отношению к войску? Примерно наказав Фивы, ты решишь вопрос тыла раз и навсегда. Мягкость здесь можно уподобить членовредительству.
И Парменион шагнул назад в ряды командиров.
Александр долго обдумывал сказанное. Потом спросил:
- Кто еще за решение союзного совета?
- Я! – сказал Филота.
- Я! – сказал Кен.
- Я! – сказал Гарпал…
Все друзья высказались как один.
- Так будет лучше, - закончил Птолемей.
Это не было вызовом ему. Они, дети знати, всегда имели право на свое мнение. И Александр привык разговаривать с ними на равных, утверждая свое верховенство так же, как это делали его отец и дед, – личной храбростью и умом.
- Что ж, - молвил Александр тихо, - раз вы все едины…
На следующий день белокаменный гордый город погрузился в черно-серые клубы дыма, и тысячи рабов из бывших горожан принялись методично рушить крепостные стены…
…День на священной земле Трои заканчивался. Давно угасли последние отблески солнца и звезды высыпали на небе. На вершинах холмов черными статуями замерли дозорные. Александр уснул, дав себе слово, что построит десять таких городов, как Фивы».
Повествование 4. Город Храма
1
Чем ближе они подступали к Городу, тем чаще встречались селения, гуще становилось движение на дорогах, быстрее передавалась молва, люди начинали ждать проповедника и сами выходили навстречу, когда они появлялись на окраине.
- Смотрите, братья, как слух о нашем Учителе распространился, – говорил воодушевленно Иоанн. – Как он разит фарисеев! Это оттого, что сам Господь ему помогает! Вот увидите – войдем в Город все равно, что на белом коне. Народ признает в нем пророка!
Глаза Иоанна горели, руки взвились над головой, словно прося подтверждение у Неба, и всем очень хотелось ему верить. Ученики тихонько кивали головами, и у них сладостно сжимались сердца. Лишь немногие, Хоам да, похоже, Иуда, не разделяли общего восторга. Хоам думал о чем-то своем, шевеля в такт мыслям густыми бровями, а Иуда улыбался, слушая Иоанна.
- Все равно что златоуст вещаешь… Ровно ангел, - елейным голосом поддакнул Иуда.
Иоанн зыркнул на него, почувствовав скрытую насмешку, но прозвище понравилось. Однако Иуду с тех пор невзлюбил. Не нравилось ему эта улыбочка, которая возникала на его губах всякий раз, как он начинал вдохновенно говорить о великом.
Уже в предвечерней дымке они увидели желанный Город. Город надежд, обитель Духа. Свершилось! Они пришли покорить этот надменный град, и вот он перед ними: рассыпался горстями по холмам, стиснулся на узких равнинах, успокоившись у подножия величественного здания Храма, в котором хранились свитки Завета – договора с Богом. Ни один народ мира не имел столь веских и осязаемых доказательств связи с Творцом. И лишь грехи людские помешали ему стать самым счастливым в этом мире. Но пророки предрекли: наступит день, и Вседержитель дарует благодать, поднимет из праха народ и установит новое Царство чрез Посланца своего. А откроется Мессия в Великом и Единственном по святости Храме. Осталось ждать и верить, верить и ждать…
Ночь путники провели в придорожном постоялом дворе и лишь на следующее утро, в лучах неяркого, но ласкового солнца вступили на улицы древней столицы.
Город был почтенным старцем – ему перевалило за тысячу лет. Захватчики несколько раз разрушали его, но Город восстанавливался, а с ним и Храм, с Храмом - и величие его. Не было на Земле места, с которым так долго связывалась бы судьба всего народа. Стоит Храм - существует и уверен в своем будущем народ. Гибнет Храм и с ним рассеивается народ. Причина тому для священников была ясна, как истина: в Храме хранился ковчег договора Бога со своим народом. Если его извергали из недр Святилища, нарушалась связь с Творцом, и люди превращались в пыль на ветру. Оставалось одно – беречь Храм от любых посягательств.
Первыми их приход в Город заметили настороженные глаза храмовых слуг. Но если бы даже ученики об этом знали, их настроение вряд ли омрачилось бы. Учитель верил в победу своего дела, а ученики верили в него. И вот свершилось! Они вошли в Город.
Столица быстро просыпалась, озабоченная множеством дел и делишек. Узкие, кривые улочки, заросшие по бокам сорной травой, заполнялись людьми и повозками. Скрежет колес, блеяние животных, крики погонщиков быстро поглотили предутреннее спокойствие. Странники на первых же улицах были оттеснены с середины дороги на обочину снующимися мулами, запряженными в повозки, в которых восседали торговцы со своим товаром, громкими криками расчищавшие себе путь. После раздольных сельских дорог, где дюжина человек выглядела внушительной процессией, город сминал и растворял их среди сотен подобных людей. Даже Учитель, бывавший в Городе, сбавил шаг, приноравливаясь к окружающей толчее.
По обыкновению странники направились к ближайшему молитвенному дому, где Учитель смог бы произнести проповедь. Заглянув в темную и пустую залу молельни, он приказал ученикам созвать народ, а сам вошел внутрь. Там он отыскал служителя. Тот выслушал желание пришельца и нахмурился.
- Перед кем ты собираешься проповедовать? В это время все заняты своими делами.
- Народ придет. Его уже зовут.
Служитель удивился.
- Ради себя ты хочешь оторвать людей от их занятий, и уверен, что они придут?
- Не ради себя, а ради откровения божьего, - поправил его Учитель.
- Откровения Божье и великих пророков Его заключены в Книге; чего еще нужно?
- В Книге – да! Но часто сокровенное скрыто в сердце и покоится там, как на дне колодца, - возразил пришелец.
Служитель пожал плечами на уверенные речи неизвестного равви. И тут около него возник тихий человек и что-то быстро зашептал на ухо. Выслушав его, служитель храма переменился и строго, с едва сдерживаемой злостью, произнес:
- Немедленно уходите отсюда. Это не место для ваших проповедей.
- Но почему мне нельзя сказать Слово? Ничего плохого в моих речах вы не услышите.
- Ежедневно в Город приходит множество бродяг и если каждому давать открывать рот, не останется времени на наши проповеди, а жителям на свои дела. Ищи внимающих тебе там, откуда ты пришел. Здесь наша нива.
Спор прервали вошедшие ученики.
- Учитель, они не идут! – громким свистящим шепотом объявил Иуда, просунув голову в дверь.
- Да! Да! – подтвердили и остальные теснящиеся сзади ученики.
- Кто?
- Люди. Они говорят, что у них дела.
Священник усмехнулся. Пришелец вспыхнул. Мельком взглянув на повернувшегося к нему спиной служителя храма, он быстро направился к дверям.
- Раз так, я пойду к ним сам! – объявил он на ходу. – Друзья мои, пойдемте туда, где людей сейчас больше всего.
- Тогда нам нужно на рынок, - сказал Иуда, предупредительно распахивая дверь перед Учителем.
- Значит, идем на рынок.
2
Солнце поднималось все выше, и пока полуденная жара не загнала людей в дома, базар жил напряженной торговой жизнью. Громко выкрикивали хвалу своему товару продавцы, увлеченно торговались покупатели, ржали и мычали животные. В этом гаме скромные провинциалы из окраинной Галилеи чувствовали себя чужими, лишними. Лишь Иуда оглядывался вокруг с любопытством, подмечая повадки разноцветной толпы, количество и разнообразие товаров, запоминая цены. И чем внимательнее он вглядывался, тем сильнее ему начинало все это нравиться. Ему хотелось остановиться, рассмотреть поближе, потолкаться среди люда, но Учитель неумолимо шагал сквозь толпу, как корабль сквозь податливые волны, и ученики семенили следом испуганным и верным стадом. А за ними крались люди Храма. Когда процессия выбралась на базарную площадь, Учитель, опершись на крепкое плечо Шимона, взобрался на пустую повозку и прокричал:
- Люди! Выслушайте меня!
Движение в толпе стало стихать, и удивленные лица начали оборачиваться к человеку в пропыленном хитоне, возвышающемуся над ними.
- Чего тебе? – выкрикнули в ответ.
- Я хочу сказать вам о том, что переполняет мое сердце…
- А мне нужно продать то, что наполняет мои корзины! - откликнулся чей-то насмешливый голос.
Кругом засмеялись. Ученики подавленно озирались. Ничто не предвещало обычного внимания. Но Учитель не сдавался.
- Люди, я хочу донести до вас слово Божье…
- Почему ты не хочешь сделать этого там, где полагается?
- В молитвенных домах решили оградить меня от вас, будто можно ветер оградить от полей. Я пришел к вам сюда, чтобы сказать те слова, что ваши уши забыли, но сердца жаждут, как сухая трава дождя…
- Ты кто, пророк? – выкрикнули в толпе.
Учитель на миг запнулся, но затем не столь громко, но внятно произнес:
- Да…
- Тогда сотвори чудо, и мы поверим!
Это было сказано шутя, но люди храма, почуяв настроение толпы, сразу подхватили возглас.
- Чуда! Сотвори чудо, если ты пророк!
Учитель безмолвствовал. А крики набирали силу.
- Чуда! Сотвори чудо, и мы поверим тебе!
Наконец Учитель заговорил. Он спросил толпу:
- Разве слово Правды для вас не чудо? Неужели вы так часто слышите его, чтобы пренебрегать им?
- Э-э, не увиливай, - кричали ему. – Твори чудо или не мешай нам!
Первым надоело развлекаться торговцам.
- Да сколько можно слушать этого бродягу! – возопили они. – Обед уж на подходе! Хватит! Пора за дело! Эй, покупайте фрукты, свежие фрукты!… Продаю рыбу, дешево рыбу!… Продаю холсты… кувшины! … мази! … вино! …
Скоро опомнились и покупатели. Время не терпело праздности, пора было завершать покупки и идти домой. Люди один за другим отходили от проповедника, пока он не остался один с учениками. Учитель спустился с телеги и медленно побрел прочь.
4
Обедать остановились в одном из многочисленных постоялых дворов города. Трапеза проходила в полном молчании. Если кто-то и произносил слово, то тихо, почти шепотом, как при покойнике. Учитель сидел бледный, весь ушедший в себя, почти не прикасаясь к пище. Соратники по-разному переживали случившиеся. Шимон закручинился, подперев щеку рукой. Иоанн в гневе кусал губы. Испуганная Мариам, расставив кушанья, ушла на женскую половину. Только Иуда держался бодро и, наскоро перекусив, ушел осматривать город.
Тягостное молчание нарушил Иоанн.
- Что будем делать дальше, равви?
- Ты опять называешь меня равви? Я для тебя прежде всего брат, а не равви.
- Но братья бывают старшие и младшие, - возразил Иоанн, – и младшие должны учиться у старших.
Учитель ничего не ответил.
- Нужно было их всех покарать, - продолжал Иоанн, сжимая кулаки. – Пусть бы немота поразила их. Я знаю, что ты смог бы это сделать!
Ученики с удивлением воззрились на пылкого юношу.
- Да, - повторил он дерзко. – Нет пределов силы Учителя нашего.
Тот лишь слабо улыбнулся.
- Не преувеличивай. Но главное в другом. Силой любить не заставишь. Покарав уста, не откроешь души. В мир сей я пришел с любовью…
- Но они бы задумались!
- Придет черед. Есть время разбрасывать камни, будет время и собирать их.
- А мог бы ты и вправду сотворить чудо? – спросил Хоам.
Ученики замерли.
- Не чудо ждете вы, а чудес! – отрезал Учитель с непривычной резкостью. – Чудес не будет. Чудо внутри вас. Ведь сказано, что
