Стрелочник

гораздо серьёзнее. При сно-ровке можно было подстрелить воробья или даже голубя… Доставалось порой и кошкам… Ну и весьма неприятно было, если подобный снаряд попадал в человека. Последствия могли быть для обеих сторон.
Впрочем, как я уже писал, мода на виды оружия менялась почти еже-годно. Хорошо если модно было плеваться жеванными комочками бумаги из длинных стеклянных трубок (стибренных со складов химфака)… А вот если наступала мода на самопалы, тогда уж… Ведь для человека особой разницы нет, если в него попадёт не настоящая пуля, движимая из ствола пороховыми газами, а металлический шарик из подшипника, движимый из заклёпанной с одного конца металлической трубки серно-спичечным зарядом… Всякое случалось…
…Ближе к вечеру звонок на домашний телефон… На проводе Андрей:
- Алё!.. Ты как, готовишься?..
- Ну да. Пушку вот заряжаю…
- Эт-правильно… Я, в общем-то, поэтому тебе и звоню… Что-то мне подсказывает, что очень даже может пригодиться.
- Я решил ещё, на всякий пожарный, пяток мин  сделать… С «начин-кой».
- Хорошо. Запас жопу не колышет… Я тут сразу после утренних при-ключений к бабушке сгонял в «Красный город-сад»… Там у нас с Юркой кой-какие запасы… И холодного и горячего. Так я приволок.
Юрка – это друг Андрюхи по старому месту жительства. Большой любитель всяких экстремальных игрушек. Сейчас он в пионерском лагере на Море.
- Интересно…
- Интересно, так спускайся – посмотришь…
- Идёт. Я сейчас….
…Гигантскими прыжками спускаюсь с пятого на первый этаж… Ан-дрей уже приоткрыл дверь и ждёт меня:
- Здоров. Заходи…
Вхожу в знакомую квартиру… Андрей тянет меня мимо комнаты на кухню… Следов деятельности Андрея здесь не наблюдается, но вместо привычного кухонного запаха пахнет металлом, деревом и какими-то хи-микалиями…
- Ну давай, показывай…
- Смотри, – Андрей кивает на длинный узкий свёрток из мешковины.
Я уже догадываюсь, что там. Так и есть: рукоятки двух сделанных Андреем и Юркой шпаг… Мы их так называем. Хотя по функционалу это скорее рапиры. Тоже с большой натяжкой. В основу их были положены длиннющие (не меньше метра) прямые негнущиеся куски стальной про-волоки (примерно из такой делают гвозди). Скорее это даже тонкие ме-таллические штыри, а не проволока… Уж не знаю откуда их откопал Юр-ка… С одной стороны, штыри были оформлены рукоятями с какими-то круглыми металлическими форсунками в качестве защитных чашек, а с другой стороны, на концы острия насажены винные пробки во избежание смертоубийства. Вот с этими агрегатами  наша компания (когда Андрей гостил у бабушки) и устраивала тренировочные поединки… Пробки пробками, а синяки, шишки и ссадины всё-таки имели место быть… Надо отдать должное, несмотря на более короткие руки, Андрей чаще «зака-лывал» меня, нежели я его… Сказывалась более длительная практика.
Сейчас же пробки на шпагах отсутствовали, а концы сверкали свежей заточкой… Теперь это похоже на настоящее оружие…
- «Крысоколки», –  замечаю я, вертя в руке одну из шпаг.
- А хоть бы и так. Крысы там точно водятся. А если что и покрупнее будет – тоже сгодятся. Всё лучше труб.
- Вместо труб не пойдут. Жесткости для рычага, если что скурочить, недостаточно.
- Для рычага, если что, у тебя молоток цельнометаллический есть.
- Точно! - хлопаю себя ладонью по лбу.
- Это ещё не все… А вот и рубящее, – Андрей раскрывает свою сумку и достаёт из неё сверкающие свежей заточкой новенькие штыковые лопа-ты на полуметровых древках и небольшие топорики, сделанные из об-резков полотна пилы без зубьев, насаженных на тонкие древки… Эти то-магавки (точнее «головки» для них) мы приволокли с ближайшей строй-ки. Там же мы использовали их в качестве альпенштоков, лазая по глини-стым стенкам котлована. Там же упражнялись в метании в эти же стены. Даже не заточенные полотнища легко втыкались в вязкую глину. Теперь лезвия топориков были заточены.
- Это для метания, – поясняет Андрей. – А лопаты тяжеловаты для метания будут. Скорее для ближнего боя сгодятся.
Взвесив на руках топорик и лопату, я соглашаюсь:
- Пожалуй, да… Когда ты это успел заточить?..
- А-а! – машет рукою Андрей. – Не вручную же!.. Благо у отца точиль-ный станок электрический. Делов то на час.
Уважительно качаю головой, оценивая на глаз качество заточки:
- Дело мастера.
- А то! – самодовольно ухмыляется Андрюха. - У меня же руки из пра-вильного места растут… Не то, что у некоторых…
- Каждому своё, – глубокомысленно заявляю я. - Моё дело руково-дить процессом…
И легонько шлёпаю Андрюху по затылку, чтоб не зазнавался. Он уво-рачивается.
- Ладно. Ты ж говорил, что у тебя ещё что-то из «горячего» заготов-лено…
Андрюха молча достаёт из сумки и разворачивает ещё один свёрток. Там длинные алюминиевые трубки. Примерно из таких делают рамы для раскладушек. Они мне тоже знакомы: это ракеты совместной работы Юр-ки и Андрея. Я уже не раз был свидетелем запуска подобных.
- Ну а с них понту что?..
- А я там кой-какие компоненты заменил. Теперь при попадании так рванёт, что мало не покажется!.. Но это на самый крайняк.
- Почему?
- Да потому что под землю идём… А там могут быть всякие газы… Может  нам и самим не поздоровится!..
- Погоди. А направляющие?..
- Не боись: придумал я приспособу.
- Ладно… Ну что ж… Теперь мы вооружены…
- Вооружены, – согласно кивает Андрей. – И очень, очень опасны!..

25. Тёмный и Город

… Он тоже по-своему любил этот Город… Если слово «любовь» может быть применительно к таким как он, конечно… Во всяком случае он этим словом пользовался, как определением предпочтения. То есть  «люблю» – значит, предпочитаю «это»  «другому». Впрочем, выбора у него не было: он был здесь «на службе». Город был его «служебной территорией». Он, можно сказать, был «делегирован» для представления интересов своего «Ведомства» на данной территории… Но, если бы кто-нибудь из «выше-стоящих» поинтересовался его предпочтениями и предложил выбор (си-туация, конечно, абсолютно фантастическая), он без колебаний выбрал бы Город.
Город был перспективен. В нём имелось всё необходимое для разви-тия: историческая почва, географическое положение, климат, деньги (что тоже немаловажно) и, главное – люди. Очень перспективные люди.
Понятно, что люди – всегда и везде самая большая ценность. Но со-гласитесь: люди  людям рознь!.. Разница в качестве материала. Сравните: инертная Средняя полоса, спивающаяся и деградирующая «ан масс», те-ряющая своих наиболее пассионарных представителей в обеих столицах или даже вообще сваливающих из страны… Нет, в рамках концепции «чем хуже, тем лучше» – это тоже перспективно… Но  скучно. Совсем другое дело – Юг!.. Это ведь не азиатский юг, с его вечной дремотностью, не ла-тиноамериканский – с его вечными безалаберностью, сиестой и пофигиз-мом, и уж, конечно, не африканский, где время вообще не движется!.. Это - Юг Севера.
Да, народ здесь тоже ленив, безалаберен и склонен к пофигизму. Но в тоже время исполнен энергии, в меру темпераментен, жаден до денег, удовольствий и впечатлений. И, конечно же, высокомерен и пренебрежи-телен как к любым авторитетам, так и властям. Народ, самонадеянный, самовлюблённый и самодостаточный, ценящий себя и своё время, Народ, для которого что обе Столицы, что заграница – ни в коей мере не цели, а лишь средства…
Согласитесь, с таким материалом работать хоть и не в пример слож-нее чем, скажем, с той же Средней полосой, но и весьма перспективно… Здесь есть, где не только размахнуться, но и разгуляться, поскольку ам-бициозность, наглость, агрессивность, беспринципность и эгоцентрич-ность здешнего «материала» просто зашкаливает!.. Ну и, конечно же, ди-кая смесь национальностей и рас, здесь тоже идёт в плюс. И дело здесь не в самих расах и национальностях, а в их здешних представителях. Это потомственные изгои, преступники, авантюристы и бунтари… Сливки общества… Но соль то в том, что из этих «сливок» можно сбить… Да что угодно можно сбить из этих «сливок»!.. Умелыми руками, разумеется…
Конечно, есть и недостатки, свойственные южанам вообще (о них уже говорилось). Но при должной сноровке и эти качества можно использо-вать с успехом!..
… Да, работать есть с чем… Имеются и более значимые дефекты: например, всё ещё до конца не утраченные понты типа чувства общности («наших бьют!»), широты, щедрости и бескорыстия («пальта не надо!»), бесстрашия и жертвенности («да по фиг!»). Но это всё исправимо, хотя и требует целенаправленных усилий и времени.
Было и ещё кое-что… Эти люди любили свой Город… Любили, ясно осознавая его жестокость, эгоистичную прагматичность и равнодушие… Да, они сами были во многом такими… Они сами были частью Города… Причем немаловажной частью!.. Они осознавали это… И потому им это следовало простить…
Он ведь и сам не был равнодушен к этому Городу… Он тоже (повто-римся) по-своему любил его…
Он помнил Город ещё с Таможни – зеленым юнцом в кургузом стат-ском мундирчике… Это он учил его денежному счёту… Это с его лёгкой руки задумывались и воплощались в звонкой монете первые «комбина-ции»…
Да, в своё время он не смог противостоять юношескому романтизму, и Город предпочёл драгунский мундир чиновничьему кафтану и сошёл на время со столь полезной стези, как стяжательство… Конечно же девяти-лучёвая звезда Крепости  – это было красиво… Красиво также, как плац-парады, устраиваемые под марши полкового оркестра, комендантами Крепости…
Повоевать, к счастью, не пришлось, плац-парады прискучили, Город взрослел и умнел… Таможню, к досаде, убрали – отодвинули к Морю, но оставался порт… А вот он ширился, обрастал причалами и доками… И юный Город почувствовал… Ветер странствий»!.. Его поманило на не та-кое уж далёкое Море… Его соленый запах будоражил Городу кровь!..
… И застучали топоры на Левобережье!.. Пошли под корень многове-ковые дубравы, а с Севера подвозили мачтовый лес… И пошли-поплыли белопарусные корабли под грохот крепостных батарей, окутываясь клу-бами порохового дыма… Пошли к синему Морю, на страх супостатам…
А Город остался… Он помнил его слёзы…
Но в юности печали коротки… Молодая кровь требовала движения, молодой организм жаждал роста…
И он помнил его в промокшей от пота серой рубахе, срывающего напрочь собственные укрепления, освобождая место для продолжения вширь и ввысь проспектов и улиц… И уже нет Крепости, но есть Город!.. Город  со всеми правами, вольностями и привилегиями, с жалованным гербом и Уставом – Указом Ея Императорского Величества…
И пошла работа!.. Пошла большая стройка!..
Первым делом, конечно, выстроили тюремный Острог… Огромный… На перспективу – так, чтоб хватило на триста лет вперёд… Дело это было нужное, и он в немалой степени способствовал этому начинанию… В По-саде и слободах народ собирался как на подбор: голь перекатная, кан-дальная… Если не убивец, то вор!.. Если не бунтовщик, так разбойник!..
Город всех привечал, всех пристраивал к делу… А тюрьма… Ну что тюрьма?.. Для таких, она – «мать родная» и «школа ремесла». А потому тюрьма – учрежденье нужное…
… Дымились винокурни, и опиекурильни… В слободах вовсю работа-ли «стыдные дома» с непотребными девками. Шелестели карты и стучали кости на воровских хазах… И деньги, деньги, деньги широкими потоками стекали в