Скорбь

муку Константин, прибегнув к своей привычке начинать издалека. – Я предлагаю от своего имени кандидата…кандидатку.
Клемент угас мгновенно. Конечно, предложение Константина – это еще не итог голосования, но это уже весьма значительно. Очень многие последуют его примеру, не подумав даже!
«Кандидатку!» - полыхнуло в разуме Делин радостное пятно, но оно тут же угасло. Константин смотрел мимо нее.
-Стефанию! – громыхнул Константин.
Стефания вздрогнула и очнулась снова. С удивлением посмотрела на Константина, вроде бы спрашивая – что ему нужно? – затем, все-таки смогла сообразить и вскочила в испуге.
-Да почему ее?! – не выдержал Клемент, разом возненавидев Стефанию. – почему ее?!
-Почему? – вторили некоторые другие помощники, но не особенно рьяно, скорее для порядка. Иас молчала. Она искоса глянула на Ронове и увидела его одобрение. А потом одобрение подтвердили его слова:
-Прекрасная кандидатура! Явно проверенные нервы и приверженность делу!
-Да вы что? – испугалась Стефания, обернулась, беспомощная, на Абрахама. – Вы чего?
Он молчал и не выдавал никакой реакции. Стефания не ждала, конечно, заступничества, но чего-то все-таки она заслужила? Хоть взгляда!
Каждый помощник мечтает подняться до охотника. Стефании, пришедшей из архива, поднятой с самой тихой и ненавистной работы, такое счастье и не снилось. Но почему-то сейчас, когда вокруг бушевало людское море, она безумно захотела, чтобы этого моря не было.
-Нет! – она вложила в этот вопль все свои эмоции, весь страх и боль. Стефания не надеялась перекричать всех, но перекричала.
Стихли. С недоумением воззрились на нее, наконец, Константин спросил:
-Вы не хотите быть охотником?
-Я? – Стефания заставила себя усмехнуться. У нее перед глазами стоял труп Буне, но она знала, как должна поступить. Впервые знала точно и сама. – Я надеюсь еще принести пользу Церкви…а это означает, что я остаюсь на своем месте.
Всё-таки воспитание Абрахама не могло пройти бесследно. Она отравилась от его цинизма, напиталась малой долей бесстрашия и превратилась в нечто новое, только-только начинающее оживать под всеми этими взглядами.
Абрахам до обидного громко захохотал. Он веселился и был искренен в своем веселье. Абсурдность происходящего, факт отказа Стефании от престижной должности веселил его.
-Вы уверены? – медленно спросил Константин. В его глазах не было больше добродетельного напутствия. Сталь! Одна сталь. Холодная, полная презрения. Кажется, советник был разочарован в ней.
-Разумеется! – нахальным тоном отозвалась Стефания и села, не дожидаясь дозволения, обратно.
Почему-то ей безумно захотелось взглянуть на Ронове. Но она заставляла себя удержаться от этого, боясь увидеть разочарование и в его глазах.
Неизвестно, чем кончились бы эти переговоры, может быть, дело дошло бы до шелестов об отлучении, но вовремя появился конвой, отправленный за Казотом и доложил в явном смущении:
-Казот не обнаружен.
Как это не обнаружен? Он что, иголка в коробке рукодельницы? Как это не обнаружен? Все же было хорошо только что – все уверились в то, что вот сейчас, немного и восторжествует дело света и крест снова отметит свою победу!
-Как?
-А вы хорошо смотрели?
-Что говорят дозорные? – Абрахам перекрыл пустые возгласы, пробился к конвойным.
-Говорят, что пошел к Стефании. Потом вернулся к себе.
-Ну?
-В его покоях пусто.
Абрахам оглянулся на собравшихся:
-Усиленные меры безопасности всем! Держитесь осторожнее, надеюсь, не надо никому объяснять, что делать и как искать человека!
-Замечу, - Ронове не утихал, - что Казот был приведен вами.
-Закрой пасть, - посоветовал Абрахам, не одарив его даже взглядом. –Базир, в кабинет!  Болезная, за мной!
Стефания знала, что «болезная», это к ней и поспешила выполнить приказ. Ей уже не было ни разу обидно от того, что Абрахам обращается с ней именно так. Что-то было за этим тоном и бесконечными «дурами» и «болезными», что грело ей душу.
Она поняла это отчетливо, не умом, а сердцем, и, доверившись ему, отказалась от предложенного поста.
Стефания не могла предположить, куда они идут. Она просто следовала за Абрахамом, поражаясь еще большей пустоте коридоров – кажется, все всерьез перепугались убийством Буне.
Буне… ее снова замутило, но времени на скорбь ей никто, конечно бы, не дал. Вскоре она нагнала Абрахама – он стоял у приоткрытой двери-комнатки.
-Комната Казота! – догадалась Стефания.
-Дошло как вода до пустыни! – огрызнулся Абрахам и вошел первым в комнатку.
Эта комнатка была такой же, как у Стефании и такой же, как у Абрахама – то есть, совершенно упорядоченной образцами и всеми явлениями окружающего мира. Суровые стены, равнодушное убранство – ничего лишнего, выпадающего и необычного.
-Что видишь? – грубо спросил Абрахам, сам оглядываясь.
«Ничего» - чуть было не ляпнула Стефания, но осеклась и, нахмурившись, ответила, стараясь выслужиться:
-Порядок. Уходил не в спешке. Насильно его никто не уводил.
Абрахам не отреагировал, подошел к узкому платяному шкафу, дернул ручки. У Стефании тоже пара-тройка мантий и костюмов, совсем необходимый минимум.
Стефания продолжила свой доклад очевидностей:
-Вещи с собой не брал. Либо за ненадобностью, либо чтобы не привлекать к себе внимания.
Абрахам простучал ладонью заднюю панель шкафчика, пожал плечами, закрыл дверь, приблизился к столу., пошерудил среди уложенных и абсолютно бесполезных бумаг. Ничего необычного – рядовые табели и записи, никаких дневников, шифровок, записок.
Но привычка требовала тщательно проверять. Абрахам с усердием принялся листать бумаги, Стефанию же понесло к кровати. То ли спать ей хотелось, то ли хотя бы сесть. Она, делая вид, что занята проверкой, опустилась на постель и принялась лениво елозить рукой по подушке и одеялу.
-Почему ты осталась? – спросил Абрахам, не отрывая взгляда от бумаг.
-Что? – Стефания не ожидала, что он с ней заговорит об этом и растерялась. – А… я не хочу быть охотником.
-У тебя и не получится, - согласился Абрахам. – Но почему ты отказалась? Не хочешь позориться?
-Надеюсь научиться, и тогда претендовать на что-то большее, - в тон ответила Стефания, продолжая бесцельно водить ладонью по тюфяку.
-На архив второго уровня?
-Или на советника! – почему-то Стефании захотелось огрызнуться и она огрызнулась. Даже не прикидывая, насколько это уместно по отношению к Абрахаму. Может быть, усталость и потеря Буне так на нее подействовали? А может быть, она интуитивно дошла до чего-то большего, чем слепая покорность?
-Да прекрати ты шаркать! – не выдержал Абрахам. – бесишь!
-Ох уж простите! – Стефания яростно хлопнула ладонью по тюфяку и мгновенно успокоилась, подняла ладонь, хлопнула еще раз.
-Да ты что, издеваешься?  - осведомился Абрахам зловеще, но Стефания уже поднялась с постели:
-Тут что-то есть.
Абрахам не препирался. Он мгновенно оказался рядом, отодвинул Стефанию подальше и сам провел ладонью по тюфяку – она была права, не то лист, не то какой-то подклад, но что-то было в этом тюфяке.
-Прочь! – Абрахам не был сторонником лишних разговоров. Одним махом ладони он рассек с помощью заклинания ткань, обтянувшую тюфяк и вместе с набивкой из соломы на пол спланировал в замедленном полете лист.
Стефания и Абрахам одновременно схватились за лист, но Стефания благоразумно уступила его, и позволила себе прочесть из-за плеча охотника. Он не возражал.
Корявым почерком на листе была выведена лишь строчка: «Буне – теоретик» рядом же с этими словами маленькая циферка «3».
-И что? Три? Три окна, три двери, три человека, третий день? – Стефания взглянула на Абрахама.
-У тебя отвратительная, почти магическая везучесть! – признал он. – Казот точно причастен к убийству Буне.
-Меня так еще не оскорбляли! – взвилась Стефания. – Меня направляет промысел света!..
-Ага, ловушка всякого поэта, - буркнул Абрахам и отодвинул Стефанию, вышел прочь из комнаты. Помедлив, раздраженная таким откровенным игнорированием, Стефания двинулась следом, но Абрахам нес записку и был увлечен лишь ею.
-Три…третий, третья, тройной…- бормотал он, разглядывая, крутя в пальцах листочек.
-Ну? – путь преградил Ронове. – Нашли что-то?
-Казот причастен к убийству Буне, - мгновенно отозвалась Стефания, увидев, что Абрахам игнорирует Ронове, - мы нашли записку…
-Его ищут, - кивнул Ронове. – Абрахам, я напоминаю вам, что при всем моем уважении, и даже без него, я вынужден настаивать на том, что проникновение вампира в пределы церкви…
-Да пошел ты! – отозвался Абрахам. – Я в совет, доложу ему и только.
Стефания пожала плечами, глядя на Ронове, не то извиняясь, не то принимая его сторону. Чего уж говорить? Абрахам всегда был Абрахамом.
-Да, - охотник обернулся вдруг на Стефанию, зависшую еще в коридоре, - болезная, Буне был твоим другом? Пока ты мне не нужна – можешь оплакать его. А дальше, коль осталась, изволь работать или катись!
-Спасибо! – крикнула ему вслед Стефания, не зная, впрочем, слышал ли Абрахам эту благодарность.
-Как ты его выносишь? – удивился Ронове. – Он же…
-Он невыносим, - призналась Стефания, - но потом он делает что-то подобное и я вижу, что на самом деле – у него своя трагедия. Тайна!
-Что подобное? Позволить оплакать друга – это что, привилегия?
-Ну, - Стефания развела руками, - так и не объяснить.
-Пойдешь сейчас? Его уже принесли в зал Покоя. Пока никого там нет – все напуганы, торопятся переброситься сплетнями.
-Сейчас, да, пожалуй, - Стефания кивнула своим мыслям. – Я виновата…последний разговор вышел, мягко говоря…ах, ну я не могла знать, что он последний!
Сдерживаемая горечь все-таки прорвалась. Буне! Несчастный Буне! Он выбрался из архивов, был молод и подавал надежды. Не то что она. И теперь его нет. а она осталась. Его никогда уже не будет, а она проживет еще сколько-то, и неважно сколько – уже больше Буне.
Только вот сколько он полезного успел сделать для всей Церкви, для борьбы с нечистой армией? А она? Что сделала Стефания? Да и что вообще ей удастся сделать? Талантов у нее нет, ума нет, красота и то весьма средняя – ни должности ей больше не светит, ни уважения.
Надо было согласиться на охотника и сгинуть от стыда в ближайшей же битве! И не отравлять существование никому. И не позорить смерть Буне своей бесплотной и равнодушной жизнью, в которой все предопределено и подчинено теневой роли.
-В слезах есть спасение! – Ронове неожиданно обнял ее. Стефания сначала инстинктивно прильнула к нему плотнее, а затем вдруг отскочила, напугавшись неожиданного нового сближения.
-Перестань! – Ронове не обиделся и снова притянул ее к себе, обнял крепко, лишая, на этот раз, возможности вырваться, - в слезах наше спасение от горечи и скорби. Именно в слезах! Если ты плачешь, значит, в тебе есть жизнь, значит, ты еще не стала равнодушной и каменной.
-Я…не о нем. – Это было тяжело признать, но она поняла, что может и, более того, должна. – О себе.
Ронове смотрел с изумлением:
-О себе?
-Я не хочу воевать… - Стефания еще не воевала толком, но сейчас поняла, что устала от всей этой атмосферы нечистивых тварей, от всех предосторожностей, от вылазок, советов. Стефания росла в этом мире, но в эту минуту она ненавидела его всем сердцем и всей силой, какая только в ней была.
Стефания боялась, что Ронове не поймет ее. Решит