вокруг обрадовались. Даже коллега Костоусов плохо понимал, что говорит Вениамин Иосифович. Может, Веник того…немного сильно злоупотребил на дежурстве спиртом, вот его и развезло от переутомления. Плюс тяжёлое дежурство. Вот коллега и заговаривается. Несёт всякую ахинею про тётку Клаву повариху, которая, по его мнению, бегает по больнице с огромным ножом. Ещё у Лёвина больные пропали без вести. Даже на продскладе их нет. И курей там нет – всех покрали. Чем теперь кормить больных?
С каких пор Лёвина стало беспокоить меню для больных? Раньше он на питание больных кашлять хотел. Надо понимать, что к коллеге белочка нагрянула, да не одна, а стаей. Костоусов понял, что дело плохо: на лице его коллеги вдруг проявились печати всех пороков мира. Присутствующие в кабинете милиционеры и штатский сидели и слушали сбивчивый доклад доктора Лёвина с каменными лицами. Они даже не моргнули, когда доктор, проявляя свою активную гражданскую позицию, стал темпераментно утверждать, что в мертвецкой ожили покойники, причём все они исключительно милиционеры, и это доказанный факт. Почему вы все сидите и не бежите ловить монстров-зомби, которые милиционеры – орал Лёвин и утверждал, что для поимки мертвецов надо применить, как минимум, ручные пулемёты и розыскных собак. Желательно очень злых. Лёвин считал, что он хитрый, поэтому несколько преувеличил количество монстров. Органы у нас такие, что на одного монстра и не выедут, а вот когда монстров много, то тогда органы почешутся. Но, судя по виду сотрудников правопорядка – чесаться они не хотят: расселись и уши развесили. А чего слушать и о чём-то мечтать? Ясно же всё, ведь доктор Лёвин разжевал ситуацию по полочкам. Надо поднять со стула задницу и бежать ловить мертвецов, пока не началось. Чего непонятно-то: ополчились на нас монстры, зубы точат рашпилем. Как вам ещё объяснять? Попрыгать что ли?
Чтобы подробно донести до слушателей весь трагизм положения, Лёвин решил изобразить монстра-людоеда, с которым он столкнулся нос к носу, но от которого чудом смог удрать без потерь. И от тётки Клавы, к слову, он тоже удачно удрал. Конечно, немного преувеличил, но то для дела. Может, так слушатели лучше поймут смысл произошедшего события, проникнуться и пойдут ловить мертвецов. Войдя в образ монстра, Лёвин растопырил руки, скрючил пальцы и свирепо зарычал на милиционеров. Потом, как мог, изобразил повариху, размахивающую ножиком. Своим артистическим талантом он, наконец, вывел сотрудников МВД из оцепенения: присутствующим пришлось всерьёз задуматься об обеспечении собственной безопасности.
Вот здорово, ментов даже кусать не пришлось. Да и не собирался Лёвин кусать и царапать сотрудников органов, он только хотел имитировать укусы. Но зубами доктор клацал впечатляюще. Даже Кипреев проникся, и его лицо окончательно приняло цвет государственного флага СССР. Главный врач с печалью отметил про себя, что Вениамин Иосифович - паразита кусок, возлюби его граблями с разбегу, таки совершенно некстати заблудился на жизненном пути. Вот такая, итить его, досада. Сбрендил наш доктор окончательно - тут к гадалке не ходи. Один доктор спирт жрёт, как не в себя, другой таблетками до умопомрачения закидывается. Ох, беда, беда, огорчение.
Лёвин, прыгая бешеным гамадрилом по кабинету начальника, продолжал нести околесицу, типа, козе баян, попу гармонь, икону папуасу. Сумасшествие своё проявлял ярко, энергично и в особо крупных эмоциональных размерах.
В отличие от красного начальника, завотделением Костоусов сидел бледный и под впечатлением от артистизма Лёвина. Коллега, не стоит так бледнеть и переживать. Вытаращился, будто на танке я к тебе в деревню заехал. Вот сидит начальник, он не даст соврать, что ночью один людоед загрыз милиционера, а потом понеслось. Да этих людоедов у нас в больнице – по паре штук под каждой кроватью затаилось. А в подвале у них кубло - там их просто аномальное количество. Андрей Павлович, ты, что на меня так ректально смотришь, как будто я твой идеологический противник? Не веришь? Ты кому больше веришь, мне, твоему коллеге, или своим бесстыжим глазам?
Доктор Лёвин даже несколько секунд размышлял, стоит ли оскорбиться на такие, явно провокационные взгляды со стороны коллеги. Потом передумал оскорбляться не желая накалять обстановку: мы же люди неконфликтные.
- Можешь у медсестёр поинтересоваться, у Анны Редкозуб и Люды Синегуб – они всё видели. Кстати о девках, хи-хи. Эти девки у нас красавицы угрожающе молодого возраста – обе белые, пушистые, аки пух из лебедя: сиськи имеют, как двустволки, стреляют ими дуплетом - прямо в сердце и мозг. Бах-бах – мужик наповал. Надо идти спасать наших девок, при этом готовиться к неожиданностям. Каким? Да, хоть к концу Света, хоть к казням египетским, хоть к нашествию покемонов-людоедов или к пришествию саранчи.
Андрей Павлович, слушая бред коллеги, держался настороженно, переживая, судя по его виду, когнитивный диссонанс. Его можно понять: пришёл на работу, а тут сразу столько новостей, причём новости одна другой круче и заковыристей. Костоусов упорно не поддавался на призывы сбрендившего коллеги хватать скальпель и с энтузиазмом идти спасать наших девок, которых или съедят зомбаки или зарежут поварихи. Он даже не откликнулся на провокационный призыв Лёвина назвать операцию по искоренению восставших мертвецов красивым словом «Экзорцист». Костоусов, глядя на коллегу, вдруг ощутил незнакомое доселе желание – перекреститься, а потом пойти в ординаторскую и накатить соточку спирта.
Устроим зомбям – орал Лёвин – массовый террор и тотальный геноцид, вкупе с тактикой выжженной земли. Чего сидите и изображаете из себя детский садик «Тормозок»?
На призыв буйного доктора идти сражаться отреагировал кривой улыбкой невыразительный сотрудник в штатском, ну, тот который даже сейчас смотрит на доктора глазами мёртвого карася. Ответственный сотрудник понял только одно, что доктора Лёвина, скорее всего, ещё в детстве пыльным мешком по башке шандарахнули, вот, до сих пор пыль из его головы и не выветрилась. Такое часто случается. Понятно, что у эскулапа не все дома. Про этого доктора главный врач говорил, что он очень опытный медик, отличный хирург и всё такое. Ага, если этот лучший, то какие доктора у них не лучшие? Тот набор фраз и междометий, что накидал нам этот доктор голосом, которым в туалете надо орать «занято», хорошо соотносится с основной версией ночного происшествия. Опытные специалисты МВД, включив дедукцию, индукцию и даже абдукцию, выдвинули предположение, что в лечебном заведении с каких-то жирных щей персонал и больные наелись галлюциногенов типа ЛСД. Сначала всем потребителям ЛСД стало весьма жовиально, а потом их всех вштырило не по-детски: бедняги поняли, что кругом шастают монстры, ожившие мертвецы бродят стадом по коридорам и палатам, ещё и поварихи с ножами вышли на заготовку свежего мяса. Тут у любого глаз затянется «петушиной плёнкой» и начнутся кровавые разборки С нанесением друг другу «фаталити» особо жестоким образом. Два трупа милицейские дознаватели уже видели своими глазами. Но, судя по поведению персонала больнички, могут образоваться новые трупы вследствие того, что народ ощутил тягу к приключениям и погнал борогозить.
Невзрачный МВД-шник внимательно посмотрел на главного врача: к бабке не ходи - этот тип в курсе событий, наверняка он всё знает, то-то него морда покраснела. Доктора Лёвина надо срочно изолировать в отдельную палату, а то точно кусаться начнёт. Вон как его, ацкий сотона, корёжит: красиво изображает из себя мужик бесстрашного альфа-самца стада гамадрилов, а на самом деле находится под лютой наркотой. Мы ведем на чистую воду это кубло, этот наркопритон, что окопался в лечебном заведении. И точка! Но точка, судя по дальнейшим событиям, превратилась в многоточие.
Доктор Костоусов вдруг вздрогнул, когда услышал, что где-то в больничных коридорах раздались автоматные выстрелы. Менты тоже переглянулись и насторожились: стрельба – это всегда большое ЧП, а тут стрельба в больнице, что совсем кисло.
Сотрудник в штатском профессионально сосчитал выстрелы – он услышал три автоматные очереди по три патрона и пожалел, что с ним нет сейчас спецназа. Чёрт его знает, что творится в этой больничке, но картинка вырисовывается прелюбопытная и весьма неприятная. Начальство в таких случаях наказывает всех причастных и непричастных. Как-то не хочется перед пенсией отправиться прямиком «dans le pays de Makar et de ses veaux».
Выстрелы окончательно доконали психику Лёвина: он встрепенулся и показал всем присутствующим интернациональный неприличный жест, понятный без перевода в большинстве странах. Затем дико завопил: «Началось! Но пасаран! Сарынь на кичку! Бей зомбей – спасай Россию!» и, после такого эмоционального демарша, ломанулся в коридор, вознамерясь свершить поступок, сравнимый с подвигом. Никто даже не пытался остановить взбесившегося доктора: связываться с психом себе дороже. С таким свяжешься, а потом в морге пропишешься. Такого надо сначала «вязками» фиксировать, галоперидолом лечить, а потом уже с ним вести дискуссию.
Доктор Лёвин, видя, что от коллег и милиционеров толка, как от плохого козла молока, решил самостоятельно сражаться с монстрами. Ведь кто-то с ними уже сражается, а я чем хуже. На ментов в форме надежды нет, да и на товарища в штатском тоже: явился, понимаешь, к нам поц в пиджаке, чтоб я так жил; ведёт с главврачом какие-то гнилые мансы, сидя на попе ровно, а ловить мертвецов не торопится. Нам тянуть резину резона нет.
Лёвин вспомнил, что оставил в своём столе оружие убитого кем-то мента, которому пытался оказать медицинскую помощь. Помощь не помогла - мент умер, но потом, эта жертва аборта, зачем-то ожила. Зато от него остался пистолет и стилет, которые доктор прибрал в свой стол, чтобы потом отдать милиции. Вот только наша милиция оказалась не на высоте: приехали, понимаешь, без пулемётов и злых собак. Чем они с монстрами собрались сражаться? Кулаками и зубами? В моих глазах милиция опустилась глубже дна Марианской впадины. Ладно, закрыли тему. Пора двигать отсюда. Придётся сражаться самому, ведь мы «Белые халаты», а белые халаты посылают матом даже женщину с косой. Накатила на доктора эйфория так, что ему захотелось прямо сейчас подраться в стиле колхозного махача: последний раз Лёвин ловил такую волну ещё в древние студенческие годы, когда радовался любому хипешу, кроме войны и голода.
В городе Барнауле начиналось утро, оно обещало тёплый летний денёк. Слабый ветерок едва слышно шевелил ветки деревьев во дворе больницы. Откуда-то доносились звуки городской и больничной суеты, писк голодных крыс и скрежет их когтей по бетону. Но пришедшего «в себя» бывшего киллера Дуста это мало беспокоило. Да его, превратившегося в непонятное существо, уже всё мало беспокоило. В его парадигме существования почти не оказалось места эмоциям, соответственно и беспокойствам по всяким незначительным поводам. Памяти о прошлом воплощении у него тоже почти не осталось. Дуст
