Глава 14
- Ну, что, молодой человек, приходим в себя!
Сквозь пелену сна Шамшур услышал мягкий мужской голос. Это были первые слова, которые он чётко разобрал. До этого в его сознании звучали плохо различимые звуки, какие-то глухие голоса, звон металлических предметов.
Шамшур попытался открыть глаза, но это ему с первого раза не удалось. С большим трудом он всё же разлепил веки и, ослеплённый ярким дневным светом, снова зажмурился.
- Он очнулся! – произнёс женский голос. Кто-то дотронулся до его головы.
- Ну, вот и хорошо, – ответил мужчина. – Следи за его состоянием, а я пойду поговорю с капитаном.
Послышались шаги, хлопнула дверь, вокруг стало тихо. Шамшур, не открывая глаз, спросил:
- Где я?
В ответ ничего не произошло – его не услышали.
- Эй! Что со мной? – произнёс он, еле ворочая языком. После короткой паузы, последовала реакция. Женщина подошла ближе, склонилась, обдав его ароматом духов, и ласково произнесла:
- Ты что-то сказал, миленький?
- Где я? – повторил Шамшур. Он всё не мог найти в себе силы открыть глаза. Теперь он понял, что говорит очень тихо, фактически шепчет.
- Ты в госпитале, – ответила женщина. – Постарайся не разговаривать. Ты ещё очень слаб.
***
Обладателем мужского голоса был начальник госпиталя майор медицинской службы Мамедов. Он вышел в коридор, где его ждал капитан особого отдела.
- Гасан Рашидович, как он? – спросил офицер. Врач взял его под руку и повёл к себе в кабинет.
- Операция прошла успешно, – устало заговорил он. – Состояние стабилизировалось. Он вышел из медикаментозного сна. Будем надеяться на лучшее.
- Ну, слава богу! Значит выживет?
- Мало сделать операцию, – неопределённо высказался майор. – Необходимо ещё и выходить пациента.
Мамедов открыл кабинет, вошёл, бросил связку ключей на стол, снял белый халат.
- Пришлось всю ночь сидеть с этим парнем. Боялся осложнений.
Медик сел за письменный стол, открыл один из его ящиков, достал бутылку коньяка и два стакана.
- Да, кстати, кто его так?
Особист тяжело вздохнул, уселся на стул у стены, закинул ногу на ногу, прикрыл колено фуражкой.
- Боец этот оказался для нас большой проблемой. Самовольно покинул часть. Был обнаружен нарядом на границе. Оказал сопротивление – завладел оружием. Старший наряда вынужден был стрелять.
- Странно, – заметил майор, плеснув из бутылки и протянув стакан капитану. – Сейчас все, наоборот, бросают оружие и бегут в другом направлении. У нас в дивизии повальное дезертирство.
- Тут всё сложнее, – особист понюхал стакан, затем с удовольствием сделал глоток. – Солдат этот раньше служил на этой же заставе, и у него возникли любовные отношения с одной из местных жительниц. Именно с ней он и оказался в пограничной зоне.
- Занятно, – произнёс врач и тоже отпил из стакана. – И что они на границе забыли?
- Судя по всему, скрывались от преследования. Родственники девушки были категорически против их отношений. Когда они узнали, то подняли большой скандал. Ситуация могла выйти из-под контроля. Мы перевели солдата в отряд. Увы, это не помогло. Как они встретились, мы не знаем.
- Любовь между азербайджанкой и солдатом, – задумчиво сказал майор. – Такое нынче редкость.
- Да, связь совершенно несуразная, – заметил капитан и выпил оставшийся коньяк. – Не понимаю, что их может объединять.
Медик крутил пустой стакан в руках, о чём-то размышляя. Особист ждал – не нальёт ли хозяин ещё, но тот был погружён в свои мысли.
- Ну, да ладно! – произнёс капитан, вставая. – Спасибо за угощение. Я к себе в штаб.
Он надел фуражку и направился к выходу.
- А что стало с девушкой? – спросил ему вдогонку военврач.
- Мы вынуждены были сразу же передать её представителям семьи, – ответил особист. – Если бы мы этого не сделали, то вам пришлось бы оперировать значительно больше людей.
Капитан вышел. Майор Мамедов печально смотрел в стакан. Он, азербайджанец по национальности, женился на русской женщине. С ней он душа в душу прожил двадцать лет и вырастил двоих детей. Это она сейчас находилась в реанимации и наблюдала за раненным Шамшуром. Никто и никогда не мог бы назвать их отношения несуразными.
***
В госпитале Шамшур пролежал месяц. За это время к нему неоднократно наведывались особист и следователь военной прокуратуры. Один раз заезжал теперь уже старший лейтенант Газаев.
Вначале июня майор Зыкин, наконец, получил добро на отъезд. Временно исполняющим обязанности начальника заставы назначили бывшего замбоя, повысив его накануне в звании.
Через неделю после своего назначения Газаев по каким-то своим делам прибыл в погранотряд и навестил в госпитале Шамшура. Тот уже чувствовал себя неплохо, пытался ходить, держась за стенку, стал местной достопримечательностью. В первые дни после того, как его перевели из реанимации в обычную палату, к раненому заглянул практически весь женский персонал госпиталя. Любовная история солдата в разговорах медсестёр и поварих обросла несусветной романтической чушью. Говорили, что он выкрал дочь влиятельных родителей, хотел вместе с ней бежать в Иран, и что для их поимки была организована целая спецоперация.
Военная прокуратура завела дело по факту огнестрельного ранения военнослужащего, но тут как раз подошло время вывода войск из Нахичевани. Первыми автономную республику покидали солдаты срочной службы, призванные с территории Украины. Рядовой Шамшур был один из них. Стрелявший в него младший сержант Кирильчук тоже. Удерживать обоих дальше никто не хотел – не знали, как к этому отнесётся украинская сторона. В прокуратуре решили поскорее избавиться от лишний обузы и поспешили переквалифицировать дело, а после его закрыть.
Свою службу Шамшур закончил в военном госпитале в Одессе. Туда сразу же после вывода из Закавказья его направили на комиссование. С Кирильчуком он так и не встретился. Они вылетали из Нахичеванского аэродрома в разные дни.
О том, что произошло сразу после того рокового выстрела, Шамшур узнал со слов старшего лейтенанта Газаева. Тревожная группа во главе с офицером прибыла на место почти сразу. Раненому сумели оказать помощь, остановить кровотечение, а после на вертолёте доставили в госпиталь, где ему сделали операцию.
- Ты хочешь знать, что с ней стало? – спросил Газаев, не дожидаясь вопроса. – Когда я приехал на место, то у неё была истерика. Её от тебя не могли оттащить. А потом появились эти… Они были вооружены и очень серьёзно настроены. В какой-то момент я думал, что мы перестреляем друг друга. Короче, я приказал ребятам не мешать им, и они забрали девчонку. Она сопротивлялась, кричала, но всё было бесполезно. Что с ней теперь и где она, я не знаю.
Шамшур слушал своего командира, уставившись немигающим взглядом в стену напротив. Офицеру даже показалось, что солдат мало интересуется предметом разговора.
Когда Газаев собрался уходить, раненый вдруг спросил:
- Что мне теперь делать, товарищ лейтенант?
- Как что, Рома!? Жить! Возвратиться домой, обнять отца и мать! Забыть обо всём. Начать новую жизнь. Я тебе уже говорил об этом. Думаю – теперь ты поступишь правильно.
Эпилог
Пассажирский поезд «Николаев-Москва» замедлял ход у платформы Киевского вокзала. Вдоль состава, лавируя между встречающими, быстро шёл, почти бежал, низенький полноватый человек с портфелем под мышкой. Вид у него был расхристанный – куртка расстёгнута, кепка сдвинута на затылок, лицо раскраснелось, на висках под чёрными слипшимися прядями блестели капли пота. Обегая людей, он то и дело заглядывал в двери открывающихся тамбуров.
Поезд наконец уткнулся в тупик, дёрнулся и замер. На перрон стали выходить пассажиры, они выгружали багаж и детей.
- Валера! – закричал полноватый, увидав впереди двух мужчин. Они только что вышли из вагона. На плечах обоих висели большие спортивные сумки. – Здравствуй, дорогой! Как я рад, что ты приехал!
Человек с портфелем протянул одному из мужчин руку для приветствия. После обратил внимание на другого:
- А это, кто с тобой?
- Роман Шамшур, – отрекомендовал своего товарища Валера. – Мы раньше вместе работали.
- Михай, – представился полноватый. Он, заглянув в глаза новоприбывшему, спросил. – Что ты умеешь делать?
- Он, Миха, всё умеет, – произнёс Валера, прежде чем его попутчик успел открыть рот. – Специалист – высший класс. Я у него учился.
- Я делаю всё, – не стал скромничать Шамшур. – Штукатурку, гипсокартон, откосы. Кладу плитку, клею обои. И с подвесными потолками работал, и со встроенной мебелью. С сантехникой и электрикой тоже знаком. Жизнь заставила.
- Плитка – это хорошо! – обрадовался Михай. – Мне плиточники нужны.
Он одобрительно похлопал Шамшура по плечу и весело скомандовал:
- Ну, что, пошли!? Я отвезу вас к себе на квартиру, а завтра утром поедем на объект.
- Ух-ты! – весело отреагировал Валера. – Ты уже здесь квартиру купил?
Квартиру Михай приобрёл в Химках. Двухкомнатная хрущёвка требовала капитального ремонта, поэтому новый её хозяин пока перебираться туда не спешил. Чтобы жильё зря не пустовало, он селил там строителей, приезжавших в Москву на заработки. Это было выгодно, так как работяги эти трудились у него и у него же получали зарплату, из которой регулярно высчитывалась стоимость проживания.
Михай приехал в Москву в начале девяностых. Начинал с простого рабочего на стройке, потом стал бригадиром. Со временем благодаря опыту и природной пронырливости выбился в прорабы. Специализировался по квартирным ремонтам. Сначала у него трудились земляки-молдаване, половина из которых были то ли его родственниками, то ли односельчанами. Спустя несколько лет соотечественников стало не хватать. Пришлось нанимать нелегалов из бывших союзных республик. Так среди его работников появились таджики, узбеки и украинцы. Последних он ценил за профессионализм и одновременно недолюбливал за склонность к пьянству.
С Валерой Михай познакомился за год до этого. Украинец добросовестно работал, в рюмку не заглядывал, в воровстве замечен не был, и прораб стал регулярно привлекать его на свои объекты. Вот и на этот раз он позвонил Валере на Украину и предложил срочную работу. Тот согласился и сообщил, что приедет не один, а с напарником.
Шамшура он уговаривал поехать на заработки уже давно. Сам Валера, как перекати поле, много лет мотался на работу то в Польшу, то в Россию. Семьи он не имел, потому и был лёгок на подъём. В отличие от своего товарища Шамшур, будучи человеком семейным, за пределы Украины не выезжал. Зарабатывал он весьма скромно, и это, в конце концов, вынудило его согласиться на предложение друга.
- Рассказывай, что за работа, – сказал Валера, усаживаясь рядом с водителем. Михай сдал задом, ловко вырулил. Выехав с парковки, он тут же нырнул в густой поток
Правильно сделал ГГ, не сказав, что счастлив. Женитьба по залету, кроме того, что глупа, счастья не добавляет. А Джамале быдет приятнее думать о прошлом. Я как отец двух дочерей, имею от них пятерых внуков, всегда хотел, чтобы они вышли замуж только за единоверцев, хотя я абсолютно ровно отношусь к таким ситуациям как в рассказе, т.е. что любовь слепа. Но разность в религиях создает массу дополнительных трений в семьях.Слава Богу так и случилось.