Стрелочник

головой!.. И две карие «звезды» на три человека по кругу правее меня….Сесть на траву рядом с ней мне очень хотелось, но я не успел: места были уже заняты её подружками…
После развесёлой песенки про речку с мостом и овечку с хвостом, ко-торую мы радостно орём многоголосым хором, вожатый неожиданно за-тягивает новомодную «Алёшкину любовь»:
«Как же быть, как быть?
Запретить себе тебя любить?
Не могу я это сделать, не могу.
Лучше мне уйти,
Но без грустных нежных глаз твоих
Мне не будет в жизни доброго пути…».
…И в помине не было никакого Алёшки, но эта незамысловатая пе-сенка, стилизованная под Битлов, накрепко засела в моей голове (и, наверное, в сердце)… По крайней мере, на весь последующий за этим ле-том год… И всегда вспоминалась Галя… Было ещё фото, где Галя во вто-ром ряду, а я в первом – на корточках… В составе моего взвода (к сожале-нию, фото потом куда-то делось). Частенько я смотрел на него по вече-рам… Причем без всякого эротического подтекста… Образ чистой красо-ты и ранней юности… Эдакая тонкая грань, на которой незаметно закан-чивается детство…
…Юность давным-давно минула, как и молодость, впрочем… На дво-ре – моя осень… А в душе образ «юной брюнеточки» с короткой стрижкой тоже стал старше… Но ненамного… Что из того, что другие определили бы этот образ как «вамп» или «фаталь»? Для моего сердца это ничего не меняет…
В день отъезда из лагеря по традиции мы писали свои адреса и теле-фоны на пионерских галстуках друг друга… Подошёл я и к Гале… Улыб-нувшись, она быстро записала свой домашний адрес на моём галстуке, и тут же стала писать его на другом, подставленном подружкой… Записав свой адрес и телефон на галстуке Гали, прочитал её адрес… Улица была мне незнакома… А телефона там не было…
- А телефон?..
На мгновение оторвавшись от записи, коротко улыбнулась:
- Нет пока телефона… У нас частный сектор.
Зато её подружка насмешливо хмыкнула и уставилась на меня, как бы говоря: «понятненько… втюрился».  Короче, попросить позвонить мне, когда будет свободна, я не решился  (потом не раз клял эту подружку… и себя за нерешительность).
По приезду домой сразу же поездка на море с родителями… А там уже и первое сентября не за горами, школа с её повседневными забота-ми…
Поначалу он надеялся, что она всё-таки позвонит… Но чуда не случи-лось…Девочки (как и все женщины) редко проявляют инициативу в от-ношениях с противоположным полом… А в те, уже далёкие, годы подоб-ное случалось ещё реже, чем в нынешние эмансипированные времена… И это правильно, наверное… У обоих полов (а их всё-таки – два, кто бы что не говорил) своя роль, определённая самой их природой. Проявление инициативы – это прерогатива мужчин. А дело женщин – дать свою оценку этому проявлению… Простите ради Бога за избитые истины!.. Но повторюсь: в наши непростые времена слишком много людей пытаются их оспорить.
В общем, Игорь ждал, ждал… да и не дождался!.. Конечно же он соби-рался приехать к ней сам, но… Он выяснил, где находится улица, на кото-рой проживает дама его сердца… Это оказался район Нового поселения, в просторечии – Нахаловка. Район известный своей криминогенностью: в позднее и ночное время появляться на его улицах гражданам не реко-мендовалось. Так сказать «во избежание»… Нет, это не испугало Игоря: Центр, в котором он проживал, в этом отношении был ненамного лучше… Но… Он представлял себе: вот он доберётся до её дома (это не сложно, хо-тя и далековато от Центра)… И что?.. Что дальше?.. Это ведь частный сек-тор – даже на лавочке у подъезда не подождёшь… Потому как нет ни подъезда, ни (скорей всего) лавочки… Околачиваться у дома? Да как-то не принято это в подобных районах… Могут спросить и взрослые, и паца-ны… А если будут спрашивать пацаны: «чё он в чужом районе забыл», то  по-всякому может быть… Нет, не то, чтобы он сильно опасался, но… «Ну, хорошо: если не ждать, то стучать в калитку надо… А чё говорить, если откроют?.. Хорошо если её родные откроют: скажу к Гале…. А если сама Галя?.. Что ей-то говорить?.. Чего припёрся-то… Соскучился что ли?.. Я то соскучился… А она?.. Может я ей совсем не нужен».
Короче, так никуда Игорёк и не собрался… Единственно, что можно сказать в его оправдание – всё-таки тринадцать лет – это возраст скорее мечтаний, а не действий…

23. «Я – часть той силы…»
(Реминисценция Автора)

… Я не раз видел его в Городе… Изящный прихрамывающий господин лет под пятьдесят… Да, именно, господин. Можно было, конечно, назвать его гражданином, но это было бы довольно условным. И уж никак он не тянул на товарища. Да просто язык не повернулся бы назвать его това-рищем!.. На улицах Города он смотрелся как… ну как нечто инородное, иностранное что ли…Он был слишком ярок для серых тротуаров бреж-невских 70-х… Хотелось обернуться, посмотреть ему вслед…
Легкая хромота вовсе не воспринималась как дефект… Скорее уж как «личностная характеристика»… Хотя я тогда, конечно, и слов-то таких не знал… Нет, знал, но в моём лексиконе они точно отсутствовали… Тем бо-лее, исходя из «психологической концепции»… Сейчас я просто пытаюсь передать ощущения меня тогдашнего…
…Трость, на которую он весьма изящно опирался при ходьбе, несо-мненно, была произведением искусства. Дерево какое-то очень дорогое, вскрытое лаком. Рукоять украшена бронзовой львиной головой. Хотя сейчас я допускаю, что эта была не бронза, а совсем другой металл. И за львиную голову я ручаться не буду. Возможно, это была голова пуделя.
… Надо сказать, что, несмотря на хромоту, шёл он всегда довольно быстро. И вместе с тем нельзя было сказать, что он куда-то спешил. И просто прогулкой его движение назвать нельзя было. Он всегда шёл ку-да-то, но вместе с тем как будто испытывал удовольствие от самого про-цесса передвижения. На ярких красных губах его всегда имела место быть полулюбезная, полуироничная улыбка.
Светлая или тёмная шляпа с контрастной лентой на тулье всегда бы-ла сдвинута несколько набок… Лик – классически мефистофельский. Я бы даже сказал – нарочито мефистофельский. Чёрные брови вразлёт, чёрные «маслянистые» глаза несколько на выкате, тонкий нос с горбинкой, ухо-женные усы с эспаньолкой, всегдашний румянец на высоких скулах. Очень яркая запоминающаяся внешность.
Что замечательно, он практически не старел и не изменялся. Разве что «радикально чёрный цвет» усов и бородки со временем сменился на «перец с солью». Но это, пожалуй, и всё… А между нашими случайными встречами порой проходили целые десятилетия.
Сорочки с галстуками всегда были разными. А вот пиджаки он пред-почитал всегда светлые в крупную клетку. Брюки, соответственно, были всегда тёмными. А вот обуви я почему-то не помню…
То, что я сейчас описал, это, так сказать, его «всегдашний вид». Но я подозреваю, что выглядеть он мог как угодно. В зависимости от желания и обстоятельств.
В памяти отложились два случая… Вначале расскажу, пожалуй, о позднем…
Многие десятилетия спустя, после того как я увидел его в первый раз  (скорей всего в восьмилетнем возрасте), уже будучи сам, не то что в зре-лом, а пожалуй даже выше среднего возрасте, я повстречал его радикаль-но преобразившимся!.. Встретил я его бодро шагающим по главной улице Города по направлению к железнодорожному вокзалу.
… Это был несомненно он, но умопомрачительно помолодевший!.. Те же черты, те же глаза. Намечающиеся усы и бородка как у совсем юного человека… Больше восемнадцати лет дать ему было невозможно!..
Хромота почти отсутствовала, вниз к вокзалу он шёл широким раз-машистым шагом, а шляпу и тросточку, вопреки обыкновению, нёс в руке. И на ярких губах его сияла не любезно-ироническая, а радостная улыбка…
Что ж, понять его было можно: я бы тоже радовался, если бы мог сбросить груз собственных лет… Я так полагаю, что хотя он по своей сущ-ности и бессмертен, всё-таки периодически ему приходится обновлять своё человеческое тело…
Другая наша встреча произошла, когда мне было 11-12 лет пример-но… А вот то, что это был именно он, дошло до вашего покорного слуги, пожалуй, только сейчас…
…В те далёкие времена дети были гораздо более взрослыми, нежели нынешняя детвора. Знали больше, умели больше, делали больше… Отсут-ствовал тотальный контроль родителей за времяпрепровождением сво-их отпрысков. Ну, за исключением выполнения домашнего задания, по-жалуй… Уроки сделал? Сделал. Ну и гуляй себе на здоровье, где хочешь. Конечно, иногда традиционно оговаривалось: далеко не ходи. «Далеко» понималось порой очень широко: дальше двора, дальше квартала, даль-ше района… Разумеется, ребята и сами превосходно знали свою террито-рию и если и покидали её, то только группами. Потому как в чужом рай-оне могут и спросить – кого знаешь. А если неправильно ответишь, то одиночка может и люлей отхватить…
Но были в Городе места, где действовал своего рода «закон экстер-риториальности». Например, таковым местом был Городской сад. Конеч-но, его территория тоже была под чьим-то протекторатом, но спросить с чужих там было весьма проблематично: слишком много людей вокруг.
В общем, мы – пацаны нашего двора – периодически ходили туда. Но не поодиночке, конечно… Зачем ходили?.. Причин было несколько…
Ну, прежде всего, «Городок аттракционов» нас весьма привлекал…
Разумеется, для аттракционов нужны были деньги на билеты. У нас их не было, но зато были сами билеты. Откуда?.. Всё очень просто. Тётка одного из наших пацанов работала билетёршей на аттракционах. Билети-ки с необорванным контролем  изымались у публики и передавались лю-бимому племяннику для увеселения…
Племянник и товарищи  понимали увеселение ну о-очень широко! Они не только катались на всякого рода качелях, но и делали свой ма-ленький гешефт на билетах. То есть продавали их публике, не желающей стоять в длинных очередях в билетную кассу.
Полученная сверхприбыль использовалась тоже достаточно широко: от мороженого и пирожков до сигарет и пива. Что вы хотите: десяток проданных билетов – это уже трёшка!.. А на трёшку в те времена можно было даже скромно и в кабаке пообедать…
Что касается второй причины… В доинтернетную эпоху городские легенды были действительно легендами, а не беллетристическими пере-сказами, как сейчас. То есть передавались «из уст в уста». Конечно же в пересказах что-то утрачивалось, что-то искажалось или перевиралось, но основные моменты до нас, пацанов, воспитанных на Буссенаре и Жюль Верне, всё-таки доходили. В частности, легенды о городских подземельях. И одной из точек, откуда туда можно было проникнуть,  упорно называл-ся Городской сад. Вот мы и лазили по нему периодически…
Внутрь подземелий мы так и не смогли проникнуть, но кое-что всё-таки видели. Городские власти прилагали определённые усилия, чтобы максимально препятствовать обалдуям вроде нас в подобных начинани-ях. И это правильно.
Разветвлённая система подземных ходов действительно существо-вала. И даже не одна, а несколько систем, в разные времена соединённых друг с другом. Прежде всего, это была разветвлённая система карстовых пещер… Затем древние шахтные выработки местного камня. Поземные ходы, оставшиеся от упразднённой и срытой Крепости. Галереи и под-земные переходы, отрытые для хозяйственных и иных (в том