во-первых, они взаимообусловлены друг другом и вытекают одно из другого: если Бытие – это процесс возникновения нового смысла в виде идеи и раскрытия смысла последней, то Истина есть результат этого процесса; в то время как сущее – это составные части Истины, разложенной на объекты. Что же касается красоты, то это то, восприятие чего сопровождается возникновением интеллектуального чувства удовольствия-удивления, а то, что его вызывает, есть не что иное, как понимание смысла идеи, в какой бы форме она не была выражена: технической, научной или художественной. (Как видим, все здесь сосредоточено вокруг возникновения и понимания нового смысла в виде идеи, трансформируемой в мысль-Истину). А во-вторых, – и это, наверное, не менее значимо для нас – за предложенными нами понятиями стоят как вполне конкретные и осознаваемые умом представления нашего сознания, так и вполне ощутимые чувствами движения нашей души. И эти представления и чувства, по сути дела, мы испытываем достаточно часто в нашей реальной и даже повседневной жизни. Они нам знакомы, поскольку вполне обыденны для нашего сознания, особенно в тех случаях, когда творчество в любых его проявлениях совсем не чуждо нашей натуре.
А можем ли мы в противовес этому представить себе что-либо конкретное в том случае, когда соприкасаемся с понятиями, выраженными такими словами как бытие, истина, сущее и прекрасное. По правде сказать, мало чего определенного и достаточно нам понятного мы можем себе при этом представить, за исключением разве что всплывающих в нашем сознании ассоциаций с теми или иными идеями, закономерностями, произведениями искусства и т. д. Единственное наше желание при этом – это постараться углубиться и разгадать, что же именно более конкретное скрывается за предложенными метафизикой предельно обобщенными и притом по разному порою трактуемыми понятиями.
Так что нами предложенные формулировки понятий не то что хуже или лучше ранее созданных понятий – они просто другие: более конкретные и более ощутимо-представимые нами. И не более того. И в этой конкретизации понятий нет ничего странного: если все отрасли человеческого знания со времен Античности претерпели колоссальные изменения, в том числе и изменения понятийные, то почему метафизика должна держаться за понятия, выработанные в самом начале возникновения философских дисциплин. Ведь мы же не держимся за античные представления об атоме, космосе, душе, устройстве Земли и Неба и т. д. и т. п. Да к тому же, если метафизические понятия за более чем двухсполовинойтысячелетнюю историю существования не продвинулись сколько-нибудь вперед в своем развитии, то ведь совсем не исключено, что в них изначально был заложен некий малозаметный нашему сознанию «изъян» (положим, в виде, совсем не преднамеренной недоговоренности), который не позволил им плодотворно развиваться в дальнейшем.
И что же мы здесь видим? А видим мы то, что если событие возникновения интеллектуальной новизны, названное нами Бытием, может осуществляться только в одном виде, в виде идеи, внезапно являющейся в наше сознание и развивающейся в Истину, то нет необходимости в понятии Бытия, поскольку и Бытие, и возникновение Истины – события тождественные. И полностью они будут тождественны в нашем представлении, если мы отнесем возникновение чувства удовольствия (как вторую компоненту Бытия) не на счет возникновения бытийственного смысла, – то есть того, что мы назвали «обезличенной» смысловой составляющей бытия – а на счет возникновения Истины (идеи) и раскрытия ее смысла. То есть, при том условии, что Бытие – это возникновение, раскрытие и оформление нового смысла (в виде идеи) и одновременно – это есть возникновение, раскрытие и оформление новой и вполне конкретной Истины, у нас отпадает необходимость в понятии Бытия, поскольку оно тождественно гораздо более близкому и знакомому нашему сознанию событию возникновения мысли-Истины, событию, которое мы можем понять своим умом, изложить на доступном нам языке символов, и прочувствовать собственной душой.
Так что то, что мы ранее назвали Бытием есть не что иное как процесс возникновения мысленной конструкции, которая в своем законченном и оформленном виде есть Истина. И у нас нет каких-либо принуждающих нас обстоятельств к тому, чтобы оперировать понятиями Бытие, Истина, сущее и т. д. Поскольку мы уже знаем: зарождение, развертывание и оформление объективной идеи эквивалентно Бытию; мысль, полученная из этой идеи, эквивалентна Истине; а объекты как составные части мысли-Истины есть не что иное, как сущие. Вот и получается, что метафизика вполне может обойтись без привычных для нашего слуха и давно затверженных онтологических понятий. И это оказалось возможным только потому, что мы «вышли» на структурно-функциональный состав интеллектуальной Новизны в виде объективной идеи и на методологию возникновения этой Новизны и нового сущего.
Правда, если такая метафизика и возможна, то это не значит, что она ею должна стать. Слишком большой груз двухсполовинойтысячелетнего культурного развития (и наследия) связан с этими классическими понятиями. Да к тому же, привыкнув к нарядным убранствам броских и кратких, хотя и не совсем четких понятий, (придающих им, к тому же, некоторую таинственность) – Бытие, Истина, прекрасное и т. д. – нам вряд ли захочется облачиться в хотя и удобную, но не такую уж (хотя бы поначалу) праздничную одежду.
Поэтому, как нам представляется, единственное и при том компромиссное решение данного вопроса – по крайней мере, на настоящее время – состоит в том, чтобы уточнить и дополнить старые понятия и тем самым скорректировать их смысловое содержание, (что мы и пытались сделать в продолжение всего текста). Что позволяет нам иметь более адекватное представление как о процессах нашего душевно-интеллектуального развития, так и о материально-духовной эволюции познаваемого и создаваемого нами окружающего мира.
9.7. Такой ли должна быть метафизика?
В предыдущем разделе мы уже затронули проблему условности метафизических понятий. Как можно себе представить, именно условность этих понятий сыграла немалую роль в неопределенности их статуса. Попытаемся показать эту условность хотя бы на примере понятия Бытия. Начнем со следующего. Если мы возьмем к рассмотрению два основных не только разделенных, но и взаимосвязанных между собой метафизических понятия, понятия Бытия и сущего, а за сущее примем объект уже существующий в нашей действительности и к тому же исполняющий какую-либо функцию, то тогда Бытием у нас будет процесс сотворения (возникновения) в нашем человеческом интеллекте этого сущего через посредство явления иррациональной идеи в наше сознание. Но Бытием будет не только сам процесс возникновения искомого сущего, но и все то, что феноменально его сопровождает. А потому для нас весьма существенным является различение между
- тем, что происходит в нашем интеллекте в процессе возникновения интеллектуальной новизны и нового сущего
- и тем, что сопровождает этот процесс.
Это различение мы сейчас и постараемся сделать.
Так что же происходит в нашем интеллекте? А происходит движение нашей мысли в результате манипулирования теми представлениями, которые возникли (пришли в наше сознание) в акте интуиции-инсайта, и теми представлениями, которые мы привлекаем, чтобы оформить внове нам явленное содержание мысли (слова, образы, сравнения, понятия и т. д.). В то время как сопровождают этот процесс
- и спонтанное понимание смысла идеи (в том числе и в виде феноменов «ага», «ах» и т. д.);
- и наше сосредоточение на самом процессе раскрытия смысла идеи, то сосредоточение, которое воспринималось и понималось многими философами со времен Платона как созерцание;
- и возникновение как интеллектуального чувства удовольствия-удивления от самого акта понимания нового смысла, так и ощущения уверенности в достоверности и надежности того, что нам явлено в данном иррациональном акте (и без которых у нас вряд ли бы появилась охота раскрывать смысл идеи до состояния Истины.)
В таком случае у нас имеется, по крайней мере, три варианта возможности представления о том, что такое Бытие?
I. Либо назвать Бытием процесс возникновения в нашем уме интеллектуальной новизны и нового сущего вместе со всем тем, что его сопровождает (чего мы и придерживались все время при изложении нашей концепции).
2. Либо отделить процесс указанного возникновения отдельной «строкой» а отдельной «строкой» – то, что сопровождает этот процесс возникновения и назвать его (последнее) Бытием.
3. Либо отделить и назвать Бытием возникновение интеллектуальной новизны и нового сущего, но уже без тех феноменальных проявлений, которые его сопровождают.
Вот и получается, что в первом случае Бытие является самостоятельным и ни от чего не зависящим (первичным) процессом, в то время как во втором случае оно будет производным (вторичным) от процесса возникновения интеллектуальной новизны и нового сущего: ведь Бытие тогда – результат начавшегося процесса возникновений нового сущего из спонтанно явившейся интеллектуальной новизны. Оно будет производным, так как, не явись в наше сознание новая идея, не произошло бы ни понимания ее смысла, ни нашего созерцания самой новизны, ни возникновения чувства удовольствия-удивления. Что же касается третьего варианта, то здесь Бытие оказывается – как комета без «хвоста» – «невидимым» мышлением, то есть последовательностью процесса представлений, взаимосочетания их, суждений, умозаключений и т. д., в лучшем случае оформляемых в какой-либо знаковой системе.
Итак, у нас три возможные трактовки Бытия. Какая из них более приемлема – это уже дело соглашения. Как ясно из всего предыдущего, мы остановили свой выбор на первом варианте, потому что, приняв второй вариант, мы снова бы оказались у «разбитого корыта», то есть перед проблемой, а как же все-таки возникает само сущее. А оно, то есть возникновение, как оказалось, является самым главным и самым проблемным вопросом всей метафизики, начиная с Платона, который так и не сказал нам, каким образом из идей получаются вещи, коль скоро первые являются образцами вторых. («Образцы» есть, а как происходит «копирование» – Платоном не сказано). А главное, не сказано, в каком смысле идея является образцом и что она собой представляет по своей структуре, сама по себе, то есть вне отношения к реальной вещи, образцом которой она служит.
Но и вторая трактовка Бытия имеет свое право на жизнь, и право, может быть, не менее веское, чем первая трактовка. Потому что, если первая трактовка сочетает в себе причастность бытия и к интеллекту, и к душе (то есть к чувствам), то вторая затрагивает в основном душевную компоненту нашей жизни, без которой вряд ли могла бы состояться компонента интеллектуальная. Аналогичным образом можно было бы настаивать и на третьем варианте трактовки Бытия, но тогда Бытие было бы «скелетом» мышления без той плоти, которая придает жизненность самому Бытию.
Для нас же главным является не то, каким именем мы назовем тот или иной процесс, то или иное
