Стрелочник

район…
Конечно же, не всё нахрапом делается… «Правильный пацанчик», он «поляну сечёт»: со старшими закорешит, послабже да подурнее под себя возьмёт, а прочих и давить не западло… Тут, главное, не ошибиться – кто чего стоит… И если всё по уму делать – вот уже и авторитет на районе!.. И вот уже не ты спрашиваешь у фраерка залётного «Кого знаешь?», а паца-ны с Бульвара у того же фраерка спрашивают: «А ты Мартына знаешь?..». И если фраерок Жорика Мартынова не знает или тот за него не «пишет-ся», то… Вот так ведь мечталось мальцу… Уважения пацанского ему хоте-лось… И понимал он чётко: боятся, значит уважают…
И тут уже, как говорилось, главное не ошибиться… И вот на тебе – ошибка вышла!.. Ведь не далее, как на прошлой неделе, имел разговор Мартын с Игорем. И по всему из разговора этого выходило, что никак Игорёк ему не конкурент… Так, лапушок, без пацанских понятий… Амби-ций не имеет, а значит – слабак. И можно двор этот, на углу Бульвара и Улицы, который как будто бы под ним – Игорем, «под себя брать» поти-хоньку… А ежели случай представится – так и не потихоньку… «Силовое решение» вопроса – оно даже предпочтительнее… Для наработки автори-тета… В силах своих Мартын не то, что не сомневался (не боятся только придурки), а практику какую-никакую в борьбе за дворовое лидерство он всё-таки уже имел…
Тут ведь главное что?.. Понт!.. Нахрап, наглость, первый удар… А до настоящей драки может и не дойти… Если подфартит…
И вот что теперь?.. Ошибка вышла!.. Сломали перспективного пацан-чика… Не боец он теперь… Совсем не боец!..
Хотя, положа руку на сердце, сломали не без «подачи» Тёмного… Ну да, там была ситуация – не до рассуждений!.. При таком раскладе не грех и собственной «пешкой» пожертвовать… Как говорится, «бей своих, чтоб чужие боялись!» Тем более, тут такие перспективы заманчивые открыва-лись… Ну как тут было не сделать пару посылов?..
Нет, сначала всё шло как по писанному: Мартын Игорька «на понтах» задавил бы морально влегкую…. Но кто же мог ожидать, что этот пентюх Андрей «впишется»?!.. Да не «гнилым базаром», а конкретно – железя-кой?.. Ну вот, когда Мартын по привычке стал «пушными зверьками» грозить, Тёмный свой реморализационный импульс-то и послал. Он (им-пульс-то) аккурат на страх наложился!.. А на страхе-то людишки любо-дорого, что творят!.. У Тёмного даже сладкие такие картинки в воображе-нии нарисовались…
…Вот, меж разномастных дверей дощатых сарайчиков тянут два дружка по полу за ноги слабо трепыхающегося Мартына… Тянут в зал с краснокирпичными арками и такой же огромной пятиконечной звездой, выложенной на потолке… Тянут прямо под мощную лампу под древним жестяным абажуром, висящую на проводе прямо из центра звезды… И вот уже метнулась тень к входу и полутораметровый обрезок газовой трубы всажен на распорку двери, чтобы не заглянул на крик ненужный свидетель…
…Вздымающийся и падающий короткий обрезок трубы… И свет лам-пы пронзителен, как свет операционной… Остёр, как отточенный кухон-ный нож в руках мальчика… И агнец на гранитном полу под выложенной на потолке пентаграммой… Сладкие картинки… Но не сбылось… Картин-ки схлопнулись вместе с подвальной дверью…
И тут же новая возможность!.. Лезвие ножа уже попробовало крови… Ему понравилось… Еще крови… Оно вошло во вкус…. Ну-же!.. Ещё… Пусть выложенный гранитом пол и не алтарь, но… Но нет!.. Опять осечка!.. А ведь можно было бы уже сейчас завершить Игру одним ударом… Ну, дву-мя… Ну, ещё хотя бы с десяток… Пока рука не устанет!.. Сладко… Но не сбылось…

…А вот третий наблюдатель был доволен!.. Все случилось так, как он и хотел… Ну или почти так… И, конечно же, он не преминул приложить к этому руки!.. Впрочем, ему это было проще чем другим «заинтересован-ным лицам», поскольку он равно комфортно чувствовал себя, что на крыше дома, что в его подвале… Потому что это был ЕГО дом… Как и все прочие дома вокруг. И не потому, что это был ЕГО Город, а потому что он был САМ Городом…
…И при всём отсутствии в нём сентиментальности ему было жаль мальчиков… Всех мальчиков, включая Мартына, поскольку это были ЕГО мальчики. Он был по-купечески прагматичен и умел считать. Здесь ведь математика совсем простая: два мальчика больше (а, соответственно, ценнее) одного мальчика. Один мальчик (Мартын) тоже по-своему ценен. И как рачительный хозяин, Митрич, постарался сохранить и его… Пусть и с несколько «подмоченной репутацией»… Ну да ничего: штаны мамка простирнёт, а утраченные амбиции… Да, может оно и лучше для него?.. Ведь таким пацанчикам из веку путь определён… Как там в песне поётся: «По тундре, по железной дороге…». А так может и проскочит…
Это ведь он, Митрич, под руку Андрюху толкнул и один, и второй раз!.. А чё не так?.. «За други своя»… И неплохо получилось!.. И страх Ан-дрюхин тут «в жилу пошёл». И нож Игорьку в руку он тоже вложил. И пи-санул по скуле тоже он, Митрич!.. Убытку здоровья Мартыну на грош, а шрам мужчине в украшенье… Если обстоятельства не вспоминать, конеч-но… Ну да, то раны душевные!.. Они не в счёт.
А дружбанам-пацанчикам от всего произошедшего большая польза может быть… Вера в себя – раз. Вера в товарища – два. Ну а «тормоза», сработавшие тоже «в масть»… И страх на выходе – тоже…
…Ясно, конечно, что с этой пацанвой не один он, Митрич, старался… Сырые-то пацанята, по правде говоря… Ну так кто не «в масть», так «в струю»!.. Митрич был доволен собой…

…Да не так всё было на самом-то деле….
Не было ни двора, ни подвала… Была школа и была перемена… И Мартын прямо на перемене бил не Жорика Жукова, а его приятеля… Я даже имя его не помню… И не было рядом Андрея… Нет, он был, но где-то на другом этаже этой клятой школы… Как же я её ненавижу!..
Да, Игорь вступился за этого пацана, и Мартын ударил его… И Игорь попытался провести «двойку»… И она пришлась по воздуху… И Мартын сказал, оглядываясь по сторонам: «Ты чё? В натуре нюх потерял?.. Чё ты размахался своими граблями?..». Нужно было драться, нужно было отве-тить… Но Игорь ответил словами… Он сказал что-то вроде: ладно, ты сильнее меня, я с тобой драться не буду… Но за что, мол, ты этого пацана бьёшь?.. Естественно, Мартын послал его… И прозвенел звонок на урок… И этот звонок был прощальным звонком прежней жизни Игоря… Он при-знал себя побеждённым, отказавшись бороться… Воззвал к справедливо-сти победителя… Но… «горе побеждённым!» Для них справедливость не существует…
Мартын стал периодически избивать его. Просто так, ни за что. А тот всё взывал к логике и справедливости: мол, что я тебе сделал?.. В ответ были удары. И так продолжалось более двух лет… До тех пор, пока Мар-тына не «определили» за что-то в колонию для несовершеннолетних…
Игорь заплатил за собственное малодушие «настоящую» цену… Ис-кривлённая от неоднократных ударов носовая перегородка, как след-ствие, породила многочисленные проблемы, которые так и не смогли разрешить отоларингологи… А моральная травма «рассосалась» только во время службы в армии… Да и то лишь отчасти…

…Кораблик скользил по морской глади, разрезая и вспенивая лунную дорожку. Ярко-звёздное небо по правому борту переходило в пёстрое разноцветье береговых огней… Оторвав одну руку от фальшборта, Мар-гарита провела ладонью по короткому ежику моих волос…
- Ну и что ты «паришься» до сих пор?.. Где этот Мартын?..
- Умер от туберкулеза в тюремной больничке в тридцать лет…
- И ты его до сих пор не можешь простить?..
- Я давно его простил и отмолил у Господа Бога… Я себя простить не могу… За трусость, за малодушие… Всё ведь могло у меня быть иначе…
- Ну да. И тогда ты бы вместо него умер в тюрьме.
- Всё может быть… Но его я вспоминаю каждый раз, когда передо мной встаёт выбор: смалодушничать, пойти на компромисс или стоять до конца на своём…
- И что же ты выбираешь?..
- По-всякому бывает… Ведь где-то там, в глубине, во мне всё ещё жи-вёт тот самый тринадцатилетний мальчишка…
- Что же ты выбрал на этот раз?..
- На этот раз… я пойду до конца.

17. Шахматные фигурки
(Реминисценция Автора. Июнь 1970-го)

…Рука небрежно передвинула белую фигурку на чёрную клетку…
Да, прав был работяга – не было у пацана никакой фигуры: так, «соп-ля в трико»!.. Тянула его вверх акселерация – третьим был по росту в классе, ну а всё остальное не поспевало… Ему б спортом каким заняться: плаванием там, чтоб плечи в ширь попёрли, али ещё чем… Но парень был больше по книжкам – «ботаник», как сейчас бы сказали…
Главное, пример «как надо» всегда у него был перед глазами – отец. Хорошо сложенный блондин, он каждое утро перед работой тягал ганте-ли и гири на утренней зарядке… А его чернявый («пошедший в маму») сынуля безучастно наблюдал за этим действом, лёжа на своём диване, чем порой изрядно раздражал папу…
Отцу, конечно, хотелось приобщить сына к физкультуре в приказном порядке (и даже «силовыми методами»), но мама была против… Жалост-ливая была мама… Пускай сынок ещё поваляется, понежится… Насильно заставлять нельзя. В конце концов отец понял, что своим личным приме-ром на спортивные подвиги сына он не вдохновит и махнул рукой…
Конечно, раньше сынка родилась его лень, но… Самое смешное в этой ситуации, что сынок втайне страстно желал разделить с отцом его утрен-ние упражнения, но… не мог. По принципиальным соображениям.
Извечная проблема «отцов и детей», разумеется, не миновала и эту семью. Мальчик очень рано стал противопоставлять себя отцу. Наверно, в какой-то мере этому способствовала «добрая мама». Папа же (как и пола-гается) был строгим. Классика в общем.
В раннем возрасте, когда мальчика спрашивали: «Ты маму лю-бишь?», он, естественно, отвечал: «Да». А вот когда задавали аналогичный вопрос на счёт папы… Мальчик мужественно отвечал: «Не знаю». Такая-вот «картина маслом»….
Ну да, с мамой всё было ясно, а вот папа «подкачал»… Сказать «не люблю», парень не мог. И не потому, что боялся, а потому что отец всё-таки… Но и обратное сказать не мог, потому как «разногласия» во взгля-дах на жизнь у них с отцом были серьёзные… И вот это вот «не знаю» (в качестве доступного протеста) должно было их обозначить…
Пацан и слово-то такое не знал «самоидентификация», но меж тем инстинктивно чувствовал насущную потребность «зафиксировать» свою «самость». В противопоставлении с отцом, разумеется. «Я не такой, я дру-гой!.. Я – сам по себе!» Вслух это, разумеется, не кричалось, но обознача-лось всячески. В том числе и пренебрежением к физическим упражнени-ям и спорту. Уверен: если бы отец был, скажем, заядлым книгочеем, мальчик бы вообще не брал бы книги в руки. Но сложилось, как сложи-лось… Кисмет.
Лишь много лет спустя, уже будучи взрослым, мальчик обрёл пони-мание, что он, конечно же, любил своего отца в детстве… Пожалуй, даже больше, чем маму… Просто по-другому… Только не мог себе признаться в этом… Такая вот любовь…
Конечно же, мальчику хотелось быть сильным, спортивным, хорошо сложенным. Да и девочкам (что немаловажно!) такие больше нравятся. Но… природная лень, принципиальное противопоставление себя спор-тивному папе и сублимация реальной жизни приключенческими книж-ками сделали свое дело… В итоге подрастал дрищ. «Сопля в трико», как справедливо заметил работяга на Бульваре…
Абыдно, да?.. Да, мальчику было обидно…