Скорбь

Да, безумной и лицо Стефании, хоть и пряталось в темноте, явно белело от гнева и растерянности, но ведь это объяснило бы многое!
-И записка…- напомнил Базир, угодливо вклиниваясь в эту теорию. – Причем здесь такая записка? Совпадение?
-Да пошли вы все к черту! – не выдержала Стефания. – Он умер. А вы? Скоты!
Она выплюнула эти несколько фраз, четко оставляя за собой позицию доверия к Буне, а в следующее мгновение, забыв, где находится, повернулась и сделала шаг…
Это был очень неловкий, напрасный шаг. Она сделала его, забывшись, ослепленно, не успев даже посмотреть, тверда ли почва там, где должна оказаться нога.
Все произошло очень быстро.
-Стефа! – Ронове заметил ее неосторожность и рванулся, но не успел. Земля ушла из-под ее ног и Стефания рванулась вместе с нею в холодную яму с комьями земли, травинками. Это было страшное мгновение. Ей показалось, что она тонет в этих комьях, что они, попадая на ее лицо и тело, душат, и можно всерьез задохнуться.
В панике Стефания рвалась вверх, а земля сыпалась и сыпалась…наконец, замерла. Стефания, дрожа от пережитого, смотрела вверх – не так и высоко, как казалось. Всего лишь с еще одну Стефанию, ну, может чуть глубже. Но ощущения мерзкие и отвратительные.
-Не бойся, - заверил Базир, заглядывая с осторожностью в яму. Он даже встал на колени, - чтобы самому не полететь вниз от боязни высоты, - не бойся! Мы тебя вытащим.
-Я бы подумал, - усмехнулся Абрахам, - по-моему, весьма поэтично. Она откололась от нашего взгляда и рванулась вниз, в темноту земли, как в могилу всего здравомыслия!
-Абрахам, - это был уже Ронове, - дай ей хоть вылезти и издевайся. Стефа, сейчас! Патруль уже идет. Мы тебя вытащим.
Прекрасно. Патруль будет знать. Значит, все церковники. Стефания свалилась в яму, ха-ха! Стефания полетела вниз, вот дура!
Интересно, как будет хохотать Иас… от этой мысли Стефании поплохело. Она знала, что и без того не красавица, не карьеристка, а теперь еще и самая настоящая неловкая корова! Надо же было навернуться в яму!
При всех. При Ронове. При Абрахаме. И, будь он неладен, при Базире!
В тот момент, когда казалось, что хуже быть не может, Стефания, пытаясь отряхнуться от земли, отступила на шаг и поняла, что наступила на что-то более плотное, чем земля.
-Ты чего, болезная, могилу роешь? – осведомился с живым любопытством Абрахам, наблюдая за тем, как Стефания опускается на землю и начинает ее разрывать руками, безжалостно пачкая руки и уничтожая ногти.
Хватило четырех движений и Стефанию отнесло в приступе тошноты в сторону. Она опустошила содержимое желудка тут же, против воли.
-Эй? – Базир склонился ниже, - ты чего?
-Труп, - Абрахам тоже заглядывал в яму, но теперь тон его был серьезным. -Вот и отыскался наш Казот! Везет тебе, болезная…
10.
Только чудом удалось остановить весть о страшной находке. Всех любопытных разогнали быстро и не самым мягким способом, но что, впрочем, значат способы и случайные обиды, когда речь идёт о сохранении тайны?
Разогнали всех лишних по комнатам, заполнили коридоры верными караулами и созвали тотчас скорое совещание, на котором присутствовали высшие чины и охотники. Стефания тоже была. Её подняли из ловушки-ямы, но толку от неё было мало – тошнота не отступала, она сама была зеленоватая, и вся одежда ещё была в земле.
Базир кое-как отряхнул Стефанию – она безвольно позволила это, но сама как будто бы не соображала, всё тело сотрясало от дрожи.
-Болезная! – криво усмехнулся Абрахам, и это было единственной его реакцией именно на Стефанию, далее он увлечённо наблюдал за извлечением трупа Казота, а Стефании для него не существовало.
-Всё будет хорошо, - Ронове не побоялся запачкаться, не побрезговал грязью и дрожью Стефании и приобнял. Впрочем, у неё не было даже воли, чтобы, кажется, заметить это и отреагировать – всё перед глазами то расплывалось, то отчётливо проступало и горло снова сжимало спазмом. – Ты молодец!
Экстренное совещание кипело и Стефанию привели за руки. Она не могла докладывать, и это сделал Абрахам, попутно он высказался, конечно, за то, что некоторые в своей болезненности оказываются более полезными, чем «раскабаневшие охотники».
Фенрир, официально еще не лишенный чина приказом, но уже снятый с должности, был здесь и дрогнул, учуяв страшные слова Абрахама. Он оскорбился и возмутился:
-Разве не был я верен службе?
-Кто там хрюкает? – осведомился Абрахам. В нем пульсировала ненависть. Второе убийство и снова – как показал даже беглый осмотр трупа – вампир!
Фенрир шумно задышал, пытаясь придумать достойный ответ, но Константин не дал этому ответу свершиться и воззвал:
-Сейчас мы должны оставить личные обиды позади. Задета честь креста, задет дом Господа!
-Осквернен, - подсказал непримиримый Абрахам.
-Осквернен, - согласился Константин, - и наша добродетель должна вступить в борьбу с этой скверной, вступить в борьбу и победить! И каждый должен приложить к этому усилия, и каждый должен отдать все за победу света. Это общее дело и наша общая участь, от нас одних…
Стефания слушала вполуха. Все эти речи, ах речи! Сколько она уже слышала? Сколько еще услышит? Все сводятся к одному – увидишь врага – убивай, или будь убит. Но что делать, если враг успевает нанести смерть вперед, проникнуть под сами стены святой Церкви?
Впрочем, у речей Константина было своё назначение – чем больше произнесено «официальных» слов и привычных оборотов, тем спокойнее делалось собрание. Второй труп в самой Церкви, да еще и убитый вампиром – это повод для паники, но люди, собравшиеся в зале, начинавшие свое ощущение с паники, успокаивались, слушая о победе света над магическим мраком.
В конце концов. Господь не оставит детей своих, верно? И люди приободрялись. Когда паника притупилась, было обсуждение вопроса об оповещении всего церковного оплота о гибели Казота.
За это выступали немногие: Форас, Аим, Скарон, Фенрир. Еще имеющий право голоса и помощники этих охотников. Они аргументировали это тем, что информация должна быть открытой, а люди готовыми к возможному нападению.
Но большая часть, в числе которых были и советники, и другие охотники, включая Ронове и Абрахама, а также их помощники выступали за молчание. Стефания тоже подняла руку, но она сама не знала четко – это ее позиция, или позиция, продиктованная взглядом Ронове, которым он мгновенно наградил Стефанию? Иас – помощница Ронове, глядя на него, тоже подняла руку за молчание.
Аргументы были весомее – паники допустить нельзя! Обстоятельства гибели Казота загадочны и, вернее всего, он сам виноват – вступил в сговор с вампиром, чья личность не установлена, после чего либо пал жертвой своего предательства, либо стал жертвой алчности. Может быть, он что-то видел и рассчитывал как-то воспользоваться этой информацией – словом, сам виноват, и нечего тут жалеть, а вот паника среди мирных и добропорядочных служителей не сделает добра. Каждый начнет бояться своей тени, поползут доносы, начнется самосуд и чёрт знает что еще!
Это было логично. Оставалась еще группка людей искушенных, которые не голосовали никогда, воздерживаясь от всякого выбора, но таких оставалось все меньше.
-Люди заслуживают правды! – возмутился Форас, как человек несдержанный, он часто нарывался на конфликты. – Они обвиняют Казота в гибели Буне!  Они его ищут!
-А разве он не виновен? – поинтересовался Ронове.
Одновременно с ним Абрахам заметил:
-Ну и пусть ищут!
-Кому нужна правда? – тихо заметил Базир, с тем расчетом, чтобы слышала только Стефания, всё еще потерянная и жалкая. Она услышала, моргнула, перевела взгляд на Базира, а тот уже снова сидел непроницаемый и прежний.
Стефания решила, что ей послышалось. В конце концов, слишком многое впало на ее долю за очень короткий срок. Тут не только в чужом, тут и в своем здравомыслии усомнишься!
-А если кто-то еще погибнет? – некоторые люди не умеют отступать, и это не всегда становится им лучшим подспорьем. – Если…
-Нельзя допустить паники! Порядок – прежде всего!
Фенрир не выдержал напряжения. Он был охотником много лет, все отдал на алтарь и если потерял форму, то душа его еще желала битвы. Он вскочил – тяжелый, грузный и нелепый, закричал:
-Возьмите меня обратно! Сейчас важен каждый человек на счету! Возьмите! Я буду стараться…
Это было жалким зрелищем. Даже Стефании стало стыдно за это, хоть она и не имела никакого отношения к Фенриру. Он унижался, он не умел уйти, когда Церковь больше в нем не нуждалась.
-Довольно! – рявкнул Константин, на мгновение растеряв всю благочестивость проповедника, и превратившись всего лишь в одного из лидеров, - довольно, Фенрир! Ты отслужил своё! Все кончено!
Фенрир еще хлопал глазами, сраженный таким отказом. Ему-то казалось, что он все делает правильно, прося при всех в роковую минуту, возвращения.
-Новым охотником будет Клемент, - продолжил Константин и на этот раз тон его был преисполнен земного сочувствия, - юноша, мы не хотели вас обнадеживать раньше времени, но вы – идеальный кандидат на позицию охотника – совет выбрал вас.
Клемент охнул и радостно принялся пожимать руки всем, кто спешил, словно бы забыв про всякие споры, поздравить его.
-Поздравляю! – громыхнул Скарон и очень дружественно обнял своего недавнего помощника. – Мне нужен новый помощник, тебе тоже! Ох, ты заслужил этого!
Если бы кто-то взглянул на Делин, то подивился бы той ужасной маске, что сковала всё её лицо, исказила каждую из черт. Зависть – разъедающая каждую клеточку сути, жгла её.
Её брат новый охотник! До этого предложили Стефании, а она? Куда деваться Делин?
Но никто не обратил на нее внимания, пока Клемент радостно не предложил Скарону:
-Рекомендую вам в помощники мою сестру! Раз Фенрир…
И закашлялся в смущении. Фенрир сидел, понурив голову, чудовищное унижение повторялось, и он не мог с ним совладать. Рядом сидела и Делин, и ужас безысходности не мог заставить ее даже взглянуть в сторону брата.
Она все тщетно пыталась понять – почему судьба обходит ее? Почему не дает ей ни шансов, ни должностей? Почему Стефания вдруг имеет наглость отказаться от должности охотника, и оказывается вдруг под чутким вниманием красавца-Ронове? Почему ее брат, послужив немного в помощниках, имеет будущее, а она нет? ей остаются подачки, огрызки…
Поздравление затихло. Константин смотрел с благодушной улыбкой на это постепенное затишье. Люди должны радоваться даже в самое темное время.
Призвали к порядку, вернулись к дискуссии. На этот раз Абрахам повел атаку жестко и не стал дожидаться, когда его напор подхватят. Он считал себя в праве говорить за всех и сказал, что не находит логичным объявлять о гибели Казота. К тому же  - а что если остались какие-то ещё шпионы врага? Тогда – чем меньше получат они достоверной информации, тем выигрышнее позиция Церкви!
-И первый шпион здесь вы! – не подумав, все еще под влиянием какой-то легкости, и отсутствия четкого осознания происходящего, ляпнул Форас.
Тишина, заполнившая зал, была напряженной. Абрахам мог сейчас сделать все, что угодно с этим наглецом, и что-то подсказывало Форасу, что ни совет, ни кто-то из охотников не станут ему препятствовать.
Но Абрахам уже получил от жизни слишком много уроков, чтобы срываться так откровенно. Он только вздохнул,