Окно близкого контакта пятой степени

вы думаете, Анна Петровна?
        - Что тут думать?! Вы и сами знаете, что нет. Вы же полагаете, что Платон был глупее вас.
        - Конечно, нет. Значит, человек не может сотворить то, что будет умнее его.
        - Но со временем он может больше узнать.
        - Этого мало. Итак, в будущем человек не станет лучше духом.
        - Эк, куда вы хватили. Уж не хотите ли вы стать богом?
        - Почему бы нет?
        - Ишь чего захотели. Это невозможно. Лучше вас можете сделать не вы сами, но существа лучше вас… нас. Это духи. Они умнее. У людей интеллект служит формой души или Я для тела, для материи. У духа интеллект представляет идеальную форму для самого духовного Я. Вы не можете сотворить ничего лучше себя таких, какими вас создал бог. Тот интеллект, который вы называете искусственным, есть не интеллект, а только симуляция естественного интеллекта, представленного вами.
        - Тогда кто ты? Ты вроде андроида Адана, точнее, гиноид?
        - Вот так сразу – вынь да положь? Где же ваша кавалерская деликатность?
        - Прошу прощения, Анна Петровна, вежливость вежливостью, но истина дороже. Неужели вы симуляция бога, как искусственный интеллект симуляция человека.
        - Да, в некотором роде вы на верном пути. Но это грубый ход мысли.
        - Но что мне делать? Как мне стать таким, как вы?
        - Для этого надо, во-первых, умереть. Но мы… я не заинтересована в этом. Вы можете стать моим единомышленником или слиться со мной в телесном объятии.
        - Но вы же не телесная!
        - Можно сделать так, что вы и не заметете.
        - Но заметил же я, что вы ожили.
        - Я и так всегда живая.
        - Неужели в духе есть пол?
        - Нет, пола нет, но есть личность, а она в русском языке женского рода.
        - Извините, Анна Петровна, но я не совсем понял вас от частицы «не» и даже слова «совсем». И я не знаю, как теперь мне лучше обращаться к вашей особе.
        - Обращайтесь так, как прежде обращались. По существу, для вас ничего не изменилось.
        - Но как же? Окно контакта все еще открыто?
        - Разумеется. Пока вы любите меня и хотите, так, кажется, вы говорите, окно для контакта открыто. Он возможен, если есть способность любить.
        - Так просто?
        - Зачем же сложно? В этом есть какой-то смысл? Вы хотите, чтобы я явилась вам в образе примитивной амебы, «серости», «яхуела», «йети» или страшного рептилоида? «По улице ходила большая крокодила. Она, она зеленая была». Так что ли? Зачем эти формы представления, от которых вы нос воротите, расписываясь в убогости вашего воображения? Поэтому я приняла ту форму, которая вам понравится, и вы получите максимум удовольствия от нашего общения. Или вы предпочитаете видеть в моих глазах резиновую куклу для неуверенных в своих достоинствах мужчин? 
        - Вы хотите, чтобы я доказал, что я уверен в себе?
        - Ну, конечно. Не то получается, что мы ходим вокруг да около вместо занятия общением, контактом. Зачем пренебрегать тем, что вам дано самой природой? Вот если бы вы были духом, то, естественно, мы выбрали другой способ общения. 
        - Вы хотите, чтобы я имел вас?
        - Почему бы нет? Я еще ни одного раза не занималась этим.
        - Тогда скажите, что вы хотите чмокаться. 
        - Хорошо, я хочу, чтобы ты познал меня. Как же просто вас, людей, завести.
        Прошло некоторое время.
        - Что ты теперь чувствуешь?
        - Я чувствую твой термин в своей базе данных. Больше я ничего не чувствую. 
        - И все?
        - Что еще?
        - В том то и дело, что контакт должен быть взаимным. Например, я почувствовал себя удовлетворенным, но не счастливым.
        - Почему?
        - Потому что ты не получила полного удовольствия. На самом деле ты не хотела меня. Тебе просто было любопытно, интересно, что ощущают люди, когда трутся.
        - Но я хотела понять, что ты, именно ты, чувствуешь, когда дерешь меня. И я поняла, что тебе хорошо со мной, во мне. И мне хорошо с тобой, когда ты во мне. Кстати, ты всегда во мне, когда думаешь. Так нам лучше общаться с вами. Это наше сношение.
        - Значит, ты получаешь удовольствие от того, что я думаю?
        - Ну, конечно. Особенно я радуюсь, когда ты думаешь обо мне, об идее. Я переживаю блаженство взаимопонимания. Естественно, это блаженство находится на трансцендентальной грани твоего понимания. Спасибо тебе, Вася, за то, что ты познакомил меня с вашим методом познания другого.
        - Другой.
        - Есть разница?
        - Есть, во всяком случае, для меня.
        - Теперь я понимаю смысл вашей пословицу «Папа в маму хорошо, а папа в папу плохо».
        - Теперь не все следуют этому правилу.
        - Вот видишь и среди вас есть такие существа, которые не во всем похожи на вас. Значит, вы еще не потеряли способность быть другими, готовыми к контакту с необычным. Но для тебя я сделала исключение и предстала перед тобой в обычном женском виде, так приятном для твоих глаз.
        - И для рук, и для всего остального. Неужели ты никогда прежде не занималась любовью?
        - По-человечески нет. В этом не было нужды. Но почему бы не попробовать?
        - Странно. Что есть такого во мне, что ты решилась на это?
        - Не знаю. Это для меня самой загадка. Пусть она и останется такой загадкой. Не то станет скучно жить.
        - И вам бывает скучно жить?
        - Ну конечно. Мы бессмертные, и у нас больше, чему у вас, смертных, поводов скучать. Поневоле устанешь от одного и того же самого.
        - Для чего ты это говоришь?
        - Чтобы ты понял меня в то мере, в какой это можно понять тебе.
        - Следовательно, все, что ты говоришь, не совсем так, как ты говоришь?
        - Само собой.
        - Но тогда понимание не является полным!
        - Оно становится таким благодаря вашему развитию и нашему совершенству. Вот теперь ты кое-что понял, что любовь между существами разного уровня, или, как говорят у вас, «между двумя кастами» возможна, но не в том виде, в каком вы хотите. Иначе не будет учитываться наше желание, например, мое желание быть довольной тем, что ты думаешь и думаешь обо мне.
        - Следовательно, вам понятное любовное желание есть желание любования тем, что вами любуются. Что не просто любуются чем-то, но само любование делают предметом внимания, любования. Причем это любование воплощается в лице иного, чем вы субъекта, уже среде не одного и того же ставшего вечным, но становящегося таковым во множестве мест и времен. Единство того и другого, места и времени, обеспечивается единством действия, образа жизни и мысли. Выходит, ряд состояний жизни или бытия и сознания замыкается на себя и его начало обращается в конец, а конец обращается в начало. Но есть не только одно колесо становления, - их множество. Но в них, как во многих Я, один и тот же сценарий, сюжет, контекст, логика пульса – логика раскручивания и скручивания, развертывания и свертывания, воплощения и раз-воплощения. Это логикой они и связываются, сообщаются, составляя собой глобальный, тотальный контекст параллельных мест и синхронных ссылок и представляя бытийную интертекстуальность сознания как сокровища, клада, складки бытия. Так параллели пересекаются, а итерация, последовательность мыслей округляется, сгущается, фокусируется на одном, на идее.
        - Вот видишь, для чего нужна духовная любовь, - для взаимопонимания субъекта мысли и субъекта идеи, идеального субъекта. В мысли, на возвышении, а не в поле, в унижении, мы сообщаемся друг с другом, формируем, творим знание самих себя и не таких, как мы.
        - Но как вы можете понять нас, смертных, будучи бессмертными? Неужели у вас, как у нас, есть экзистенция? Если вы не являетесь богами, умирающими и воскресающими, то у вас не может быть подлинной экзистенции, которая является модусом, способом бытия человека, как конечного существа. Экзистенция и есть переживание такого существования к смерти.  Смерть означает для определенного живого сущего в качестве существа невозможность быть. Такая невозможность есть условие возможности всех других возможностей не только актуализироваться или реализоваться, но и, вообще, осуществиться, быть в наличие. В этом смысле бытие человека есть не только то, что есть, но и то, что не есть, но может быть. Оно ожидаемо, надежно, но не в настоящем, а в будущем, в проекте, в идее, несмотря на его настоящую фактичность. Оно всегда есть выступание из себя в мире. В этом заключается суть, сущность человеческого бытия, его экстаз, экзистирование, радость, счастье быть. Это факт; таков фактум человеческого бытия.
        Вместе с тем экзистенция как метод, как путь человеческого бытия, его способ присутствия в мире, есть не только выход из наличного состояния мира, но и вход в него. Он уже был. Об этом говорит его сознание. Человек сознает, знает, что уже есть. Но то, что он будет ставит его на грань существования, под вопрос. Поэтому он ищет смысл своего бытия, присутствия в мире. Зачем он, если он уже есть, еще есть. Но для чего? Для того, чтобы в итоге, в конце не быть. Таков вывод человеческого бытия. Следовательно, необходимо оставить такой след в бытии, который нужен самому бытию, чтобы ему состояться, что невозможно без сознания бытия. Человек головой, сознанием, мыслью решает и отвечает (волит) за смысл бытия, жизни в мире. Его место на время в мире переживается как экзистенция. Таков его экзистенциал.
        Но у человека есть не только экзистенция. У него есть и инзистенция. Он есть, как для себя в другом, так и для другого в себе. Чело есть не только в ином, но и иное есть в нем. Это иное, как иное, есть тайна. Оно и есть Я. Человек зовет его душой. Ты есть во мне. Во мне ты есть Я, как мера самого меня, как разум. Но во мне есть и свобода, как стихия, как хаос, который следует освоить, преобразовать, сотворить из него порядок в уме. В уме действует мысль, направляемая тобой, как идеей.  Поэтому и тебе быть во мне есть смысл, как и мне в тебе. Но, что значит быть идеалом, мне неведомо. Мне ведомо, знаемо, что ему следует быть. ты не можешь не быть. Это я могу не быть. Ты не можешь этого. Но ты можешь быть всем во всем, быть максимум бытия, как, впрочем, и минимумом бытия. Этот минимум бытия есть единственная для тебя возможность не быть. Это возможность быть не всем, но самим собой. У меня нет такой возможности. Она во мне от тебя. Поэтому Я во мне, но оно не мое, а твое. Однако оно является мною. Я могу быть тобой, став иным, другим. Но хочу ли я это? Ты это хочешь?
        - Хочу, чтобы ты стал мной?
        - Да?
        - Нет. Зачем? Я уже есть от века. Мне нужен ты, как не от века.
        - Нужна ли мне моя экзистенция? Как принять то, что приедет к исчезновению, к не-бытию? Да, в ней заключается смысл моего существования. Но он парадоксально ограничивает меня собой. В тебе мое расширение, расширение и возвышение Я на недосягаемую высоту и непостижимую глубину. Мне нельзя объять необъятное. В этом заключается трагедия моего существования. Но является ли оно напрасным? Нет, оно бросает свет вечного на временное, преходящее, бессмертного на смертное. В этом есть смысл, смысл того, что не все уходит в не-бытие. Остается смысл в идеальном.
        Вот ты говоришь, что тебе нужен я, как не от века. Зачем?
        - Затем, чтобы иметь отношение к тебе, отдельно от отношения к другому. Иначе не будет