попасть по дороге в точку «Ж». И кто виноват? Луна в Козероге точно ни при делах. Просто наступили такие времена. Какие такие? Смутные!
Дуст прекрасно слышал, как крысы разбегались в разные стороны. Вот теперь можно идти на охоту на вкусных человеков. Ведь люди – это не только килограмм пятьдесят диетического мяса, а ещё… Что «ещё» Дуст не вспомнил, но вспомнил, что самка занималась обработкой пищи. Что мешает Дусту попробовать человеческой пищи?
Замороженное мясо Дусту не очень понравилось. Конечно, сойдёт за третий сорт для сельской местности, но пусть людишки сами питаются своей курятиной и говядиной. Свинина ещё ничего, но тоже не «айс». Поэтому, хватит тут прохлаждаться, ведь совсем недалеко ходят такие вкусные живые человечки, состоящие из полезных белков, жиров и углеводов. Тело монстра, получившее пищу средней паршивости, уже требовало хорошей разминки в виде драки. Хотя, с кем тут драться? С крысами? Или со слабыми человечками?
Вера Посохова, оставшись в одиночестве, так как доктор Лёвин куда-то убежал, совершенно не знала, что ей теперь надлежит делать. Сейчас уже не её смена, но доктор велел не отлучаться с работы. Якобы Верка основной свидетель, которого начнёт опрашивать милиция. А что Верка милиции скажет? После такой смены у неё в голове всё смешалось, как всё смешалось когда-то в доме Облонских. Даже хуже. Трудно жить дурой, особенно когда в жизни наметилась очередная чёрная полоса, потому что Верка неудачница, хоть она и поглядывает с надеждой по сторонам, ибо говорят, что счастье подваливает. Это на небо надо смотреть с опаской, потому что несчастья, в отличие от счастья, обычно, обрушиваются.
В больничной комнатушке, где сейчас находилась Вера, небо можно увидеть только из окна, а на потолок с подозрением смотреть смысла нет – он, наверное, не обрушится. Хотя, учитывая Веркину отрицательную удачу – всё может случиться. Потолок упадёт - раз и всё - отмучилась Верунчик, как Анна Каренина, которая от большой любви к немому Герасиму прыгнула под паровоз. Вера вздохнула и окинула взглядом помещение – прибраться здесь что ли? После «любимого» Васи здесь бардак образовался, как Наполеон прошёл. Надо всё лишнее хоть в шкафчик сложить, а потом взять швабру и протереть полы.
Открыв дверцу шкафчика, Вера обнаружила на его полках, спокойно лежащую униформу драгоценного Васятки и его оружие в виде укороченного автомата. Это что получается? Вася, подлец такой, убегал, даже не переодевшись в свою форму, и не прихватил оружие?
Вера покрутила в руках автомат. Как пользоваться АКМ-ом она знала, а это такой же автомат, только мельче АКМа. Вот этот рычаг надо перевести в боевое положение, потом отвести затвор и можно жать на спусковой крючок. Магазин с патронами уже присоединён к автомату. Из такого автомата легко застрелиться. Даже соблазн появился у девушки закончить свою жизнь таким образом. Чего, спрашивается, страдать и переживать? Одно нажатие вот на этот крючок и всё закончится. И никто даже слезинку по Верке не прольёт, потому как нахер она никому не нужна.
Хуже всего, когда организм накрывает бессильная грусть. Именно она, толкает людей на необдуманные действия, на преступления, на суицид, на дикую ярость. Грусть тотально выжигает всё светлое и чистое, что делало человека человеком. Она резко перерастет во всеразрушающую ненависть.
Вот возьму и застрелюсь – решила Верка: пусть всем будет радость, а мне будет похер. Но, представив ехидную улыбочку Алевтинки и её змеиное шипение по этому трагическому случаю, стреляться вот прямо сейчас передумала – зачем радовать змеюку Алевтинку. Та всегда рада показать свои клыки. Ничего, и на её клыки найдётся стоматолог. Вера, конечно, девушка отходчивая, только достали её до самых фаллопиевых труб такие твари, как Алевтина и Маринка. От греха подальше надо отнести это орудие убийства доктору Лёвину или главному врачу: вот пусть они стреляются, а ещё лучше – пусть Алевтину застрелят, а заодно и Маринку, хитрую, как худая глиста.
Думать надо о хорошем, например, о колбасе – решила Верка, выходя из комнатушки с автоматом в руках. О плохом думать не надо, ведь, как говорили умные древние люди: «Мысли материальны». Хотя, по мнению Верки, этот тезис дурацкий, потому как, хоть думай так, хоть эдак, для неё судьба всё равно не выделяет даже кусочка счастья, а, наоборот, за каждым углом приличную девушку поджидают всякие гадости, что радости вообще не прибавляет. У судьбы явно энтузиазма не хватает на помощь Верке: всё жопится и скупится, на кризис ссылается.
Сегодня судьба приготовила для Верунчика особо изощрённую гадость. Как будто мало ей ночных испытаний нервной системы. Как только медсестра толкнула дверь, открывающую проход на лестничную клетку, так сразу на лестнице она увидела очередное чудо, идущее снизу вверх прямиком на Посохову. От вида «чуда», выпучившего на девушку свои жуткие зрительные органы, мысли Верунчика попытались разбежаться в разные стороны, будто испуганные мальки рыбок. Тут любой человек испугается, когда нос к носу столкнётся с голым мужиком, морда которого качественно вымазана кровью, а сам он весь в ещё не заживших рубцах на коже. Особенно Верунчика напугали глаза незнакомца, цвет его кожи и грозный рык голодного хищника. Мужик, завидя медсестру, ускорился и быстро попёр на неё, растопырив огромные руки. При этом монстр угрожающе рычал, разбрызгивая слюну и обдавая девушку жутким смрадом. Мерзость, каким же комбикорм тебя кормили, что ты вырос таким страшным и вонючим?
Взвизгнув, Верка отпрянула назад, поняв, что дипломатическим переговорам здесь не место. Пятясь по коридору назад, она добралась опять до своей комнатушки, но осознала, что спрятаться от такого шустрого монстра в помещении не успеет, да и замка на двери нет: Вася, сволочь, вместе с киргизом поломали. Да и зачем прятаться? А как же беспомощные больные? Кто их защитит от монстра? Может и Вася не сволочь, а жертва вот этого монстра. Уй, бля! Зря вонючий монстрелло покусился на Васю: Васятко – это моя законная добыча. На лице Верунчика проявилась решимость останавливать взбесившихся коней, заходить в горящие избы и мочить монстров, хотят они того или нет. Пальчики решительной медсестрички сами, без всякой команды мозга, сняли автомат с предохранителя, передёрнули затвор, направили оружие на противника и нажали на спусковой крючок. Раздался грохот выстрелов, и сильно запахло сгоревшим порохом. Автомат немного повело вверх: несколько пуль с визгом дали рикошет от бетонного потолка коридора, отбив кусочки штукатурки. Большинство пуль угодило в брюхо монстра и того отшвырнуло на пару метров по коридору от Верки. Монстр свалился на спину, но активно рычал, сучил ногами и царапал пол своими когтями на передних конечностях. Сверху на пытавшегося подняться монстра оседала пыль от повреждённой пулями штукатурки. И никого рядом. Обычно больным, которые могли ходить, нравилось шастать по коридору и мешаться под ногами медперсоналу. А сейчас - вся больница как вымерла: неужели никто не слышит автоматных выстрелов и Веркиных воплей.
Да он, сволочь недобитая, зоопарк блохастый, сейчас встанет и загрызёт меня – сообразила Верка и ещё громче заверещала, как сработавшая сигнализация на машине. Конечно, сиреной заверещишь, ведь монстрелло пытается подняться с намерениями. Вон как глазками своими свиными пучит и зубами крокодильими щёлкает. Пули, хоть и понаделали в его брюхе дырок, но, наверное, не произвели на монстра особого впечатления. Поднимается, гадина горбатая, собака страшная, чмо серожопое.
От непередаваемой смеси эмоций и своих душераздирающих воплей, девушка почувствовала, что её несчастная голова точно треснет, словно спелый арбуз в руках торговца из солнечного Узбекистана или Киргизии. От промелькнувшего в мыслях слова «Киргизия» Верка вспомнила, что кроме воплей есть ещё родной многоэтажный мат. Как-то забыла она от неожиданного нападения на неё всяких монстров про мат. И он последовал – многоэтажный, весьма затейливый, можно даже сказать забористый. Вот только словами, даже горбатыми, монстра не пронять. Матом Верка образину не убила, зато ошалевшего монстра добил выстрелами в упор доктор Лёвин. Грязно выражающаяся медсестра вдруг заметила, как справа от неё материализовался её начальник с большим пистолетом в руке, ствол которого он сунул монстру, чуть ли не в глаз. Чпок! Чпок! – сказал пистолет, и монстр околел уже мёртвой тушей. Руки образины застыли и уже не пытались порвать девушку, а левый уцелевший глаз зомбяры, вперившись в девушку, смотрел с изумлённым выражением: «А могла бы эта самка стать украшением моей Стаи».
Доктор Лёвин внимательно посмотрел на упокоенную им нечисть. Готов засранец, лежит и не жужжит, что от него и требуется. Теперь восставшему мертвецу точно - амба! Без вариантов! Отравился от переизбытка железа в голове. Ага, так это ты здесь валяешься – угадал знакомого зомби доктор Лёвин – выбрался всё-таки сволочь из мертвецкой. Потом воинственный эскулап окинул взглядом Верку: а она, ничего так девка, решительная. Вон, даже где-то автомат добыла, только почему-то не добила зомбяру пулями, а перешла к матюкам. Зато, как красиво она его чихвостила – в хвост и гриву навтыкала ему кучу пожеланий. Какая интересная у Посоховой жизнь: ночью легко и непринужденно сражалась с гомосеками, утром воевала с зомбярой. Пожалуй, возьму её в свой отряд по истреблению нечисти, атаковавшей наш Барнаул. Девка молодец, решительная и надёжная, как бронежилет, не то, что наши соплежуи с тоской в глазах. Если в глазах тоска, то «не твёрд ни разум, ни рука». Наполеон сказал. Ладно, о грустных вещах, типа нерешительной администрации и совсем никакой милиции, думать как-то не хотелось. Да и зачем? Что есть, то есть, чего сопли на кулак наматывать? Надо нам с Посоховой отсюда резко исчезать, а то милиция, прежде всего, отнимет у нас оружие, а потом своими дурацкими вопросами замучает.
- Посохова, хм, - обратился к Верке Лёвин. - Клянусь богом! Чёрт побери! Ты великолепна, как валькирия. Хватай свои шмотки и исчезаем отсюда, пока нас не замела милиция. Мы с тобой Посохова через призму осмысления действительности заглянем в иную реальность.
Слова доктора, что Верка великолепна, вывели девушку из ступора. Наконец, то она услышала хоть одно ласковое слово в свой адрес, что вызвало дрожь в коленках. Она даже посмотрела на носатого, пухленького и волосатого доктора совсем другими глазами: его слова словно музыка льются в Веркину душу, попадая в унисон биения её сердца. Он спас Верку от злого монстра, говорит ей комплименты – да за таким человеком она готова бежать хоть в огонь, хоть в воду, нести флаг перед сражением, заглядывать с ним в иную реальность и даже послать главного врача через призму осмысления в эротическое путешествие. Сразу исчезли переживания о последних кровавых событиях: переживай - не переживай, толку нет, зачем, спрашивается, тогда переживать? Эх, едрёна кочерыжка, сгорел сарай, гори и хата в «вихре сошедшихся обстоятельств».
