Пусть этот человек ведет тебя, до тех пор, пока ты не почувствуешь реальную опасность. Он знает о существующей опасности, но степень ее, реально оценить не может. Сколь возможно, корректируй его действия и движения незаметно для него. Я думаю, это будет достаточно легко. Повторяю: вы с ним очень близки по духу, да и в его внешности ты легко обнаружишь свои черты. Но, зеркал следует сторониться – они опасны. Далее действуй по обстановке. В случае крайней опасности, переключай тело полностью на себя. Он этого не заметит. Если вы, все-таки, доберетесь до Голубой спальни, там ты увидишь меня. Но, я буду, примерно, в том же состоянии, что и ты: в моем обличье будут существовать параллельно два сознания: мое и другой женщины, еще более близкой мне, чем твой «напарник». И потому, в отличии от тебя, я буду почти полностью лишена возможности как-то контролировать обстановку. Вся надежда на тебя. Говорить сам, от своего имени, ты имеешь право лишь в случае непосредственного обращения к тебе, как личности, или появления представителя Третьей силы, если таковая, проявит себя в персонифицированном виде… Если же все окончится благополучно и опасность исчезнет, помни: это их ночь…но не забывай и обо мне – я ревнива.
Тут, впервые, за время инструктажа, Маргарита улыбнулась:
- Ну, вот, пожалуй, и все… А, Бог даст – завтра мы будем вместе.
- На все воля Господня. - ответил я, - Ну, что, давай прощаться, Моя Королева… Мне было очень с тобой хорошо… За долгие годы я вновь встретил Любовь… Было бы досадно потерять ее… Так что жди меня. Я обязательно приду.
- Я всегда буду тебя ждать… Как ждет она его… Мы ведь с ней одной крови. И все же, я надеюсь, что наша с тобой «lave story» не будет столь печальной.
- Какая там печаль! – отвечал я, - Обыкновенный курортный роман… Разве что, с элементами готики.
Мы оба рассмеялись, но смех наш был, все-таки, не очень весел…
LIX
…Я проснулся от порывов ветра, сотрясающего, нашу гостиницу. Бросил взгляд на часы – половина двенадцатого. Пора собираться.
Я заснул, под какой-то, дурацкий сериал, но сейчас, экран покрывала лишь серая рябь. И не мудрено: при такой-то погоде… Вполне возможно, что внешняя антенна, на крыше, уже сорвана. Внезапно, экран прояснился, и на нем, возникло лицо моего соперника, по дуэли… Он сидел, по всей видимости, в кресле, одной из зал Замка и спокойно смотрел на меня…
Его внезапное появление на экране, меня не очень-то, удивило. С его-то возможностями… Я так же спокойно смотрел на него, ожидая объяснений причин его телевизионного визита, и, одновременно, старался вспомнить: в какой же из комнат Замка, он находится. Наконец, он усмехнулся и спросил:
- Ну, что же ты не собираешься?.. Тебя уже ждут.
Помедлив, я ответил:
- …А с каких это пор мы на «ты»?
- Ах, оставь! – небрежно взмахнул он рукой, - У нас уже были с тобой, довольно близкие отношения. – он неприязненно кивнул на шрамы на моей груди, - В некотором роде, ты, даже, мой «крестник». Разве этого не достаточно?
- Хорошо. – согласился я, - Но, тогда бы уже, хоть, представился.
Он досадливо поморщился:
- Да какая разница! Ты же знаешь – у меня тысячи имен… Впрочем, если уж без церемоний, именуй меня просто по титулу – Князем.
- Хорошо, Князь. – согласился я, - Так кто же ждет меня?
- Да, хотя бы я, разве этого мало?! Должен же я узнать, чем закончится этот бородатый, двухсотлетний анекдот.
- Почему анекдот? – поинтересовался я.
Князь снисходительно улыбнулся:
- Потому что, во-первых, как тебе преотлично известно, из примечаний к «Онегину», под анекдотом, как раз в те романтические времена, подразумевалась какая-либо история. Во-вторых, скажу тебе по секрету, - он сделал таинственное лицо и перешел на громкий шепот - … Муж уже вернулся из командировки…
Тут он громогласно расхохотался (но, отнюдь, не демоническим хохотом) и продолжил:
- Нет, ты представь себе, какая досада: муж внезапно возвращается из командировки, входит к супруге, а любовника-то и нет! Он - в шкаф: нет любовника, под кровать – нет любовника, не поленился: обошел все балконы – и там нет любовника! Нет, ты представляешь, как он раздосадован?! Да он просто вне себя! Погнал всю дворню обшарить весь парк с факелами и собаками, в такую-то погоду – те, разумеется, тоже ничего не нашли. А почему, спрашивается?.. А потому что, любовник, дрыхнет, видите ли, у телевизора!.. Слушай, у тебя совесть есть? Тебя люди ждут!
- А она ждет?- поинтересовался я.
- А вот она не ждет…- сочувственно вздохнул Князь, - По приезде супруга, послала было, ближнюю служанку, с запиской к тебе, да перехватили ее графские прихвостни, записочку ту изъяли и их сиятельству преподнесли… Но, переживает, конечно… Служанка-то, до сих пор не вернулась: в чулане сидит, запертая… Так что, давай, давай – собирайся: не томи людей, а то там у них уже крыши едут… Да, и твоя-то, может поехать от всех этих чудес.
- … А тебе-то, какой интерес предупреждать меня?
Усмехнувшись, он пожал плечами:
- Ну, скажем, участь твоя, мне не совсем безразлична… Как я уже говорил – ты мне симпатичен. А твоя работа предыдущей ночью – просто достойна восхищения! Такие люди мне нужны. Хотя… - он опять неприязненно покосился на шрам, - а, впрочем, какая разница?.. Исход-то один. Кисмет!
В этот момент, на улице раздался такой грохот от очередного удара ветра, что я невольно вздрогнул и зажмурился. Когда я открыл глаза, на экране телевизора опять была только серая рябь. Я взглянул на часы – они шли, и на них, по-прежнему, было половина двенадцатого. Я невольно встряхнул головой… Приснилось мне, что ли, все это?.. Так, действительно, недолго и крыше поехать…
Но, как бы то ни было, пора было собираться. Надев крестик, я переоделся в белые джинсы и толстовку. Примерил ботфорты: они были пошиты как на меня, и в самый раз, для такой погоды. Отогнув кольцо на трости, прикрепил ее, к имеющемуся, на ремне, карабину. Надев башлык, закинул его длинные концы за спину, и, наконец, накинул бурку. Она, действительно, оказалась очень легкой. Не удержавшись, посмотрел на себя в зеркало: как есть - натуральный абрек!
Как только обе стрелки соединились на двенадцати, я вышел из «бунгало»… На улице творилось нечто невообразимое! Сколько я мог разглядеть, в царящей вокруг, кромешной тьме, ветер гнал огромные валы, разбивавшиеся о прибрежные скалы, и потоки морской воды докатывались почти до самой гостиницы. Деревья, со страшным скрипом, угрожающе раскачивались. Штормовые порывы, вкупе, с тропическим ливнем и ледяной крупой, секли листья и срывали целые ветви. По улице струились настоящие реки воды, сбегавшие навстречу волнам…
Надвинув поглубже башлык на лицо, я начал продвигаться вперед, преодолевая, бьющие навстречу, порывы ветра… Не успел я пройти и десяток шагов, как за спиной раздался оглушительный треск. Я оглянулся и увидел зрелище, которое, наверно, не забуду никогда в жизни: мощный порыв, буквально, оторвал одну половину двускатной крыши «бунгало», и она, как гигантский воздушный змей, упорхнула куда-то, в сторону моря… Сквозь штормовой грохот я услышал женский визг и приглушенные крики мужчин. Чуть погодя, вторая половина крыши, как раз над моей комнатой, со скрипом обрушилась внутрь здания. Визг и крики усилились… «А крыша все-таки поехала…» - мелькнула в голове. К счастью, с моей стороны здания, верхние номера сейчас были свободны, а вот тем, кто остался без крыши, предстоит веселая ночка. В любом случае, дороги назад для меня уже не было. Меня несколько согрела мысль, что все мои вещи уже были упакованы в сумку: останется только забрать их завтра… Если, конечно, у меня будет это «завтра».
«Однако, как хорошо иногда следовать инструкциям». - подумал я, и решительно развернувшись, двинулся к Замку.
Ох, как же мне не понравился ночной парк, в такую погоду! Вода, лившаяся вниз по аллеям, порой достигала коленей, и если бы не ботфорты, мне пришлось бы весьма туго. Бурка, тоже, великолепно спасала меня от ливня, града и падающих и летящих веток. Я шел, низко опустив голову, стараясь уберечь глаза, от бьющей порывами, ледяной крупы. Я почти ничего не видел, и ориентиром для меня служили, светящиеся желтизной, окна Замка. Несколько раз я слышал, как позади меня и на соседних аллеях, со скрежетом и треском, гулко обрушивались деревья. Это, невольно, заставляло меня ускорять шаг…
А, вот, наконец, и «спасительные» стены Замка, где с нетерпением, как я слышал, ждут меня добрые люди, вооружившиеся уже, наверно, всяким железным антиквариатом… А, может быть, все не так уж и плохо?.. Да, и кому какое дело до странствующего офицера, да еще без подорожной по казенной надобности?.. Нет, есть дело до меня, хотя бы, одному человеку в этом доме! Он ждет меня и ждет моей помощи. И потому, я и иду сюда, чтобы разобраться со всеми делами и решить все наболевшие вопросы. И решать я их буду, хирургически – только хирургически!
Пройдя вдоль фасада, я подхожу к мавританскому порталу. По мере моего приближения, медленно загораются красным огнем, глаза у просыпающихся каменных кошек. Сначала, у нижней пары, затем, у средней, и, наконец, у верхней… Но, помня обещание Риты, я не обращая внимания, продолжаю идти вперед… и пламя их глаз медленно гаснет, как только я начинаю подниматься по лестнице. Мне почудилось, как будто у одной из кошек, нижней слева, с приклеенным ухом, шевельнулся из стороны в сторону кончик хвоста… Не забыла, значит. Ну, да ладно. Передо мной массивные, обитые изукрашенной бронзой, двери… Пора! Там, за этой дверью, меня наверняка поджидают…Великие Подвиги и Увлекательные Приключения!
Берусь, за бронзовую ручку и осторожно, тяну дверь, на себя… Она не заперта, как и было обещано. Вдохнув воздух, как перед прыжком в воду, делаю шаг, и…
LX
-…дверь, с металлическим лязгом, захлопывается за мной… Помещение, в котором я оказался, раньше, без сомнения, называли сенями. Впереди, в свете, мерцающего тусклым фитилем, стоявшего в углу старинного фонаря, виднелись еще три ступени, ведущие к следующей двери, за которой, видимо, уже начинались покои. В другом углу прихожей, опершись, на еще более старинный протазан и привалившись к стене, стоял человек, на взгляд современного человека, довольно странно одетый. На нем были огромные валенки, из которых выглядывали белые чулки и расстегнутый нагольный тулуп, надетый поверх лакейской ливреи. На звук, закрывающейся двери, он никак не отреагировал. Из его открытого рта, доносился мощнейший из храпов, которые, я, когда-либо, слышал: он спал. Причина, столь крепкого сна, выяснилась, как только я подошел к нему поближе: крепкий сивушный запах и, стоявшая, у его ног, объемистая бутыль, решительно отметали всякие сомнения – он был мертвецки пьян. Будить, столь бдительного стража, было бесполезно, и я понял, что мне придется войти в покои, без предварительного доклада. Помня, наставления Маргариты, я сбросил бурку прямо на пол, размотал и отправил туда же следом, башлык. Когда, поднявшись по ступеням, я правой рукой начал открывать тяжелую дверь, а левой, инстинктивно, взялся за трость, желая ее придержать, то внезапно понял,
