берег.
«Оседлав», первую же попавшуюся волну, я увидел удаляющуюся от Маргариты, черную фигуру, походка которой слишком запомнилась мне сегодняшней ночью. Когда я, сделав несколько сальто в воде, умудрился выскочить на берег, на собственных ногах, фигуры уже не было видно…
Зато, мне организовали «торжественный прием», разъяренная Маргарита и два суровых спасателя…
LIV
…Нет, я не знал, что в море нельзя купаться… Я не знал, что это шторм. Море, я видел только на картинках Айвазовского, а оно всегда там такое… Вы ж, читали Айвазовского?.. Я только сегодня приехал из Мухосранска, там у нас моря нет, только водопровод… Нет, плавать я не умею, подошел ноги помочить, меня и унесло… Почему не утонул?.. А мне еще мама в детстве говорила, что такое как я, не тонет… Это у нас наследственное… Вот меня и носило…как в проруби… Нет, если б я знал что я тонул, я бы обязательно закричал и вы б меня спасли… Мегафон слышал… но плавок много, а я один… Да я не знал, что это ко мне… Незнание закона не освобождает от ответственности?.. Неужели, вы меня посадите? Я больше не буду, дяденьки!.. Штраф, за то, что я чуть не утонул?! А, если б, утонул - меня б, наверно, расстреляли?.. Правила нарушал? Какие правила, братан, я по понятиям живу. Я тебе должен, да? Ну, давай забьем стрелку, перетрем это дело – кто кому должен… Не тебе, государству должен?.. Нарушал общественный порядок? И этот бардак на море, ты называешь порядком?.. И никакого общества я там не видел, один мусор плавает…Кстати, а где у нас представители этого порядка? Я им бабки и отдам, я с ними всегда делюсь. Что, все в парке?.. Хулиганы ночью ухо оторвали? Кому?.. Неужели Льву Моисеичу?! Это ж мой сосед по камере, тьфу, по палате. Ваще беспредел!.. Что, живому льву оторвали? Что у вас здесь, сафари в национальном парке? Уже не живому?.. А кто его замочил?.. Каменному льву?.. У дверей сидел?.. Так то ж, памятник, кто ж его посадит. Ну, и порядки здесь у вас: если не ухи крутят, так норовят на бабки поставить. Ну да ладно, парень, вижу, вижу - душа горит. Сам такой. Да и горло тебе промочить надо – ты ж когда орал, свой мегафон перекрикивал… Твое счастье – сегодня выходной: я по выходным подаю… Рита, ласточка, дай ребятам на опохмел, ведь, еще чуть-чуть и они б меня спасли.
Малость, подрастерявшая гнев Рита, раздраженно достает из косметички какую-то купюру и сует ее спасателям.
- Сдачи не надо, - великодушно говорю я спасателям, и ободряю Риту, - Ты не боись, я тебе натурой отдам. Вот только позавтракаем, сразу и отработаю.
Удачно увернувшись от оплеухи, я крепко обнимаю ее за плечи и веду к своим вещам. Не давая ей вставить слово, изменяю свой тон, на более серьезный:
- А ведь у меня к Вам серьезный разговор, Маргарита Сергевна… Можно сказать, предъява… Да и потом, пару вопросиков обсудить «треба».
- Что случилось? - нервно спрашивает Рита.
- Ничего страшного, пока не случилось… хотя и могло… Но, вполне, еще может случиться.
- Ты можешь изъясняться яснее? – еще более нервно спрашивает Рита.
- Не могу. Пока я голодный. Я, малость, перекупался, так что и выпить немного не грех, хотя, это и против правил. Так что идем в кафе – там и поговорим.
LV
-…Так в чем дело? - нетерпеливо спросила Рита, наблюдая, как я размешиваю остатки пятидесяти граммов коньяка в специально мной заказанном, горячем крепком чае.
- А в том, что непорядок в твоем хозяйстве, Хозяйка… Если ты таковой, конечно, являешься. По крайней мере, ты не раз, так себя называла…
- Ты толком, давай рассказывай! – немедленно вздернув нос, отзывается Рита.
- Ты, что ж, зверье-то свое, пораспустила?.. Честным людям прохода не дают.
- Какое еще зверье? – нервно спрашивает Рита.
- Львов.
-…Львов?
- Каменных львов.
- …Так это ты вчера нахулиганил?.. Льву ухо отломал?
- А с кем поведешься – так тому и надо!
- Как это?
- А вот так…- и я поведал ей, очередную, душещипательную историю, об очередном неудавшемся покушении на мою драгоценную жизнь, а вот о последующих приключениях прошедшей ночи я предпочел умолчать. Не то чтобы, я стыдился содеянного, но эта история – не для нежных ушек моей Маргариты…
-… А ведь могли бы и раздавить, как обещали… В общем, не все благополучно…в Датском королевстве. – закончил я свой пространный рассказ, - Ты бы навела порядок в своем… зверинце.
- Я разберусь. - закусив нижнию губу, мрачно пообещала Рита, - Что тебя еще беспокоит?
- Ты верно сформулировала: именно беспокоит. И беспокоит, не своя, а, именно, твоя безопасность… Ты знаешь, я давеча, еще бы долго бултыхался в прибое, выбирая «удобную» волну, если бы не одно обстоятельство…
- Да? То-то, я заметила, что ты, как ошпаренный, на берег выскочил.
- И, поверь мне, было от чего… А вот, кое-что еще, ты не заметила – слишком была увлечена моим единоборством со стихией. Впрочем, может, оно, и к лучшему…
- Что я должна была заметить?
- Нашего общего знакомца – твоего незадачливого кавалера, на дискотеке.
-…Неужели?..
- Да, да. Несостоявшегося покойника – живого и здорового. Он стоял, как раз, за твоим левым плечом, улыбался и весело «делал» мне ручкой.
-…Ну и что, здесь, в общем-то, плохого? Мы, собственно, и предполагали, что он жив.
- Да вот, «сумлеваюсь» я, что сие хорошо… Во-первых, он проявлял столь искреннюю заинтересованность в твоей особе, что, за малым, не отправил меня в Валгаллу… Хотя, у меня есть некоторые основания полагать, что в случае его победы, я мог бы туда и не попасть.
- Что за ерунда?!
- Если бы ерунда… На мой взгляд, все обстоит намного сложнее и хуже. Дело в том, что за последние сутки, мне выпала сомнительная честь видеть этого субъекта дважды. Причем, в первый раз, в не очень-то приятных, для меня, обстоятельствах.
- И где же ты его видел?
- Во сне.
- …Расскажи немедленно. Это, действительно, может быть очень важно.
И я поведал Маргарите о моем очередном поединке с «силами Тьмы», не забыв, упомянуть о предыдущих, рассказал о нестандартном продолжении кошмара, а также, о моих личных соображениях по вопросу существующих красок Мира…
Рита долго молчала, опустив глаза и нервно комкая бумажную салфетку…
-…Да, ты прав. Краски Мира не ограничиваются спектром радуги… И я, кое-что, слышала о подобных кошмарах… И боюсь, что твои соображения о «третьей силе» не лишены смысла… Похоже, твой поединок, не был простой проверкой… У меня и раньше были, по этому поводу, подозрения… Но, как же, тогда, этот твой «крест», на груди?.. Ничего не понимаю! – она подняла на меня жалобные глаза, - Понимаешь, то, что должно сегодня с нами случиться – во многом, мое личное дело. Мне даже не с кем посоветоваться. Более того: я не имею на это права… Это, своего рода, испытание для меня. И помочь мне, может только любящий меня человек – ты.
- За мною дело не станет. – я успокаивающе погладил ее запястье, - Я сделаю все, что в моих силах, и даже, более того… Ибо, смысл моей жизни сейчас - в тебе… Но, ты могла бы помочь мне, рассказав, хотя бы то, что имеешь право рассказать.
Слезы навернулись на ее глаза, и она надолго замолчала, вновь опустив голову и перебирая своими пальчиками мои пальцы… Когда, наконец, она подняла на меня глаза – они были сухи.
- Мне нужно сейчас подумать. Крепко подумать. И, можешь быть уверен: я расскажу тебе все, на что имею право. Хотя, если честно, я и сама многого не знаю… Поверь, твоя жизнь - мне не менее дорога, чем тебе моя…Потому, что я тоже люблю тебя… Но отказаться от Миссии я не могу, пусть я даже рискую жизнью и, к сожалению, не только своей… Но, тут уже, ничего не поделаешь – наши Судьбы связаны и обратной дороги нет… Мы встретимся с тобой, во-он на той лавочке, - Рита указала на скамью, стоящую на нижней парковой аллее, под каким-то деревом, с раскидистой густой кроной, - скажем, часа в четыре, по-полудни… Да не забудь с собой зонтик – скорее всего, уже будет идти дождь.
- Хорошо. Я провожу тебя… У меня все никак не идет из головы мой «Черный Человек». Я не хотел бы, чтобы ты встретилась с ним. А он, наверняка, где-то рядом.
Рита вздохнула:
- Если это то, что мы с тобой предполагаем, то он может быть где угодно - расстояний для него не существует.
…Когда мы вышли из кафе, стало заметно, что погода уже начала портиться: солнце, начали, периодически, затмевать кучевые облака, шторм усилился, а на горизонте показалась огромная черная туча… Но, ветер был еще, относительно, слаб и настоящая буря, по всему, должна была разразиться ночью… Поднимаясь к санаторию, я спросил Риту:
- Как ты думаешь, у него – свой интерес в этом деле?
Он жалобными глазами посмотрела на меня:
-… Я не уверена… Я не знаю… Пожалуй, для него это слишком мелко. Хотя…
Пришла моя очередь вздыхать:
- Если он не заинтересован в этом деле, значит, он заинтересован в тебе, лично. А это гораздо хуже. Но я тебя ему не отдам.
Рита, с благодарностью, посмотрела на меня, и, поцеловав, скрылась за чугунной решеткой ворот…
LVI
Настроение, у меня было, самое отвратительное, и ни какого подъема боевого духа, перед предстоящими «подвигами», я не ощущал. Впереди было решение уравнения с несколькими неизвестными, а тяги к математике, я не испытывал никогда. И вообще, хуже нет – чем ждать и догонять. Меня, отнюдь, не радовал тот факт, что уже сегодня, все разрешится, тем или иным образом. Самое поганое, заключалось в том, что я никаким образом не мог поторопить события (со временем не поспоришь!). О том, чтобы их,
как-то изменить, я даже и не мечтал. До встречи с Маргаритой оставалось еще несколько часов, и я решительно не знал, чем их занять. Разумеется, самым идеальным вариантом было пойти в «бунгало» и попытаться заснуть. Но, если честно, меня охватил «предэкзаменационный мандраж», порождающий, в свою очередь, некий, «параксизм действия». Именно поэтому, в студенческую бытность, при сдаче экзамена, я не тянул, до последнего, как некоторые, а старался попасть в «первую пятерку». Я знал, что если сейчас пойду в «бунгало», то не засну, а буду слоняться из угла в угол. Судите сами, вот такой я «бесстрашный человек»… Хотя в Чечне, в ожидании боя, когда многих моих товарищей, бил подобный мандраж нетерпения, типа «скорей бы уже», а другие, по традиции, взбодрялись водкой, у меня было все иначе. На меня нападало глубокое безразличие, граничащее со столь же глубокой апатией. Мне становилось - все абсолютно все равно. Причем, это был, не знаменитый русский «пофигизм» с его «авосями» и «небосями» и адреналина в моей крови не было ни миллиграмма. То есть, причин для воинского куража, который у нас традиционно почитают за бесстрашие, для меня - не существовало. Мое состояние, скорее уж походило на глубокую депрессию, только без ее тоски, безнадежности и «опущенных рук». Когда бой, все-таки, начинался, мое настроение оставалось неизменным, и мои действия в его ходе, можно было бы назвать, с эмоциональной стороны - действиями «зомби», если б, мой разум, сам четко не отфиксировал все изменения ситуации и принимал, на мой взгляд, самые оптимальные решения. Какие-либо
