На контакте

мысли? Но как можно быть специалистом в области мысли? Никак. Таких специалистов нет,  и не будет никогда от слова «никогда». Но есть симуляция такого специалиста. Его настоящее имя – «идеолог». Кто такой идеолог? Это тот, кто выдает общее, корпоративное за всеобщее, народное. Общее – это частный момент всеобщего, его абстракция. Всеобщее конкретно в виде особенного в мысли отдельно взятого мыслящего. Вот этому высобствлению всеобщего из общего нельзя научиться. Его не выучишь. Нет таких учителей. Это следует делать самому, что никакого отношения не имеет к идеологии.
        Если вы хотите учиться идеологии как науке, то, пожалуйста, идите к другим преподавателям. Мы пробуем с вами заниматься философией по личной методе: делай с нами сам и делай лучше нас, но не вместо нас. Каждый из нас имеет возможность делать это – думать – лучше других, при условии, что мы разумные существа. Я работаю здесь с теми, кто пришел образовываться мыслящим, а не становиться специалистом. Для мыслящего всякого рода знание есть только средство живописания собственного образа.
        - Иван Иванович, я недавно смотрела фильм, наверное, из вашего детства. Это научная фантастика для подростков. Называется он «Москва-Кассиопея». Есть еще его продолжение: «Отроки во Вселенной». Помните? - задала вопрос Александра.
        - Конечно, помню. Помните: «Агапит, ты стал совсем взрослый. У тебя уже появились волосы»? Мы, школьники, тогда смеялись над смыслом этой фразы. 
        - Да-да.
        - Где? – спросил, ухмыляясь, Василий.
        - Ты совсем дурак? – осадила того староста.
        - Я еще не дурак, а только учусь на дурака. Смотрела «Золушку»?
        - В «Золушке» к твоему сведению, Вася, паж феи говорит не о дураке, а о волшебнике, - уведомила Елена Василия.
        - Хорошо, что вы еще смотрите советские фильмы, даже сталинского времени. Кстати, в фантастическом фильме для школьников фигурирует такой волшебник, вроде феи, его играет артист Смоктуновский. Он объясняет, что является человеком из будущего, в котором то, что для него есть наука, является магией для прошлого. Будущее позволяет ему быть в любом месте прошлого и мгновенно связывать по обычному телефону, но визуально, без обратной связи, центр управления полетом с юными космонавтами, невзирая на астрономические расстояния. Да, твой вопрос, Саша.
        - Согласны ли вы с тем, что они показали в фильме восстание машин на их создателей-инопланетян? Могут ли разумные существа создать таких роботов, которые будут не только исполнять приказы этих живых существ, но и вершить судьбы как роботов-исполнителей, их совершенствовать, но и людей, пытаясь их усовершенствовать?
        - Более вероятной уже для людей будущего была бы та история, которую показал Данелия  в своем фантазийном фильме «Кин-дза-дза». Однако вряд ли осуществима идея пессимистического будущего разумных существ, которая экранизирована в «Отроках во Вселенной». Дело в том, что «умная машина», которая исправляет другую машину, в принципе, не может иметь силы воли, желания исправлять машину, которые есть у живого, разумного существа. Прежде чем строить искусственный интеллект в собственном смысле слова, сначала надо создать живую технику, что немыслимо. Можно создать симуляцию реальности, но никак не саму реальность. Даже культура, не то что техника, так и не смогла стать как царство мнимых форм живой.
        - В чем смысл сюжета этого советского fantasy от Данелия? - поинтересовался Матвей.
        - Главное не сюжет, а идея фильма. Идея в том, что в будущем важнее самого человека, станут его отношения с подобными себе существами, различие между которыми будут определяться буквально их местом друг относительно друга.
        При этом такие отношения зависят от того по поводу чего они складываются, - по поводу вещей. На самом деле это отношения не между людьми, а между вещами по поводу людей, им в подражание. Здесь действует закон двойного подражания (мимезиса): люди подражают вещам и уже в качестве вещей подражают себе, друг другу.   
        В свете этой советской фантазии мне стал более понятен китайский афоризм: «Сначала горы и воды, потом не горы и не воды, наконец, снова горы и воды». Как его понимать? Сначала первое впечатление, потом абстрагирование от него и, наконец, понимание целиком того, что есть. Фантазия есть отвлечение от реальности, но отвлечение для того, чтобы увидеть ее не лицом к лицу, а со стороны. Третий шаг в китайской схеме – явление реальности в своем лице. Вот это ждет человека в будущем. Кем является человек сейчас, он узнает в будущем.
        - На ваш взгляд, фантазия есть мысль? – задал вопрос Владимир, откинувшись на спинку кресла-каталки.
        - Фантазия есть то, чего нет в настоящем. Но оно может быть в будущем. Мысль же есть в настоящем. 
      - Но фантазия тоже есть в настоящем, как фантазия.
      - Вот именно, как фантазия, как игра воображения, а не ума. В игре ума есть момент игры воображения, связанный со спонтанностью, свободой мысли. Но у свободы есть своя логика. Это логика мысли. Мысль появляется, когда фантазия становится логичной, у нее появляется смысл. У мысли есть творческий исток. Зачином мысли является идея. Она представляется мыслящему человеку в виде фантазии, мечты. То есть, идея является зримой мыслящим субъектом в образе, в фантазии.
        Нам свойственно фантазировать, мечтать. Так склоняет, соблазняет нас муза мысли – «Идея» - к мышлению. Мы занимаемся с ней любовью. Мышление – это любовь к идее, желание того, чтобы она овладела тобой целиком. Желание идеи – идеальное, благое, хорошее желание. Это и есть философия как любовь к идее, к мудрости, к Софии. Но для того, что идея сотворила из тебя мыслителя, способного на мысль, необходимо вдохновиться, вздохнуть, раскрыться. И тогда идея откроется тебе, будет откровенна с тобой. Она не только соблазняет мечтой, она открывается, служит тебе откровением. В этом проявляется как ее эротичность, так и порнографичность, умеренные разумом. Мыслящий становится верным служителем, адептом, жрецом культа, науки любви, любви к идее, к мудрости, к истине, к тому, что есть. Так человек причащается к тайне мудрости, к вечной жизни в идее, к идеальной жизни. Он становится поверенным истины, тайно посвященным.
        Эротический характер философии как любви к мудрости, к идее сказывается в соблазне, в искушении идеей как мечтой, фантазией, в желании думать. Будучи эротичной, идея настолько же открывается, насколько скрывается, чтобы заставить мыслящего проявить активность, задуматься, заражает, инфицирует его собой, мыслью как своим собственным явлением. Мыслящий напрягает свои мозговые извилины, они сворачиваются, складываются и выпрямляются, выплескивая из себя мысли. Вдохновляясь, он превращается в орган творения мыслей, плодоносит ими.
        Мысли – это семена смысла, которые сворачиваясь в слова, материализуясь, овеществляясь в них, становятся доступными для понимания уже в качестве понятий другим мыслящим существам. Так любовь к идее, к мудрости, к истине становится для нас откровением, самой истиной, но, если и только если, мы сами подумаем будем активны мыслью в идее, займемся с ней любовью к истине. Так нам нечто откроется. Что же откроется? Истина как несокрытость, алетейя в сокрытости, в тайне. Поэтому в философии нет решенных проблем, но есть вечные тайны. На сама есть вечная тайна, загадка мысли и бытия. Именно тайна мысли сама идея служит препятствием на пути к полной откровенности, к порнографии. В этом проявляется эротический характер мышления, философского мышления. Оно является не вычислением, а осмыслением, работой мысли со смыслом, с семенем идеи, с самой мыслью и с самим собой как мыслящим.
        Таким образом, фантазией, познание истины в идее мыслью как плодом идеи делает познающего мыслящим, становится самопознанием, творением и превращением себя в мыслителя, в самого себя как разумное существо. 
      Идея, заражая, увлекая человека мыслью, вступает с ним в игру ума. Так она вовлекает его в творчество, делает его сотворцом себя. Так в красоте как умозрении истины, в идеальной красе человек творит себя. Об этом в старину говорил Платон и повторяли за ним в прошлом веке Бердяев с Розановым. Об этом говорим теперь и мы.
        Такова философская преемственность, посвящение в мышление как игру ума с истиной, с идеей. Тут, в философии, не только ты играешь истиной, но и истина играет тобой. В ней, в философии, ты ставишь себя на кон игры ума, тестируешь, проверяешь себя на то, человек ли ты, разумное ли существо. Так переживается твоя мыслящая, осмысленная экзистенция. Только таким образом ты можешь удостовериться в том, что ты есть Я – есть единство бытия и мысли как обещание, надежда на единство сущности и существования в боге.
        - Но тогда, что получается? Мы публично занимаемся любовью на занятии по философии? – спросил Василий с усмешкой.
        - Вася, ты подумал, что сказал? Сначала подумай, а уж потом говори, что надумал. Если мы мыслим вслух, то мы занимаемся любовью не друг к другу, а любовью к мудрости, то есть, философией, в данном случае, философской беседой. Для того, чтобы это понять, думать надо, а не говорить всякие глупости.
        - Ой, как интересно заниматься… любовью к мудрости, - молвила Елена, сладко потянувшись. – Оказывается, это так эротично, прямо как увидеть эротический сон.
        - Рано радуешься, Елена Прекрасная. Чтобы увидеть свою красу в идее, следует еще отрастить орган творения мысли, - предупредил Матвей.
        - Неужели и так не видно, Иван Иванович?
        - Что я могу сказать, как не согласиться с тобой? Красота являет то, что скрывает ум. Что у глупого вертится на языке, то у умного сидит в голове.
        - Елена Прекрасная, мы просим тебя, яви нам во всей полноте истину, чтобы мы узрели ее в тебе, в твоем лице и во всем тайном прочем, - стал умолять ее Никита, на что староста громко фыркнула: «Какая может быть полнота в этой вешалке» и повертела указательным пальцем возле виска,                 
        Но тут прозвенел звонок с урока, не дав законной возможности Елене дать сдачи, и студены, как по мановению волшебной палочки Гарри Поттера, сразу как-то сникли, превратившись из необычных искателей истины в обычных индивидов с улицы, которые тут же все забыли, что услышали. Иван Иванович никак не мог привыкнуть к тому, что учебный процесс является не коллективным творчеством мысли, но убогим процессом роботизации разумных существ, который управляется цифрой от звонка до звонка. И с этим студенты вполне согласны и даже рады ему. Такова жизнь по учебнику.
        Иван Иванович еще долго жевал эту горькую, безотрадную истину, пока его не попросил удалиться из учебной аудитории следующий преподаватель с другим порядковым номером. Начинался такой же дежурный, но уже другой урок с другим преподавателем по другому предмету. Иван Иванович посмотрел невидящими глазами на чужих студентов и молча вышел из присутственного места.
        Он говорил, утешая себя: «Не следует обижаться на людей. Надо научиться их прощать. И потом, главное не то, что я говорю на занятии, но то, что пишу наедине с самим собой,