Ромео и Джамиля

автомобилей.
- Значит так! Квартира в новом жилом комплексе. Пять комнат, просторный холл, большая кухня, ванна с туалетом и ещё туалет отдельно. Площадь – около двухсот квадратов. Перегородки уже есть, штробление сделали, проводку проложили. Ваша задача – всё остальное. Начнёте, как всегда, с выравнивания потолков и стен. Где надо, зашиваете гипсокартоном, ставите арматуру, затем стяжка, сантехника и дальше по плану. Делаете квартиру под ключ. На всё вам даётся два месяца.
- Отлично! – с удовольствием потёр руки Валерий. – Как насчёт подсобников?
- Вот с этим проблема, – скривился Михай. – Хозяин – азербайджанец. Бизнесмен. Платит хорошо, но поставил условие, чтобы ни таджики, ни узбеки в его квартире ремонт не делали. Так мне и сказал: чтоб никаких чурок – только нормальные люди. А все нормальные, как назло, по объектам растыканы. Бригада украинцев в Балашихе сидит уже второй месяц, а мои молдаване в Одинцово и Реутово квартиры только начали. Свободные лишь парни из Средней Азии, но они, видите ли, ему не нравятся!
- Не ты прикинь! – хохотнул Валера, поворачиваясь к сидящему сзади Шамшуру. – Сам чурка, а на других чурок свысока смотрит. Вот дела!
- Он не чурка, он хачик, – уточнил молдаванин, но тут же задумался. – Или хачики – это армяне?
- Какая разница! – не унимался Валера. – Они ведь все черножопые, что кавказцы, что азиаты! Выходит, что у них какая-то градация есть?
- А что ты удивляешься? – обидчиво заметил Михай. – Вы, украинцы, нас, молдаван, тоже ниже себя ставите. Мамалыжниками обзываете, анекдоты сочиняете про нас.
- Да, ладно, Михай! – засмеялся Валера. – Ты что, обижаешься? Мы ж это не со зла.
Неожиданно Шамшур подал голос:
- Сейчас не имеет значение, кто ты – чурка, хачик, молдаванин или хохол. Сейчас у кого деньги, тот и белый человек. А если ты нищий, то будь ты хоть самый русский россиянин, уважать тебя никто не будет.
- Это точно, – вздохнул Михай. Валера только хмыкнул.

Два месяца для украинцев прошли в беспрерывной работе. Выходных не брали, лишь раз в неделю, в воскресение, заканчивали в обед, чтобы во второй половине дня постираться, да приготовить чего-нибудь горячего. В остальные дни питались всухомятку.
Ремонт подходил к концу. Обоих отделочников грела мысль, что скоро они получат неплохие деньги за свой труд. К этому примешивалось и чувство удовлетворения от хорошо выполненной работы. Когда дел оставалось на несколько дней, в квартире появился невысокий темноволосый мужчина в сопровождении суетящегося Михая. На узком лице незнакомца выделялся длинный нос. Взгляд его был внимательным и цепким. Шамшуру он кого-то напоминал, но кого именно, припомнить так и не удалось, да и не особо хотелось. Мало ли людей на кого-то похожих встречаются на жизненном пути.
Незнакомец оказался хозяином жилья. Михай обращался к нему по имени Самед Алиевич, водил по комнатам, без устали расхваливал его вкус и выбор материалов, заверял в высоком качестве работ. Отдельно отметил, что ремонтом занимались славяне, а не таджики или узбеки. Азербайджанец был немногословен. Всё осмотрел, сдержано похвалил и под конец сказал, что на следующий день квартиру посетит его жена.
- Я постоянно занят, – сказал он. – Приезжаю поздно, а вот моя жена дома будет целый день. Поэтому я хочу, чтобы ей здесь всё нравилось. Ты меня понимаешь?
- Конечно, Самед Алиевич! – заверил его Михай. – Я завтра ей всё покажу в подробностях. Если вашей супруге что-то не понравиться, мы сразу же переделаем.
На следующий день, ближе к полудню, в квартире действительно появилась женщина. Она приехала с сыном и дочерью. Девочке было не больше четырёх лет. Она бегала по комнатам, визжала, всюду заглядывала, пряталась за дверями. За ней по пятам следовал её старший брат лет десяти. Он добросовестно следил, чтобы сестрёнка не упала или никуда не влезла, пока их мать осматривала помещения.
Михай тараторил без умолку, спешил открывать двери и кидался показывать всё, на что падал взгляд хозяйки. Накануне, обоим украинцам он признался, что по собственному опыту знает – если жене ремонт понравится, то с мужем уже никаких проблем не будет.
В то время, когда прораб расшаркивался перед хозяйкой, оба отделочника завершали работу с кафелем. Валера называл это подтиранием соплей. Шамшур с помощью тряпки наводил глянец на плитку в ванной комнате. Незадолго до этого он затёр последние швы. Его коллега возился на кухне.
Наконец, осмотр квартиры закончился. Судя по всему, женщина осталась довольна. Михай попросил отпустить его, так как ему срочно понадобилось ехать на другой объект. Хозяйка квартиры поблагодарила, провела его до входной двери и попрощалась. Шамшур увидел её из ванной, однако лица не разглядел. Отметил только, что одета она со вкусом и, несомненно, дорого. Закрыв дверь, женщина продолжала стоять в холле. В этот момент Валера, думая, что посетители ушли, заорал из кухни:
- Ромка, у тебя резиновый шпатель? Гони его сюда!
- Сейчас дам, – отозвался Шамшур. Он пошарил в углу, где лежали инструменты, достал нужное, встал и направился к дверям. На этот раз он увидел лицо хозяйки и мысленно отметил, что она хороша собой. Шамшур натянуто улыбнулся и произнёс с кивком:
- Здрасьте.
Он пересёк холл, заглянул на кухню, сказал: «Держи!», подал шпатель и возвратился в ванную.
- Роман? Это ты!? – неожиданно прозвучало сзади. Шамшур повернулся в недоумении. Женщина неотрывно смотрела на него таким взглядом, что он тут же смутился.
- Этого не может быть! – засмеялась она. – Роман, ты живой!?
Шамшур стоял, как болван, ничего не понимая.
- Ты что, меня не узнаёшь? Это я – Джамиля!
Слова эти были подобны удару в солнечное сплетение. От них перехватило дыхание, сильно сжалось в груди, а ноги стали ватными. Шамшур был поражён! Перед ним, действительно, стояла Джамиля – теперь он узнал её! Только это была уже не та девушка – тонкая и нежная, с копною растрёпанных волос. Перед ним предстала красивая, хорошо одетая, холёная и явно знающая себе цену особа. Её чёрные густые волосы были туго стянуты на затылке, очерченные макияжем глаза под идеальным изгибом бровей контрастировали с чистым белым лбом, а красная помада на губах горела ярким маслянистым блеском.
В первые мгновения у Шамшура в голове возник ворох несвязных мыслей. Он не знал, как ему реагировать. Он тут же почувствовал, насколько убого выглядит в своём нынешнем виде и положении.
- Здравствуй, Джамиля! – только и смог он сказать.
- Я думала – ты умер! Я все эти годы считала тебя погибшим!
- Как для покойника, я не так уж плохо выгляжу, – попытался он пошутить.
- Это невероятно! – она была поражена не меньше, чем он. – Ведь мне сказали, что ты убит. Я сама видела. Я жить тогда не хотела! Я так плакала!
- Я был ранен. Месяц лежал в госпитале. Потом вернулся на Украину.
- Как я рада, что ты жив! – в её глазах заблестели слёзы. – Ты не представляешь. Я все это время считала себя виновной в твоей смерти. Это так тяжело!
Шамшур не знал, что ответить. Ему было тоскливо. Хотелось отмотать время назад, забиться в угол, не подавать голоса, не поворачиваться, сделать всё, чтобы его не узнали. Лучше было бы, вообще, не выходить на работу.
Со слезами Джамиля всё же справилась. Закинув голову назад, она пальцами смахнула с ресниц капли и тут же засмеялась. От этого смеха у Шамшура защемило в сердце.
- Я глупая – плачу, когда надо радоваться.
Теперь она с интересом разглядывала его. Он ощутил неловкость.
- Скажи, Роман, как ты живёшь?
От этих слов Шамшуру стало совсем тошно. Ему ли, заробитчанину из Украины, рассказывать жене московского бизнесмена о своей жизни! Он с горькой усмешкой пожал плечами:
- Живу, не ожидая чуда. Работаю. Вот, можешь посмотреть, – и он развёл руками, приглашая её взглянуть.
Джамилю, похоже, не интересовал, кафель и укрытая полиэтиленом сантехника. Она смотрела на него печальным внимательным взглядом. Этот взгляд был невыносим. Шамшур решил сбить его вопросом:
- А ты, значит, жена Самеда?
- Да. Ты разве знаешь его?
- Конечно. Я вспомнил его. Он нам на заставе видео крутил.
- Точно, – засмеялась она. – Он говорил, что видеопрокат был его первым бизнесом.
- А как ты всё это время жила? – спросил в свою очередь Шамшур.
Джамиля погрустнела.
- Первое время – очень плохо. Отец увёз меня в Баку. Занялся там политикой, а через год его арестовали. Мне с братьями пришлось возвратиться в наше село, а там я на улицу не могла выйти. Люди за спиной шептались, смеялись, пальцами показывали, сплетни разводили.
- Почему?
Женщина словно споткнулась, замолчала, потом сказала:
- Разве ты не понимаешь? Мне не простили тебя.
Шамшур не находил слов. Джамиля продолжила:
- Всё изменилось благодаря Самеду. Он оказался единственным, кому было плевать на слухи. Он предложил мне выйти за него замуж. Даже несмотря на то, что его родители были против.
В этот момент в дверях ванной появился сын Джамили. Он бросил настороженный взгляд на Шамшура, затем спросил мать о чём-то по-азербайджански. Женщина ласково ему ответила, хотела погладить по голове, но мальчик увернулся от материнской руки и снова зыркнул недобрым колючим взглядом на незнакомого ему мужчину. Вслед за братом в холл вбежала его сестра.
- Твой сын похож на отца, – сказал Шамшур.
- А дочь – вылитая мать, – засмеялась Джамиля, прижимая к себе девочку и, тут же спохватилась. – А у тебя дети есть?
- У меня дочка. Ей пять лет. Она тоже похожа на мать.
- Скажи, Роман, ты счастлив? – неожиданно спросила женщина.
Шамшур задумался. Счастливым он себя не считал. Пятнадцать лет после армии оставили в его душе только горечь от нереализованных надежд и обманутых ожиданий. Первое время он ещё испытывал какие-то иллюзии, собирался возвратиться, найти Джамилю, но эти мечтания очень быстро разбились о реальность. Он понял, что это невозможно, и через какое-то время запретил себе об этом думать. Образ девушки он сохранял в своей душе, но никогда и никому о ней не рассказывал. В его жизни было немало женщин, но все они не выдерживали сравнения с той, которая стала для него эталоном. Серьёзные отношения возникли у него только спустя годы. Да и то, возникли они вынужденно. Очередная подруга оказалась беременной, и он понял, что это конец его холостому существованию. Незадолго до рождения дочери сыграли скромную свадьбу, а после началась семейная жизнь с её бытовыми хлопотами и необходимостью притираться характерами. Ни сколь либо значимого положения, ни особых материальных ценностей он так себе нажить и не сумел. Трудился обычным рабочим, тянул от зарплаты до зарплаты, жил на съёмных квартирах, всё надеясь на то, что в будущем жизнь его как-то изменится к лучшему.
- Не знаю, – ответил Шамшур на вопрос о счастье. – Я об этом никогда не думал.
- А я думала очень часто, – сказала Джамиля дрожащим голосом. – Стать счастливой мне мешала только мысль, что я виновна в твоей смерти. Теперь это прошло. Спасибо, что ты снова появился в моей жизни.
Всё это время сын упорно тянул мать к выходу. С другой стороны её дёргала за руку неугомонная дочка. Видимо, им стало скучно в пустой квартире. Прощаясь, Джамиля протянула Шамшуру руку. Он осторожно пожал её, ощутив нежную мягкость женской ладони. Он тут же вспомнил, как держал её руки тогда,