Скорбь

перебежчик и испугалась бы – у него же разработки!
-Вот, - Абрахам кивнул Базиру, - вот роковая фраза про отвлечение внимания. Я думаю, что ни смерть Буне, ни смерть Казота не имеют ценности.
Буне был другом Стефании. Если бы Абрахаму было не плевать, он бы выбрал другое слово, сказал бы мягче.
-Но! – возмутился за Стефанию Ронове, взглядом укоряя Абрахама.
Но Абрахам остался неукорим. Сама же Стефания не реагировала.
-Эти обстоятельства глупы, чтобы считать их за паническое действие, - продолжал Абрахам, - вампир такого уровня не поддается панике. Даже если что-то пошло не по его плану, он должен был убить и разрушить как можно больше. Вывод?
Ронове молчал. Картинка не складывалась. Он и сам думал о чем-то подобном, но не мог прийти к ответу. Базир заискивающе моргал, глядя на Абрахама с обожанием и только Стефания вдруг отмерла и глухо ответила:
-Он хотел, чтобы мы знали о его визите.
-а? – Базир повернул голову к ней, затем взглянул на Абрахама, пытаясь угадать его реакцию, - что за бред?
Но Абрахам не рассмеялся! Ронове попросил:
-Объясни, Стефания.
Стефания не удержалась, быстро глянула на него, и заставила сказать то, что неожиданно пришло ей в голову:
-Он хотел показать, что может проникать в Церковь.
-Вампир? – не понял Базир и нервно рассмеялся. – Зачем? Бред!
-Зачем? – не понял Ронове. Он не считал это бредом, но не мог понять. – Он просто показал нам, что в нашей обороне есть брешь. Это он хотел сделать нам, своим врагам?
Стефания молчала. Абрахам дал ей мгновение, затем фыркнул:
-Не дожала, болезная! Зря! Я уже поверил в твой разум. Если вампир ходит сюда, или пришел впервые, то явно не на чай и не на кухню. Если бы он совершал разведку, хотя, это я представляю с трудом, то вырезал бы как можно больше наших. Но он всего лишь обозначился, хотя ловкость и сила вампиров позволяют оставаться незамеченными.
-Он показал свою власть? – предположил Ронове. – Тщеславие вампира?
-Скорее, неудача переговоров, - возразил Абрахам, но возражение это было даже вежливым. – Я думаю, советники, как единственные, кто могут представлять интерес для переговоров, темнят. Они давно темнят. Мы не ведем открытой войны, убиваем лишь одиночек и не совершаем налеты на магическое отребье…
-Это договор! – ахнула Стефания. – Это как перемирие?
-Походит на это, - признал Абрахам, забыв даже добавить про «болезную».
-И тогда, - подхватил Базир, - вампир, обозначавшись, дал понять, что перемирию конец?
-Или нужно новое, - кивнула Стефания.
Ронове возмутился:
-Вы спятили? Советники всегда были и будут интриганами, но неужели вы думаете, что они всерьез допустили бы соглашение такого рода?
-Но мы действительно охотимся на одиночек, - заметила Стефания, во все глаза глядя на Абрахама. Как она сама не заметила, что во время войны, о которой все говорят, открытых массовых столкновений не было уже лет пять-шесть?
-Ты спятил! – вывел Ронове. – Спятил от своих же бредней! И увлекаешь других. Просто церковь копит силы и избегает откровенного кровопролития.
-Надо проверить, - решил Абрахам, спокойно глядя на Ронове, - заявим в совете о сборе карательных отрядов!
-А…ладно, - крыть Ронове было нечем. Он не мог поверить и даже допустить мысли о том, что Абрахам может оказаться прав, поэтому предложение показалось ему разумным.
-Я думаю, что оплот магического отребья концентрируется в Сарматских горах, - Абрахам тяжело встал со стула, - там есть один вампир древний и наглый…сволочь, одним словом!
-Да ну, - не удержался Ронове и хмыкнул. Его веселья никто не поддержал. – В Сарматы нас не отпустят даже с отрядом, Абрахам!
-Пройдемся по ближайшему городу, - решил Базир, сглаживая ситуацию, - господин Абрахам прав – сначала нужно выступить на совещании!
Стефания только молчала. Она прислушивалась к себе и не чувствовала ничего, кроме какой-то обиды на Ронове и понятной обиды, и недоумения к Делин.
Глава 13.
Если Господь милосерден к слугам Креста, то зачем он допускает эти бесконечные совещания?
Стефанию не покидало ощущение того, что её жизнь проходит на этих совещаниях впустую. Собирались, обсуждали, выносили решения, потом спорили и расходились, чтобы в скором времени опять собраться, обсудить и вынести решение. Она, конечно, допускала, что её ум просто не может понять всех тонкостей происходящего, но когда-то ей казалось, что в военное время, когда нужно уничтожать магов и прочую нечисть, деятельность будет бурной, полевой, будут драки и бои.
Но драки и бои были редки, карательные акции, вроде той, в которой Стефания недавно приняла участие, тоже. В основном были совещания – томительные, скучные и душные.
Правда, в этот раз душно не было – кто-то открыл зарешеченное окно, чтобы высшие члены совета не мучились духотой. Они и не мучились и были даже благостны, а вот Стефании, и тем, кто сидел рядом с нею в рядах помощников, было прохладно. Окно открыли рядом с ними, теперь ветер поддувал им в шеи.
Но ни Стефания, ни кто-то еще из помощников не выказывали никакого неудобства – кто-то робел, кто-то не чувствовал в себе это право (советникам и охотникам-то комфортно!), а кто-то, как Делин, просто были сами в себе…слишком глубоко, чтобы заметить сквозняк.
Делин тревожилась отсутствием Иас. Казалось, красавица не пропускала прежде ни одного собрания, не оставалась незамеченной, не отступая от Ронове. Но вот он – Ронове, а Иас? Иас нет. и смутно Делин догадывалась, что это лично для неё не сулит ничего хорошего.
Но Делин старалась держаться. Фенрир еще не был разжалован приказом, бюрократическая проволочка позволяла Делин быть хотя бы не совсем в стороне от значимых событий, и поэтому она пыталась сосредоточиться на совещании. Ей чудилось, что на неё посматривает Стефания, сидящая через три места, что-то пытается спросить или встретить хотя бы её взгляд.
Делин оставалась равнодушна и показывала самый заинтересованный вид.
Константин вещал о привычном:
-Всякий метод может и должен быть оправдан, когда речь идёт о великом сражении, которое мы даём каждый день, храбро выступая против нечистой магической силы. Только тот, кто робок, кто слаб и преступен, может противиться нашим методам.
Как любил Константин начать издалека! Напоминать раз за разом о величии идеи, о борьбе…
На новичков это производило большое впечатление – они обычно цепенели, заслушивались и готовы были идти и сражаться хоть голыми руками с магической ордой, но вот сражения и не было.
-Охотники, доложите ваши обстоятельства! – велел Константин.
Абрахам, как первый и лучший охотник, докладывал первым.
-Обстоятельства такие… - он мрачно усмехнулся, - такие, что никакие. По результатам проведенных допросов среди всех Слуг Церкви, включая допросы чернорабочих, кухарок…
-Откуда столько снобизма? – поинтересовался вдруг Рене, наглым образом прерывая доклад Абрахама.
Тишина стала напряженной. Прежде никто не осмеливался прерывать доклад Абрахама – доклад вообще-то редкий, с таким нахальством. Стефания даже выпрямилась и уставилась на Абрахама, лицо которого не выражало никакого удивления или ярости.
А между тем, обстоятельство было возмутительным! Стефания не сразу поняла, почему Абрахам не реагирует на откровенное оскорбление, а потом вдруг пришло осознание – Рене – цепной пес, вечный офицер, никогда не бывший в боях, его оружие информация и если он, человек осторожный, аккуратный и расчетливый, позволяет себе такое, это значит только одно: у него есть какая-то информация, которая развязывает ему руки.
Поэтому Абрахам держится спокойно:
-Ваше обвинение, Рене, не имеет оснований. Среди всех обитателей этого зала, я менее всех подвержен снобизму. Я констатирую факт – согласно приказу и разделению самой Церкви, ее слуги делятся на категории…
Рене помрачнел. Ответ Абрахама – абсолютно спокойный и справедливый, бросил тень на саму Церковь, вернув ей обвинение в снобизме.
-Я продолжу, с вашего позволения, - Абрахам даже тона не переменил, - я считаю, что нужно исходить из того, что убийство было совершено вампиром в обоих случаях.
-И что из этого следует? – осведомился Базир. он не был недружелюбен, в нем было искреннее любопытство.
-С того, что очень глупо проникнуть вампиру и подставиться. Он мог легко унести Буне подальше и мы бы решили, что Буне – перебежчик…
-Ну, у вас большой опыт в перебеге! – хмыкнул уже Марбас.
А вот это уже было значительно хуже. Да, про Абрахама много говорили и, как правило, весьма нелестно. Но за спиной. Он делал вид, что не замечает этих разговоров и шепотливых обвинений в трусости и предательстве – таков был его путь. Отвернувшись от своих нечистых собратьев, он обратил магию на борьбу с нею, во имя Креста и Света.
Конечно, его не понимали, боялись и презирали со всех сторон. Но никогда не были так откровенны и яростны.
Стефания вскочила, забыв о том, что может не иметь права на высказывание:
-Да как вы смеете?!
-Сядьте, Стефания, - велел Константин сурово,-  мы знаем вашу службу Абрахаму.
-Я поддерживаю! – Ронове поднялся с места, и если Стефания была тихой и незаметной, то голос второго охотника, любимца, не мог остаться незамеченным. – Я поддерживаю Стефанию! Абрахам служит Церкви дольше всех, он заслужил…
-Сядьте, Ронове! – насмешливо велел кто-то из молодых советников, обычно молчавший и не выступающий.
Теперь уже Ронове остолбенел. Зато очнулся Абрахам:
-Уважаемый совет, охотники и их помощники никогда не проявляли ко мне ни уважения, ни дружбы. Но прежде имели в себе запас божественного милосердия, проявляя хотя бы профессиональную вежливость к тому, кто лучше всех сражается с магической стороной! Если вам угодно, советники, охотники и помощники, я готов предстать перед вашим судом, готов оставить церковь, если более я здесь не нужен.
-Абрахам, перестаньте, - попросил Константин, с каким-то едва заметным смешком. А может быть, Стефании просто показалось? – Ронове! Стефания! Похвально, что вы заступаетесь за своего соратника, но давайте выслушаем доклад, и не будем отвлекаться на…личные обиды. Продолжайте, Абрахам.
И всё. Никаких замечаний Марбасу или Рене. Насмешливая фраза о «личных обидах», когда это не личные обиды. Это – откровенное издевательство.
Ронове медленно опустился на свое место. Стефания еще мгновение стояла, но Абрахам, не оглядываясь на нее, стоя также спиною к ней, велел:
-Сядь, болезная!
И вот его слова Стефания уже покорилась, села прямо – это было неудобно, но она решила, что так будет более понятна ее собственная, пусть и ничтожная, но все-таки позиция.
-Продолжайте доклад, - повторил Константин.
Каких усилий стоило Абрахаму продолжить? Какие слова и мысли он похоронил в своей, словно бы бездонной, тюрьме сердца? Он знал, что навсегда виновен и заслуживает самого жестокого презрения, но все-таки не был к нему готов, поверив в то, что существует что-то от милосердия и в людях, которые это самое милосердие несут.
-Я считаю, что вампир убил именно так, чтобы обозначиться перед нами, на что-то указать или вызвать нашу реакцию. Я предлагаю выступить карательным отрядом охотников и их помощников в ближайший же город, чтобы продемонстрировать наше единство, нашу силу. Вампир осрамил нас, всю нашу Церковь и всю нашу безопасность. мы должны ответить