Адаптер

назойливой мошки, свербящей в левом ухе.
– Так я и думал, – мужчина в сером костюме показал на мониторы. – Видите, система опознает вас, но нет подтверждения обратной связи.
– И что это значит? – Ю-ли сама расшифровала цифровые коды и не могла сдержать довольной улыбки.
– А значит это то, что вы нерабочий адаптер. Конечно, можно попробовать вас восстановить, попробовать запустить ваш нейроконтролер. Можно, но по закону мы не имеем права этого делать. Ваш возраст слишком большой, и такое перевозбуждение нейроконтролера может привести к гибели вашего мозга.
– Это я такая уже старая? – усмехнулась Ю-ли.
– Вовсе нет, вы свободная. Поздравляю и немного завидую. А теперь закройте глаза, чтобы не было светового шока, и сделайте глубокий вдох.
В этот раз Ю-ли без уговоров выпила вторую бутылку воды, дрожа от частых легких судорог. Она быстро приходила в себя, переполненная радостью, уверенная, что с Лиз будет также. Она забыла, как этот человек смотрел на Лиз, и как она смотрела в ответ. Ю-ли забыла все, испытывая беспредельную радость и эйфорию. Ей хотелось вскочить и кричать, прыгать, смеяться, бежать к своим, бежать отсюда. Мужчина в сером костюме видел это в ее лице и искренне улыбался, насколько позволяла его серая маска старого филина. Он и забыл, как это, радоваться за другого, кого ты не знал и не знаешь, кого ты больше никогда не увидишь. И в этой радости было гораздо больше правды, чем во всей его жизни, сузившейся до непрерывного цикла выполнения рабочей функции.
– Бегите и позовите вашу подругу. Поторопитесь, организм ждать не будет.
Ю-ли поднялась и сначала не поняла, что он имеет в виду. Затем побледнела и покраснела от давления, организм будто бы хотел отторгнуть из нее все, дать залп из всех орудий, почему-то ей пришла в голову эта фраза. Она рассмеялась, прошептав слова прощания, вылетела, едва не проскочив лестницу и не грохнувшись на бетонную площадку. Он не смеялся, даже бровью не повел, по себе зная, как ведет себя организм после контакта. Когда адаптеры работали, их контролировали инженеры и автоматика, позволяя организму беспрепятственно выполнять положенное. В мобильных комплексах, контейнерах с базовой станцией подключения, иногда приходилось выкручиваться. Он не в первый раз ловил сбежавших адаптеров, но в первый раз ему хотелось, чтобы он ошибся, не смог, провалил задание. Тогда его ждал суд, а за ним отключение – долгожданное отключение, после которого  он перестанет существовать. В теории человеческий мозг должен был бы проработать еще пять лет, но к его возрасту разницы между нейроконтролером и мозгом не существовало, и смерть одного влекла за собой смерть другого.
– Смотрите, Ю-ли бежит! – завопила Мана, указывая пальчиком на влетевшую в общежитие Ю-ли. – Чего это с ней?
– Все хорошо, не переживай, – ответила Лиз и подмигнула нахмуренному Мурату. – Не хмурься, все скоро кончится.
– Я им тебя не отдам, – сурово сказал мальчик, посмотрев сначала на маму, потом на отца. – Мы не отдадим, правда, папа?
– Правда, – ответил Беджан со спокойной уверенностью. По блеску в глазах Лиз он видел, что в ней зреет что-то новое. Ее глаза иногда затуманивались, и Лиз словно пропадала из их реального мира, проваливалась в другое измерение, через секунды возвращаясь с лукавым блеском и улыбкой. Она стала сильнее на вид, когда он обнимал ее, то чувствовал, как все мышцы Лиз напряжены от гипертонуса, еще немного, и она бросится на врага и откусит ему голову.          Почему-то Беджану она напоминала пантеру перед прыжком, засевшую в густых зарослях.
В город никто не поехал. Полицейские напряженно обходили территорию, поглядывая на роботов, стоявших полукругом в спящем режиме. Никому не разрешалось покидать общежития и ближайшей спортплощадки с детским уголком, заброшенным много лет назад. С появлением детей горки и качели ободрали и покрасили остатками краски, поэтому они были желто-красно-оранжевыми и полосатыми, напоминая застывших сказочных зверей. На охрану никто не обращал внимания, мужчины, отлученные от работы, играли в настольный теннис, кто-то висел на турниках, но большинство просто загорало, лежа на лавках и траве со счастливыми лицами. Наверное, это и злило охрану, ожидавшую бунта, разогретую, возбужденную, готовую отразить восстание, рассчитанное программой. Они не знали, куда деть накопившуюся и рвущуюся наружу энергию, и искали любой возможности для начала конфликта.
– Я пошла, – Лиз обняла и поцеловала детей, потом весело поцеловала мужа. – Не скучайте без меня.
– Хорошо, мамочка, – весело пропищала Мана. Она ловила настроение Лиз и совсем не волновалась, в отличие от Мурата, ставшего еще угрюмее.
– Я тебя защищу, – смущенно пробурчал мальчик.
– Конечно, Мурат. Я это отлично знаю и не боюсь, – Лиз потрепала его по волосам. – Ну же, поиграйте с Ю-ли и папой, а то они скучают.
Из общежития вышла пунцовая Ю-ли, она очень смущалась, но была безумно рада. Ю-ли обняла Лиз и что-то шепнула ей. Лиз пошла к черной машине. У входа ее ждал один из полицейских, демонстративно направив на нее сканер. Лиз остановилась и развела руки в стороны, давая ему возможность рассмотреть ее тело полностью. Она пристально смотрела ему в глаза, заставляя охранника бледнеть от гнева, от ее открытой насмешки. В первом круге за такое полиция совести точно бы задержала его, потому что сканировать женщин имели право только женщины. Она прошла к лестнице сквозь него, будто бы он перестал существовать.
– Я вас ждал. Как себя чувствуете, Мара?
– Я Лиз, Мара умерла, – приветливо улыбнулась она. – Вы не представились.
– Хорошо, Лиз вам больше подходить. Почему вас интересует мое имя? У меня его давно нет – я всего лишь оператор или функция, не пытайтесь искать во мне что-то человеческое.
– И все же, как вас зовут? – Лиз без боязни села в кресло и положила руки на блестящие холодные подлокотники. Она слегка поскребла блестящий металл, издав тихий противный звук.
– У вас хорошее настроение. Странно, в вашем положении особо радоваться нечему.
– Как вас зовут? – с нажимом повторила вопрос Лиз.
– При рождении меня назвали Андреем, но это было очень давно.
– Андрей, а как вы меня сканировали? Я же знаю, что вы это делали. И Ю-ли вы пытались просканировать. Вы же сразу поняли, что Ю-ли выведена из строя.
– Вы задаете много вопросов. У меня нет инструкций на этот счет, поэтому я могу вам рассказать. В этом нет ничего сложного, простая и старая технология, – он похлопал себя по затылку, затем по верхней части головы. – Мой нейроконтролер имеет модуль возбуждения и элементы питания, которые я должен заряжать в этом кресле. Я адаптер третьего уровня, поэтому мои расчетные возможности на шесть порядков ниже ваших, но они мне и не нужны. По сути во мне, в моей голове, излучатель малого радиуса действия, поэтому я могу без сканеров или подобных станций определять в толпе адаптеров.
– Вы охотник?
– Можно сказать и так. Я работаю в отделе розыска. Об этом мало кто знает, но адаптеры часто сбегают и прячутся, пытаясь выйти за границы четвертого круга. Мы отпускаем только дефектных, например, как Ю-ли. Но это бывает очень  редко. На моей памяти был только один случай, и то, когда я еще не работал. Не думайте, что ваши браслеты зека смогут спрятать вас от нас, от меня. Это система контроля теряет вас, но постепенно все вы собираетесь в одном месте, потому что выхода никакого нет – это все сказки, ложные ожидания.
– Выход есть. Давайте начнем.
– Давайте. Приятно, когда не приходится давить или уговаривать. Процедура              недолгая. Вы подключитесь к центральной системе, и она вас проверит.
– Я подключусь прямо к Пророку, верно? – загадочно улыбнулась Лиз.
– Не совсем так. Если использовать аналогию человеческого тела, то вас допустят  в эпидермис, но не глубже. Итак, сделайте глубокий вздох и закройте глаза. Когда я скомандую, выдохните, а потом пейте воду. Вам понятно?
– Да, я все поняла.
Лиз вдохнула и закрыла глаза. Он изготовился вставить в ее голову разъем и дал команду, тогда Лиз открыла глаза и выдохнула. Она ощутила нестерпимую жгучую боль в голове, нарастающую с каждым вдохом. Вода спасала плохо, она медленно пила, с трудом контролируя глотание. На мониторах цифры застыли, отразив ее конфигурацию и подтверждая соединение. Но дальше ничего не происходило, будто бы Лиз сама блокировала выполнение команды.
– Что вы делаете? – с интересом спросил мужчина в сером костюме, следя за ее глазами, бегавшими от одной строчки кода к другой.
– Увидите, В ту же секунду все пропало, осталась только строка ввода команды. Он открыл планшет и отправил запрос. Получив ответ, отошел от кресла.
– Вам стоит знать, что вы выполнили вход в защищенную область. По правилам я должен вас разъединить, но это может привести к вашей смерти. Ваша жизнь, как и жизнь любого человека, имеет приоритет, поэтому я не имею права вас разъединять.
– А хотели бы?
– Нет. Мне интересно. Впервые встречаю такого адаптера. В основном все пытаются зачистить свой профиль, разбить конфигурацию.
– Тогда смотрите внимательно. Вы же можете расшифровывать коды, – Лиз самодовольно улыбнулась, и по экрану потекли бесконечные цифробуквенные коды, перемешанные с длинными командами. В этом хаосе нормальный человек не смог бы увидеть ничего, потеряв внимание через одну секунду.
– Уже почти час прошел, – заметил молодой старик, с тревогой смотря на черную машину, из которой не раздавалось ни одного звука.
– И эти как-то странно себя ведут, – мужчина со шрамами кивнул на охранников, бегавших в свои  машины, потом обратно, что-то вводя на планшетах перед патрульными станциями. – Случилось у них что-то, волнуются.
– Почему Лиз не выходит? – возмущенным шепотом спросила Ю-ли у Беджана, он мягко пожал ей руку, призывая успокоиться. – Если бы ее проверили и признали годной, то давно бы уже об этом сказали.
– Это дело нескольких минут. Система быстро проверяет коммутацию и базовые функции. Остальное можно поправить при реабилитации, – ответил молодой старик. – Очень интересно, что там случилось? Могло, конечно, оборвать связь, но эти бегают с планшетами, значит, все работает.
– Не работает, – сказал старик и с довольным видом погладил бороду. – Посмотрите внимательно на патрульные машины, что они делают?
– Стоят на месте! – звонко ответил Мурат.
– Верно, но они и до этого стояли на месте. Что изменилось? – старик захихикал, потирая сухие руки.
– Вот он знает, а нам не говорит. У него всегда так: будет до последнего тянуть, думая, что сам догадаешься, – молодой старик слегка дернул старика за бороду. – Ну, сознавайся, старый! Кроме тебя эти машины никто не знает.
– Не скажу, сами должны догадаться, ничуть не обидевшись на него, хмыкнул старик.
Начались споры, Ю-ли пытала Беджана, и никто не заметил, как Мана и Мурат подошли к ближайшей патрульной станции. Дети стояли прямо перед застывшей машиной, с интересом смотря в отключенные глаза, закрытые многослойной броней. Мана расхрабрилась и дотронулась до машины, и патрульная станция очнулась. Но это было не как обычно, когда патрульная станция переходила из ждущего режима в боевой: ни одна пушка, ни один пулемет не вышли, активная броня не изменила