Этот вопиющий факт, дискредитирующий высокое звание офицера, было уже невозможно проигнорировать. Донесение о пьяном дебоше легло на стол командующего округом. Всем казалось, что механизм увольнения майора из армии со скрежетом заработал, но в дело вступили его тайные симпатики. Каким образом они отстояли своего протеже, неизвестно, но Зыкин в армии остался. После выше упоминаемого инцидента офицер исчез из поля зрения сослуживцев на целый месяц. Злые языки поговаривали, что он прошёл полный курс лечения от алкоголизма. Другие утверждали, что любитель побегать в подштанниках вшил себе «Торпедо» в область мягкого места пониже спины. Правда это или нет – неизвестно, но факт остаётся фактом: пить горькую майор перестал.
Поборов недуг алкоголизма Зыкин между тем так и не смог восстановить свой авторитет. Причём ехидные смешки и намёки по отношению к нему позволяли себе не только офицеры, но и солдаты срочной службы. Майор написал рапорт о своём переводе в другую часть, и к его просьбе командование отнеслось с пониманием.
Вопрос о переводе оказался делом не совсем скорым, как хотелось бы Зыкину. И хотя в перспективе уже чётко прорисовывались очертания Карелии, где он должен был проходить свою дальнейшую службу, требовалось время для того, чтобы документы майора прошли все положенные инстанции.
Для того чтобы подмочивший репутацию офицер спокойно дождался своего перевода, командир погранотряда сослал его на одну из линейных застав в качестве временно исполняющего обязанности начальника. Таким образом, майор и оказался в подразделении, где проходил службу рядовой Шамшур.
***
Зыкин мрачно разглядывал Шамшура, стоявшего перед ним по стойке смирно. Будучи временщиком, он не слишком утруждал себя личным общением с рядовыми бойцами. На этот раз близкого знакомства было не избежать.
Раздражённый майор готов был сорваться. Он так хотел, чтобы оставшееся время его пребывания в Закавказье прошло как можно спокойнее. И надо было такому случиться, что этот сопляк устроил ему такую подлость!
То, что солдат закрутил шашни с местной девицей, для него не было новостью. Лейтенант Газаев докладывал об этом ещё на прошлой неделе. Майор тогда не придал этому особого значения, а только скабрезно пошутил. Теперь он понял, что ошибся. Невинный, как показалось ему вначале, факт грозил перерасти в серьёзное обострение с местными. Родственники обесчещенной девушки требовали выдать им виновника её позора. В противном случае они обещали большие неприятности всем, кто находился на заставе. О ситуации необходимо было немедленно доложить в отряд. Но прежде надо выяснить все обстоятельства дела.
- Ты знаешь, почему местные только что сюда приходили!? – раздражённо начал майор. – Они приходили за тобой! Зачем ты им понадобился, знаешь!?
Шамшур молчал, вперившись взглядом в административную карту Закавказья, висевшую за спиной офицера.
- Они заявили, что ты приставал к несовершеннолетней, преследовал её и хотел изнасиловать!
- Товарищ майор, – подал голос лейтенант Газаев. – Я вам докладывал. Там всё не так было.
- Отставить, лейтенант! – резко осадил младшего по званию Зыкин. – Пускай он мне скажет, как это было!
Майор подошёл вплотную к рядовому и подчёркнуто тихим голосом произнёс:
- Итак, я жду ответа!
- Я никого не преследовал и ни к кому не приставал, – твёрдо сказал Шамшур, не отрывая взгляда от карты.
- Ага, значит они всё это придумали? – как будто удовлетворившись ответом, проговорил майор. Он сделал шаг назад, внимательно посмотрел в глаза солдату и вдруг заорал прямо ему в лицо, брызгая слюной. – Ты что, сука, меня за идиота держишь!?
Зыкин и раньше был неуравновешенным типом, а теперь его раздражительность приобрела взрывной характер. Судя по всему, это было побочным эффектом лечения алкоголизма. Слова солдата вызвали у него вспышку ярости. От этого крика в душе Шамшура всё закипело.
- Да пошёл ты! – неожиданно бросил он со злостью.
В ответ он тут же получил увесистую оплеуху, которая сбила его с ног. Видимо, Зыкин собирался и дальше бить своего подчинённого, но лейтенант Газаев вовремя пресёк рукоприкладство. Он сразу же схватил командира сзади в охапку и попытался оттащить.
- Товарищ майор, держите себя в руках! – уговаривал Зыкина лейтенант.
- Отпусти! – орал тот и пытался лягнуть Шамшура. Молодой офицер хватку не ослаблял.
После непродолжительной возни с матерщиной майор выдохся и обмяк.
- Ну, всё хватит! Я больше не буду – сказал он. Газаев осторожно отпустил. Зыкин, взъерошенный, мятый и потный, обошёл письменный стол, сел за него, подвинул к себе чистый лист бумаги, взял ручку.
- Значит так, сейчас я пишу рапорт и отправляю тебя в отряд. Ты здесь и дня лишнего не останешься. Пускай с тобой разбирается особый отдел, а мне такие бойцы не нужны.
Майор вывел на листе бумаги крупными буквами слово и тут же бросил ручку.
- Да ты понимаешь, что ты наделал!? – с отчаянием произнёс он. – Да этим сволочам из Народного Фронта только дай повод! Они всё местное население поднимут! Ты хочешь, чтобы тут опять погромы начались!? Ты о своих товарищах подумал? Ведь ты своими похождениями их под удар ставишь!
Шамшур подавленно молчал. Он и не предполагал, что заварится такая каша.
Глава 11
Ночью Шамшур покинул заставу. Опасаясь, что местные могут его перехватить после выезда, пограничники разыграли целый спектакль. Ушедший на границу наряд в назначенное время дал сигнал двумя ракетами: красной и зелёной. Это означало вызов тревожной группы. Тотчас же к воротам подогнали крытый тентом грузовой ГАЗ-66. Туда загрузились вооружённые бойцы. Под шумок в кузов усадили и Шамшура.
Выехав из заставы, грузовик помчался по рубежу прикрытия на правый фланг. Там, на стыке с участком соседей его уже поджидала вооружённая группа из комендатуры. Солдата с вещмешком перегрузили в другую машину и повезли прямиком в погранотряд. Туда он добрался как раз к утреннему построению части.
Комендантские высадили Шамшура у здания штаба. Там он остался в ожидании решения своей участи. Он видел, как под звуки духового оркестра промаршировали подразделения гарнизона. Когда с плаца последним ушёл музыкальный взвод, группа офицеров направилась к штабу. Старшим среди них был заместитель командира погранотряда – коренастый мужик в звании подполковника.
Увидев одиноко стоящего неподалёку солдата, офицеры приостановились.
- Товарищ солдат, ко мне! – гаркнул подполковник.
Шамшур, пытаясь изображать строевой шаг, какой-то вихляющей походкой неумело подошёл. Выждав немного, замкомандира части строго спросил:
- Ну, почему молчим!?
- Доложите по форме, – негромко подсказал рядовому капитан, стоявший сбоку. Его единственного из всех Шамшур узнал. Это был офицер особого отдела, который ещё в учебке проводил беседы с личным составом. Он вызывал солдат к себе в кабинет, расспрашивал о всякой чепухе, задавал неожиданные вопросы. Говорил тихо, вкрадчиво, но после этих разговоров каждый выходил слегка озадаченный – не сболтнул ли он чего лишнего.
Шамшур собрался с мыслями – за время, проведённое на заставе, он совершенно отвык от уставных форм общения.
- Товарищ подполковник, рядовой Шамшур по вашему приказанию прибыл! – наконец разродился он.
- Откуда ты, рядовой? – поинтересовался старший офицер.
- С двадцать пятой заставы.
Особист наклонился к уху замкомандира части:
- Это тот боец, из-за которого возникли проблемы с местными. Фронтовики грозятся заблокировать заставу. Зыкин вчера докладывал.
- А, так это ты, паршивец! – рявкнул подполковник, вспомнив вчерашнюю телефонограмму. – Ты что же это, прелюбодей несчастный, вздумал себе девку завести!? У тебя что, между ног засвербело!? Ты потерпеть до дембеля не можешь!?
Офицеры с насмешливым интересом разглядывали рядового. Шамшур сжал зубы так, что во рту что-то хрустнуло.
- Ты, похотливый прыщ, женской ласки захотел!? Я тебе покажу женскую ласку! – продолжал старший офицер. – Чего молчишь, словно дерьма в рот набрал!?
В душе солдата всё перевернулось. Брань подполковника отбила у него желание, что-либо объяснять. Говорить о своей любви к девушке, доказывать, что их отношения ни разу не вышли за рамки дозволенного, уверять в чистоте своих чувств было бессмысленно. Шамшур, еле сдерживая закипевшую внутри злость, отчётливо произнёс:
- Вы подлец, товарищ подполковник! Пользуясь своим положением, вы оскорбляете меня! Это вам чести не делает! Если бы мы были на гражданке, то я бы в морду вам дал.
Офицеры перестали улыбаться.
- Ишь ты! – с некоторым удивлением и, как показалось Шамшуру, досадой произнёс подполковник. – Оскорблённую невинность из себя корчишь!? Ну-ну! Посиди-ка десять суток на гауптвахте, а там посмотрим, что с тобой делать. Капитан, распорядитесь!
Сказав это, подполковник повернулся и пошёл в штаб. Остальные двинулись следом. Рядом с Шамшуром остался один особист.
***
На гауптвахте у новоприбывшего отобрали все личные вещи. С него сняли кожаный армейский ремень с бляхой и поясной ремень брюк, из форменной кепки вырвали звёздочку. После отвели по коридору в самую дальнюю камеру. Там уже находился один арестант – прыщавый долговязый субъект в замусоленном камуфляже.
Как только дверь закрылась он с надеждой спросил:
- Братан, курить есть?
Шамшур отрицательно покачал головой. Во время досмотра один из конвоиров забрал у него только что початую пачку сигарет.
Прыщавый горестно вздохнул:
- Со вчерашнего обеда не курил. Уши пухнут. Терпежа нет.
Глаза его выражали тоску. Он сел на металлический табурет, вмурованный в бетонный пол посреди помещения, и нехотя спросил:
- Тебя за что на кичу бросили?
- За неуставные отношения, – неопределённо высказался Шамшур.
- За дедовщину? – уточнил собеседник.
- Нет, – Шамшур сомневался: говорить или нет. Потом всё же решился. – Я с местной девчонкой познакомился, и мы на границе встречались.
- Ух ты! – удивился сокамерник. – Девчонка наша, русская?
- Нет, азербайджанка.
Долговязый скорчил неопределённую гримасу.
- Так, в чём твоя вина?
- Её родственники, когда узнали, то подняли хай. Мне чуть ли не попытку изнасилования шьют. А наши испугались. Решили, что это станет поводом для обострения. Короче, меня с заставы убрали, а здесь я сразу же на какого-то подполковника нарвался. Он мне хамить начал. Ну, я ему и ответил…
- Забавно, – грустно улыбнулся солдат и протянул руку. – Меня Сергеем зовут.
В Закавказье Сергей Яшкин попал в мае прошлого года. После учебки его, имевшего водительские права, определили в автопарк, где он вскоре сел на сто тридцатый бортовой ЗИЛ. Службу свою он тянул исправно – регулярно ходил в наряды, ездил в рейсы, ремонтировал технику. Так бы и продолжалось дальше, но на свою беду во время одной из поездок в расположение соседней мотострелковой части водитель познакомился с тамошним каптёрщиком.
Каптёрщик этот предложил рядовому
Правильно сделал ГГ, не сказав, что счастлив. Женитьба по залету, кроме того, что глупа, счастья не добавляет. А Джамале быдет приятнее думать о прошлом. Я как отец двух дочерей, имею от них пятерых внуков, всегда хотел, чтобы они вышли замуж только за единоверцев, хотя я абсолютно ровно отношусь к таким ситуациям как в рассказе, т.е. что любовь слепа. Но разность в религиях создает массу дополнительных трений в семьях.Слава Богу так и случилось.