексей. – Чуть дальше уедем, чуть ближе… Всё равно не дотянем!
– Не всё равно! С чудищем мы и до Советска не дотянем! А если где-то застрянем, тогда нам смертный приговор обеспечен! А если чудище бросим… – уговаривал Алексея Подорожко.
– Тогда кем я перед Кривцовым предстану? Это же его приказ!
– Ну, да! Если это важнее остального… Если не хочешь как я говорю, тогда, конечно! Тогда мы впадём в анабиоз, а ты станешь героем! Как и мы! Посмертно! Так что, молодец, Лёха! Очень гуманное решение! Как думаешь, нас в печи станут размораживать?
– Не юродствуй! Дай подумать! Может, ещё как-то можно…
– Думай, Лёха! Что тебе осталось! А я к себе пошёл! Что-то уши опять покалывает!
– Ладно уж! Поехали, куда фары глядят! Всё равно место для отдыха придётся искать.
[justify]Обнаружить съезд с трассы, надёжно расчищенный от снега, оказалось сложно. Еще долго и напряжённо ползли, непрерывно высматривая.