возникновение новой функции – это критерий того,
- что имеется подручное средство, которое исполняет эту функцию посредством своего сущностного свойства; причем, результатом деятельности функции является производство новой Продукции, (в процессе Событием-111);
- что это средство является одним из внове образуемых элементов определенного комплекса взаимосвязанных между собой сущих (исходных и искомого);
- что этот комплекс некогда представлял собой новую мысленную конструкцию (идею), однажды пришедшую в голову ее создателю (Событие-11);
- и наконец, что когда-то в социуме возникла ситуация (Событие-1), в которой забрезжила (появилась в «просвете», как сказал бы Хайдеггер) необходимость создания функции (деятельности), которая бы разрешила данную проблемную ситуацию. (Об этом более подробно в Главах 11, 12, и 14 Части 111).
Круг замкнулся: Истина выполнила свою задачу приумножения нашего духовно-материального разнообразия. В этом ее цель (телос). Гений Аристотеля в том и заключается, что более чем 2,3 тысячелетия назад он указал на важность целевой причины, запускающей в оборот обозначенный нами Онтологический Круг (см. Раздел 6.16. «Онтологический Круг»), тот круг, в котором зародившееся в недрах объективной идеи подручное средство способно исполнять свою сущностную функцию приумножения разнообразия мира. Но вхождение в этот круг осуществляется в процессе «набрасывания» (Х.-Г. Гадамер) нового смысла на этапе рефлексии-1, а выхождение из него – в процессе возникновения самой функции, предвосхищенной (вот где проглядывает аристотелевский телос) этой рефлексией и постановкой проблемы, приведших к возникновению Истины. Не будь рождения Истин, не было бы ни развития, ни многообразия, ни жизни. Так что внове возникшая функция – критерий когда-то обнаруженной Истины и когда-то испытанного творцом этой Истины состояния Бытия.
Что же касается классического понятия истины как соответствия нашего суждения об объекте самому объекту, то мы не можем «раскрутить» в обратном порядке всю цепочку возникновения удостоверяемого нами сущего, поскольку, как правило, мы не знаем истории его возникновения и не можем восстановить эту историю, так как она всегда уникальна, как уникальна любая объективная идея, зародившаяся в недрах той ситуации, которой был окружен творец (или открыватель) этой идеи.
Итак, мы пришли к тому выводу, что необходимость удостоверения сущности сущего возникла только потому, что явленное нам сущее (объект) присутствует в том виде, из которого мы не можем заключить ни о том, как оно, возникнув из своего источника, развивалось, чтобы действительно стать тем сущим, которое пред нами предстало и которое нас чем-либо заинтересовало. То есть, мы не знаем «родословной» этого сущего, а потому не вполне уверены в том, что оно обладает «правильным» набором своих качеств-свойств. А если мы не уверены в этом, то должны удостовериться в этой «правильности» посредством своего суждения, которое как печать – на фальшивом документе! – вселит в нас уверенность в том, что данное сущее будто бы имеет законное происхождение, чего на самом деле нет, поскольку мы этого – происхождения – не знаем. А не знаем вследствие забвения его «родословной», той родословной, о которой нам мог бы поведать тот, кто был непосредственно причастен к сотворению соответствующей идеи. (См. Р. S. 2).
Так что удостоверение – всего лишь паллиатив, посредством которого мы подменяем истинное знание, идущее от Истины-алетейи фиктивным знанием, которое, как мы полагаем, является истинным, а на самом деле это всего лишь наша догадка о том, каким именно видом и какими свойствами должно обладать данное сущее. (Как раз отсюда возникают все разногласия между эссенциалистами и антиэссенциалистами, о чем речь у нас уже шла в Разделе 7.7. «Именная и глагольная форма причастия «сущее»...»). Этот наш домысел не может быть нами ни обоснован, ни подтвержден. Вот откуда потребность удостоверения в сущности объекта-сущего. Она от неизвестности его происхождения-возникновения, то есть его Бытия. И обусловлена она тем, что от нас ускользнуло происхождение этого сущего, в котором (происхождении) был потенциально заложен вид этого сущего и его сущность. Иными словами, нам неведом тот путь (методология), по которому нечто еще не сущее пришло к своей сущности. А неведом он нам только потому, что изначально не было разработано понимание того, что алетейя – это иррационально рожденная смысловая структура, одним из элементов (сущих) которой является наше внове образуемое подручное средство, в подлинности которого мы и пытаемся удостовериться посредством «сверки» своего суждения о сущем с той сущностью, которой, как нам кажется, оно должно обладать.
Так, наверное, «законность» происхождения ребенка от конкретного отца мы можем попытаться установить посредством схожести (сверки) черт лица, цвета глаз, формы носа и ушных раковин и т. д. (это и будет «истина» как достоверность), а можем провести генетическую экспертизу (ДНК) на отцовство. Вот эта, последняя, и есть та Истина, которая установит и законность происхождения ребенка и достоверность тех черт внешнего облика, которыми он обладает.
И в заключении нам следует отметить один принципиально важный момент, момент не столько оправдывающий введение нами того положения, что древнегреческая алетейя есть смысловая конструкция развернутая нами рациональным путем из иррационально «схваченной» нами объективной идеи, так вот, момент не столько оправдывающий это введение, сколько позволяющий нам подвести основание под столь шаткое и можно даже сказать эфемерное здание метафизики.
А заключается он в следующем: даже если мы окончательно утеряли возможность понять, что именно древние греки подразумевали под термином «алетейя», и даже если перевод Хайдеггером алетейи как не-сокрытости не столь точен, – во что у нас нет основания верить – все равно, изначальное понятие Истины-алетейи должно было иметь вид внове созданной мысленной конструкции, образовавшейся по определенной методологии из спонтанно (иррационально) рожденной идеи. Не может быть того, чтобы у метафизики не было прочного основания, какое имеется у всех прочих наук: и у физики (атом), и у биологии (клетка), и у космологии (ядерно-гравитационные силы) и т. д. Не будем лукавить: мы же прекрасно видим, что все «исходные» понятия метафизики: алетейя, природа, Бытие, логос, сущее, идея, Истина, красота и т. д. в разной степени производны от чего-то изначально существующего, но так и не схваченного нами, то есть еще не осмысленного на уровне нашего сознания. И этим изначально существующим – по крайней мере, в плане человеческой сущности – есть природный дар иррационального генерирования нашим бессознательным новых идей.
И мы уже, наверное, устали повторять: рациональное мышление (само по себе) в принципе не способно производить свою «собственную» интеллектуальную новизну. На это способно только наше бессознательное. Сознание на этапе рефлексии-1 лишь готовит почву для действительно продуктивного мышления на бессознательном уровне; оно же, рациональное мышление, как повивальная бабка принимает рожденное бессознательным дитя новой идеи-мысли и, раскрывая посредством рефлексии-11 новорожденное существо, «выхаживает» (как сказали бы древние греки – «спасает»), то есть доводит до состояния всеми воспринимаемой и понимаемой мысли-Истины, той Истины, из которой вышелушивается и подручное средство, и его сущностное свойство, и функция, исполняемая последними двумя.
п. 3. Почему была забыта алетейя?
А теперь, обосновав необходимость возникновения классического понятия истины как соответствия (достоверности) нашего суждения сущности объекта, попытаемся понять, так почему же все-таки само понятие а-летейи не только не было разработано, но и было забыто? Конечно, не разработанность данного понятия вполне можно оправдать тем, что в те далекие времена еще отсутствовало – оно и до сих пор отсутствует – понимание того, что все истинно сущее может возникнуть только вместе со спонтанным возникновением идеи как вполне определенной и совершенно новой конструкции, состоящей из некоторого набора взаимосвязанных между собой объектов. И за эту не разработанность мы ни в коем случае не можем упрекать изначальных мыслителей, которые, слава Богу, открыли само понятие алетейи как не-сокрытости – честь им за это и хвала, – хотя и не обосновали его происхождения и не раскрыли его сущности. Но тогда спрашивается, почему было забыто само понятие алетейи, что воспрепятствовало тому, чтобы оно сохранилось в истории философии? Ведь в основном только у Хайдеггера оно, подобно фениксу, восстало из пепла, спустя более чем 2,5 тысячелетия со времени своего зарождения.
Но сначала подчеркнем еще раз и особо: алетейя сама по себе не только была «трансформирована» в истину-достоверность, но она была и забыта, А это значит, что было забыто самое главное – возникновение Новизны самой по себе. А если оно было забыто, то мог ли быть поставлен по сути дела основной вопрос метафизики: как и в каком виде эта Новизна возникает (см. Р. S. 3)? Конечно, этот вопрос не мог быть поставлен. Вот откуда основательно подмеченное Хайдеггером забвение изначальных основ метафизики: «перешагнув» через едва народившееся понятие алетейи, метафизика сразу же «перескочила» к постановке вопроса «что есть сущее» (Аристотель), забыв при этом поставить вопрос: каким образом было зарождено это сущее и какие перипетии не только предшествовали этому, но и способствовали тому, чтобы это сущее стало действительно сущим. То есть сам путь возникновения искомого сущего и методология прохождения этого пути были оставлены без внимания. Вопрос встал только о сущности сущего, как бы о его бытии, но не об изначальных истоках его возникновения, то есть не о самом Бытии.
А это все равно что поставить вопрос о сущности уже рожденного ребенка, упустив при этом основной вопрос: как он зародился и как он развивался в утробе своей матери. Сущность сущего всецело определена его истоком и его развитием к тому состоянию, когда оно будет способно успешно исполнять свою функцию.
Итак, в чем причина превращения алетейи в истину-достоверность мы установили. Но нам надо знать, что вслед за этим последовало, то есть какое влияние это превращение оказало на понимание феномена Бытия. Ведь мы же знаем, что не разработанность понятия алетейи была и началом и причиной многих неурядиц в философии. (В том числе и представления о бытии, как о чем-то уже свершившемся, неизменным, «целокупным» и существующем, которое (представление) в последующем стало доминирующим в европейской философии). Хотя полной уверенности в этом вопросе как не было, так и нет. Главное, было бы знать то, чего мы вряд ли когда-либо узнаем, а именно, саму причину этой не разработанности. В конце концов перед нами три варианта:
- либо забвение алетейи стало причиной искажения понятия Бытия,
- либо искаженность представления о Бытии стала причиной забвения алетейи,
- либо причиной как того, так и
