Моя земля не Lebensraum. Книга 5. Генерал Мороз

сохранил систему колхозов, только вместо красных комиссаров ими стали управлять коричневые штурмовики.

Оберст умолк, подошёл к промёрзшему окну, тронул пальцем и внимательно вгляделся в объёмные ледяные узоры на стекле, будто сплетённые из толстых шерстяных нитей.
Сзади Майера гудело пламя и потрескивали дрова в круглой печке-голландке. Майер спиной чувствовал тепло, исходящее от печки, а лицом — холод, исходящий от окна. Температура на улице сегодня вновь упала ниже тридцати пяти градусов.
— Вы видели, во что одеты иваны? — вдруг возмутился оберст. — Меховые шапки с опускающимися «ушами» и «затылком», стёганые ватные телогрейки и штаны, войлочные перчатки… А чего стоят эти войлочные сапоги!
— Valenki.
— Да, Valenki. В таком обмундировании иваны, вырыв в снегу норы, спят, как кролики, не опасаясь замёрзнуть. А наше командование не обеспечило вермахт зимней одеждой, — укорил оберст командование и бодро поставил задачу: — Значит, надо раздобыть её самим, снимать меховые шапки, валенки и ватники с пленных и убитых сибиряков. Если взяться за это энергично, мы оденем наших солдат довольно быстро.
Оберст помолчал, сердито посапывая, как обиженный ребёнок, и продолжил уже деловитым тоном:
— При таком ужасном морозе люди должны находиться на открытом воздухе как можно меньше. Свободные от несения службы люди пусть отдыхают в тёплых помещениях. Сторожевые посты располагайте вплотную к деревне и меняйте дежурных как можно чаще. И тщательно присматривайте за постами. Проклятые русские морозы! Из-за них даже пушки и пулемёты перестают стрелять!
— Я отогрел один из пулеметов в доме, разобрал и удалил с движущихся частей смазку. Затем собрал и опробовал на морозе. Пулемёт стреляет, — доложил Майер о своём эксперименте.
— А как же заклинивания? Пулемет должен быть смазан!
— Лучше иметь стреляющий пулемёт с опасностью заклинивания, чем смазанный и нестреляющий.
— Согласен, — вздохнул оберст. — Кроме того, я считаю, что в данных условиях нам следует позволять русским атаковать первыми. Пулеметы держать в тепле, готовыми к бою. Оружие в этом случае можно оставлять смазанным — при нападении врага мы будем вести из них настолько интенсивный огонь, что смазка не успеет застыть. Да и русским атаковать хорошо укрепленного и дожидающегося атаки противника со стороны заметённых сугробами полей — чертовски трудная задача.
 
Оберст отошёл от дышащего холодом окна, подошёл к печке, растопырил ладони, улавливая тепло.
— Теперь, собственно, о главном. Нам прислали бумагу из штаба дивизии. Для противодействия диверсионно-десантным отрядам противника, «белым призракам», действующим в нашем тылу, для аналогичных операций в тылу у красных, для срочной поддержки наших подразделений, которые попали в безвыходные ситуации, необходимо создать Sonderkommando (прим.: специальный отряд).
Оберст испытующе взглянул на Майера и продолжил:
— Специальный отряд, своего рода мобильную пожарную команду, выполняющую особые задания. Именоваться он будет «зондеркоманда Майера».
Майер удивлённо посмотрел на командира полка.
Фон Рихтер едва заметно улыбнулся.
— Как вы правильно заметили, возглавите зондеркоманду вы. Да, задачи перед зондеркомандой стоят сложные. Ваш отряд всегда будет в самых опасных местах. Учитывая важность предстоящей работы, принимая во внимание вашу примерную службу, я подал рапорт о присвоении вам очередного звания гауптман (прим.: капитан).
Поражённый Майер, вероятно, выглядел настолько глупо, что фон Рихтер довольно рассмеялся.
— Мне тоже приятно, что вы довольны повышением по службе, герр гауптман. Но не радуйтесь, что вы будете одного звания с командиром роты… Хе-хе… Ваш командир получает майора и идёт на повышение. А зондеркоманда Майера становится подразделением полкового резерва.
Фон Рихтер задумался.
— Кстати, наконец-то мы получили ответ на вопрос, ставивший нас в тупик: как русские умудряются перемещать войска и технику по снежной целине. Мы тонем в снегах, привязаны к наезженным дорогам, а русские крупными подразделениями возникают в самых неожиданных местах, атакуют нас со стороны совершенно непроходимых заснеженных равнин. Им не нужны дороги! Мистика. В донесении из штаба дивизии мы прочли объяснение этому таинственному явлению.
Фон Рихтер хмыкнул и покрутил головой.
— Оказывается, русские по снежному бездорожью ходят тевтонской «свиньёй»! В начале колонны у русских идут два ведущих, за ними шеренгами три человека, четыре и пять. Первым нескольким шеренгам приходится несладко — они топчут целину. Но уставшие из головы клина отходят на обочину, пропуская следующих, а сами уходят отдыхать в хвост колонны. Огромный людской клин трамбует снег, колонна «катит» вперёд, и в совершенно нехоженой целине образуется плотно утоптанная дорога. За пешими колоннами следуют грузовики, более тяжёлая техника и артиллерийские орудия.
Фон Рихтер развёл руками, удивляясь хитрости русских.
— Казалось бы, всё просто, но в наших методических материалах и программах подготовки о ней не сказано ни слова. Там мелочи, здесь мелочи… А в совокупности… Наши лошади-тяжеловозы в России передохли, не вынеся природных условий, мы оказались без гужевого транспорта. Войска к сильным морозам не подготовлены — нет зимнего обмундирования. Нет лекарств для борьбы с дизентерией и тифом. Мы понятия не имели, как правильно подготовить пулеметы к стрельбе при температурах воздуха ниже минус тридцати… Мелочи, мелочи….Но эти мелочи грозят нам…
Фон Рихтер безнадёжно махнул рукой, не договорив фразу, но Майер понял, что это грозит поражением.

***
 
Русская шапка на голове, дико растущая борода, нос, оклеенный пластырем для защиты от мороза, поверх шапки стальной шлем с маскировочной белой накидкой или выкрашенный краской, мелом или известью в белый цвет, и белый маскхалат. Так выглядели стрелки зондеркоманды Майера.
От командира полка Майер получил задание пройти с инспекторской проверкой по линии обороны вдоль Волхова, оценить готовность подразделений к отражению предполагавшегося русского наступления.
— Смотрите на уровень подготовки с той позиции, словно бы вам с вашим отрядом пришлось занять там оборону. Если будут замечены слабости в организации обороны, подскажите, как исправить недостатки, при необходимости — в принудительном порядке. Наделяю вас самыми широкими полномочиями, герр гауптман.
Минные поля, проволочные заграждения, подвалы и погреба, переоборудованные в доты и дзоты в первой же деревне удовлетворили Майера. Помимо этого он приказал выгнать из домов жителей, чтобы они насыпали на подходах к линии обороны снежные валы высотой не менее двух метров и облили их водой.
Майеру вовсе не хотелось уйти из деревни так, чтобы за ним потянулся слух, что новоиспечённый гауптман занимается детскими забавами, строит ледянки. Поэтому, когда работа закончилась, Майер приказал устроить имитацию атаки русских: один из взводов, дислоцировавшийся в деревне, должен был взять приступом ледяной вал, защищаемый другим взводом. Победителей обещал наградить двумя бутылками трофейной русской водки.
Сидящие наверху вала защитники со смехом наблюдали, как «нападавшие» скользят и падают, тщетно пытаясь забраться по скользкому склону наверх.

= 9 =

Вторая ударная армия готовилась к наступлению. На правом берегу Волхова скопилось огромное количество людей и техники. Приглушенный людской гомон, ржание лошадей, лязг гусениц, натужное подвывание грузовиков. Пушки, дальнобойные самоходки с длинными, как телеграфные столбы, стволами. Капитан-снабженец, указав на штабеля ящиков, приказал артиллеристу:
— Стреляные гильзы собирать, укладывать в ящики и выносить к дороге. Если будут машины — немедленно грузить и везти в тыл.
— К чему такая мелочность? — удивился артиллерист.
— Система наших гаубиц новейшая, массовый выпуск снарядов не налажен, поэтому гильзы нужно возвращать на завод.
Временами морозный воздух сотрясали разрывы вражеских снарядов. По нескольку раз в день налетала вражеская авиация. А наши молчали. И краснозвёздные истребители почему-то не летали...
Чтобы спастись от бомбёжек и обстрелов, зарывались в землю. А мёрзлая земля прочнее бетона, вручную ох как тяжко долбить ломами и топорами!
Появились обмороженные, раненые истекали кровью — на морозе кровотечение останавливается плохо, а приютить раненых негде. Домов нет — всё разрушено артиллерийскими обстрелами и авианалётами немцев. Приспосабливали под лазареты подвалы разрушенных домов.
Паёк выдавали чаще в сухом виде. Хлеб мёрзлый, твёрдый, как кирпич.
Старшина Хватов встретил знакомого шофёра, попросил его привезти что-нибудь вроде печки. Шофёр притащил конную кухню без колес. На этом очаге и пищу готовили, и снег топили — грели воду для всех нужд.
Особый отряд Говоркова на время затишья придали стрелковому полку. Разведчики потеснили пехоту и заняли свой участок обороны.

***
 
Старший лейтенант Говорков проверял, не спят ли часовые. Рассвет — самое ненадёжное время. Все пакостные дела на войне случаются перед рассветом.
Ветер подвывал, швырял в лицо колким снегом, заставлял прикрывать глаза, неприятно холодил за воротником и в рукавах.
Бойцы ночевали в подбрустверныых «лисьих норах». Одна нора на двоих. По бокам норы земляные лежанки. В середине — узкий проход, чтобы сидя опустить ноги вниз. В головах подобие земляной печурки с пробитой вверх дырой-дымоходом. Вход завешивали дерюжкой, обрывком брезента или пришедшей в негодность плащ-палаткой. Если печурку топить, в норе образовывалась банная теплота от испаряющейся из земли влаги. Дня за три земля просыхала и в норе становилось почти тепло. Ветер, правда, временами запихивал дым из трубы в нору, заставлял солдат чихать и кашлять.
Для освещения землянки жгли телефонный кабель, который горел смрадным, коптящим пламенем. Копоть оседала на лицах. По утрам, выползая из нор, солдаты выкашливали и высмаркивали на снег чёрные сгустки сажи.
— Как слепые кроты, в норах живём, — ворчал пулемётчик Корнеев. — Эх, жалко лекстричество не успели подвести! А то было бы светло, как в партаментах белокаменных!
Некоторые протирали лица снегом вместо умывания. Многие не умывались по нескольку дней. Корнеев утверждал, что неумытому лицу на морозе теплее. Опять же, грязное лицо служит дополнительной маскировкой.
Говорков видел, что бойцы устали от холода, от недокорма, от близости смерти, от ожидания тяжёлого ранения. Апатия одолела некоторых до такой степени, что они ленились копать норы достаточной длины и лежали, высунув ноги наружу. Другие замирали у печурок, глядя на огонь, протянув к теплу застывшие руки или ноги. Иные лежали в нетопленых норах, бездумно уставившись в мёрзлый потолок.
Говорков прошёл по расчищенной от снега траншее и за поворотом увидел сгорбившегося часового. Заляпанная грязью телогрейка в подпалинах, через дыры на коленях ватных штанов виднелись летние галифе. Ушанка пробита пулей.
Проводников Павел, определил Говорков спину бойца. Родом из Омской области, деревенский.
Засунув руки в карманы и придерживая локтем длинную винтовку, висящую