Ромео и Джамиля

пустую посуду, когда в помещении пищеблока ввалился младший сержант.
- Я не понял! Ты чего жрёшь!? Тебя что, твоя мамедка не накормила!? Может, ты её плохо удовлетворил!? А, чего молчишь!?
Шамшур, не говоря ни слова, отнёс посуду на мойку и пошёл к выходу, но Кирильчук не собирался его отпускать.
- Ты, какого хрена сегодня на азербонов прыгал!? Совсем нюх потерял! Ты хочешь, чтобы, из-за твоего блядства, местные на нас охотиться начали!? Ты куда пошёл, козёл? – он грубо рванул сослуживца за плечо. Того развернуло. Он попятился к входу на кухню. Кирильчук обеими руками втолкнул его туда и вошёл следом. В дверном проёме встал вечный спутник младшего сержанта Цвигун. Он улыбался в предвкушении потехи.
- Что молчишь? Со своей прошмандовкой ты, наверно, разговорчивей! – младший сержант вошёл в раж. – Может, ты приведёшь её на заставу, и мы познакомимся с ней поближе? А, как ты на счёт того, чтобы мы ею попользовались? С друзьями надо делиться!
- Ты мне не друг, – тихо, почти шёпотом, произнёс Шамшур.
- Что!?
- Ты быдло! – ненависть закипала в душе рядового. Она почти ослепила его. От лютой злобы он совершенно перестал бояться.
- Ты бычьё! – теперь уже он провоцировал врага, бросая ему в лицо оскорбления. – Хотя нет, ты не бык! Ты баран тупой!
- Ах ты, сука! – взревел младший сержант и ринулся к Шамшуру. Тот бросился навстречу.
И тут произошло то, чего никто не ожидал. Заставской повар, который всё это время находился неподалёку и молча наблюдал за происходящим, в момент рывка младшего сержанта пнул стоящий рядом табурет ему под ноги. Тот, пытаясь перешагнуть через неожиданно возникшее препятствие, запнулся на какой-то миг. Этого было достаточно. Шамшур нанёс удар первым. Кулак въехал прямо в мясистый нос Кирильчука. Второй удар он влепил младшему сержанту в подбородок. Тот хрюкнул и стал заваливаться назад, неуклюже цепляясь за что попало. На пол со звоном посыпались алюминиевые миски. Удивлённо вскинув брови, Кирильчук попытался устоять на ногах. Он сделал неуверенный шаг назад, неожиданно опёрся рукой на раскаленную поверхность электроплиты, зашипев от боли, резко отдёрнул обожжённую руку и начал медленно валиться на бок. Тяжёлая туша младшего сержанта обрушилась посередине кухни. Глухой удар головы об мозаичный пол поставил точку в этом падении. Этот стук в наступившей тишине прозвучал отчётливо и удивительно громко.
Всеобщее замешательство длилось недолго. Лучший друг Кирильчука Цвигун с матом бросился на Шамшура. Вцепившись одной рукой ему в горло, он повалил того на кухонный стол и попытался ударить. Шамшур перехватил руку, и они несколько секунд хрипя боролись между собой. Сзади к Цвигуну подскочил повар. Он схватил его за шею, пытаясь оторвать от Шамшура. Началась возня. Всё это происходило под аккомпанемент рассыпающейся металлической посуды. Шум не остался незамеченным. Дверь распахнулась, и в пищеблок вбежал лейтенант Газаев.
- Отставить! – заорал офицер и с силой расшвырял дерущихся. – А ну, прекратить, сволочи!
Драка прекратилась. Тяжело дыша, Цвигун, Шамшур и повар стояли среди кружек, мисок и ложек, устилавших пол. Посередине кухни приходил в себя младший сержант Кирильчук. Он сел и с непонимающим видом огляделся по сторонам. Из его носа текла кровь, которую он, ещё не осознавая, что делает, размазывал по лицу.
- Кто затеял драку? – спросил Газаев.
- Я! – честно признался Шамшур и, затем, немного помедлив, махнул в сторону Кирильчука, – И он.
- Так, понятно. Морды умыли, и оба ко мне в канцелярию, – сказал лейтенант и вышел из кухни, хлопнув за собой дверью.
Поле боя Шамшур покинул победителем. У рукомойников мылись молча. Вернее, мылся один Кирильчук, тяжело сопя и отплёвываясь. Шамшур только слегка ополоснул руки и направился к выходу. Уже в дверях он услышал брошенное ему вслед:
- Я тебя, сука, пристрелю! Это я тебе обещаю! Теперь, чаще оглядывайся!
- Я учту, – спокойно произнёс Шамшур. Он абсолютно перестал бояться Кирильчука.


Через пять минут оба стояли в канцелярии перед лейтенантом.
- Ну, и какова причина столь жёсткого выяснения отношений? Рядовой Шамшур, за что вы его так разукрасили?
На физиономии Кирильчука уже начали проявляться следы удара в нос. Переносица распухла, а под обоими глазами начало набухать. Шамшур молчал.
- А вы, Кирильчук, что скажете? Что молчите, как партизаны!? Отвечайте, младший сержант! Почему началась драка? Ну, я жду?
Кирильчук грустно засопел, переминаясь с ноги на ногу. Шамшур стоял не шелохнувшись. Газаев быстро сориентировался, кто менее стоек в своём молчании, и грозно вперился взглядом в младшего сержанта. На изрытых крупными оспинами скулах офицера перебегали желваки.
- Итак, я жду объяснений, – процедил сквозь зубы лейтенант, буравя взглядом Кирильчука. Тот, тяжело вздохнув, заговорил:
- Рядовой Шамшур, находясь на правом фланге в составе передвижного поста наблюдения, привлёк к себе внимание боевиков и вступил с ними в перебранку, чем подверг опасности себя и членов наряда. Я указал ему на это, но на моё замечание он ударил меня.
Шамшур удивлённо взглянул на своего врага, но продолжал молчать. Такая урезанная версия событий его вполне устраивала. Газаев усмехнулся:
- Вот, оказывается, как! Принципиальный младший сержант не прошёл мимо ошибок, допущенных рядовым Шамшуром, а смело указал ему на недостатки. А рядовой Шамшур, вместо того чтобы поблагодарить своего товарища, въехал ему в морду! Значит, так всё и было? – теперь лейтенант сверлил глазами Шамшура.
- Так точно, – с готовностью ответил тот.
Газаев задумался. Оба подчинённых ждали его решения.
- Хорошо, будем считать, что я поверил. Вам, рядовой Шамшур, я объявляю три наряда вне очереди с отработкой на хозяйственных работах. А вы, младший сержант Кирильчук, в ближайшую неделю будете нести службу на вышке. Об этом я распоряжусь. Это чтобы вашу разукрашенную физиономию поменьше кто видел. Всё понятно!?
- Так точно! – хором ответили Кирильчук и Шамшур.
- Свободны! Хотя, нет. Шамшур, останьтесь.
Дверь за младшим сержантом закрылась, а рядовой продолжал стоять, уткнувшись взглядом в пол. Наступило молчание. Крупная муха с монотонным жужжанием лениво билась в стекло. Лейтенант сложил пополам журнал «Советский воин» и одним ударом прихлопнул насекомое.
- Садись, – он указал на стул. – Ну, хорошо, Рома, а теперь давай на чистоту. За что ты с ним сцепился?
- Кирильчук же вам всё сказал. Он зашёл на кухню, начал мне морали читать, ну я ему в рожу и дал.
Газаев поморщился:
- Я же сказал – начистоту! Ты ведь не тот человек, который вот так просто в драку лезет. Я-то тебя знаю. Какая настоящая причина? Молчишь? Хорошо.
Офицер подошёл к солдату, нагнулся и, глядя ему в глаза, сообщил:
- По деревне гутарят – ты себе подружку из местных завёл?
Шамшура бросило в краску. Он никак не ожидал такого вопроса.
- О чём вы? Какая подружка? – вяло попытался он возразить.
- Ну-ну, дурака из себя не строй. Местная, на правом фланге овец пасёт. Ты что, думал – вся застава знает, а лейтенанту Газаеву знать не положено?
Замначальника сел рядом с Шамшуром, положив длинные жилистые руки себе на колени.
- Рассказывай.
- Это не то, что вы думаете, товарищ лейтенант, – сбивчиво начал солдат. – Она азербайджанка. Хорошая девушка. Она по выходным пасёт овец на правом фланге. Там мы несколько раз встречались и разговаривали.
- Только разговаривали, или может ещё что-то?
- Ничего больше! Я её пальцем не тронул, клянусь! Да сами подумайте – что может между нами быть при куче свидетелей. Я ведь не один на границу хожу. Да и она тоже не одна. Даже если бы я что-то хотел, всё равно ничего не получилось бы!
- А ты разве не хотел?
Шамшур обижено замолчал. Двусмысленный вопрос прозвучал оскорбительно.
- Ладно, не обижайся, – лейтенант похлопал солдата по плечу и встал. – Кстати, сколько ей лет?
- Шестнадцать… Скоро исполнится.
- Ну, дела! – Газаев всплеснул руками.
- Товарищ лейтенант, я повторяю, – это не то, что вы думаете!
Офицер с интересом рассматривал подчинённого.
- Ты что, Рома, влюбился?
Шамшур снова замолчал, уставившись взглядом в пол.
- И что ты думаешь делать дальше?
Солдат пожал плечами.
- Так, давай разберёмся. Сейчас ты бегаешь к ней на фланг, потому что она тебе нравится. Допустим и она к тебе неравнодушна. Но что будет дальше? Какие перспективы ваших отношений? Ты об этом думал? Скоро нас из Закавказья выведут. Ты уедешь к себе на Украину горилку пить и салом закусывать, а что прикажешь делать этой девочке?
- Я её с собой заберу.
- Да не смеши ты меня! С собой он заберёт! Кто тебе даст!? Ну, посуди сам, у неё даже паспорта нет, она только через два года совершеннолетней станет. Кто её отпустит с тобой? Ты ведь чужой для них. В лучшем случае дадут тебе по шее и выгонят, а в худшем… – лейтенант провёл указательным пальцем себе по горлу. – Ты не забывай, в какое время мы живём. Мы все стали гражданами отдельных независимых государств. Ты – Украины, она – Азербайджана, я – России. Через полгода разъедимся, каждый в свою сторону, и больше не увидимся.
- И что же мне делать?
- Забудь, выкинь из головы, пока дело далеко не зашло. Так будет лучше.
- Вам легко говорить, вы в такой ситуации не были.
- Не был, – горько усмехнулся лейтенант. – Много ты знаешь! Может, у меня ситуация ещё похлеще твоей была.
Газаев подошёл к письменному столу, в задумчивости переложил какие-то бумаги.
- Когда мне семнадцать лет было, я в девчонку из параллельного класса влюбился. Не девочка была, а загляденье. Любой звали. Только я сразу понял, что не по мне она. Уж больно красивая была. Я тогда академической греблей занимался. Рама у меня здоровая. Рост, сам видишь, – бог не обидел. А вот рожей не вышел – урод уродом, весь в прыщах. Короче, не пара я ей был – сам понимал. Поэтому я свою любовь к ней засунул куда подальше и постарался забыть. После школы поступил в военное училище, окончил его и получил направление в Закавказье.
Газаев подошёл к окну и встал перед ним.
- До того, как сюда попасть, я сначала на армянском участке границы служил. Когда меня на первое место службы назначили, то сразу в штабе обрадовали: ты, мол, москвич и капитан, начальник твоей заставы, тоже москвич, так что общий язык найдёте. Я ещё, помню, обрадовался. Думаю, вот хорошо – с земляком буду служить. Приехал на заставу, познакомился с начальником. Действительно, мужик что надо. Весь день мне заставу и фланги показывал, в курс дела вводил, а вечером говорит: «А теперь, товарищ лейтенант, милости просим к нам в гости. Жена приготовила праздничный ужин. Отметим ваш приезд».
Я когда в дом к ним вошёл, то мир вокруг меня перевернулся! Смотрю, сидит моя милая Люба из параллельного класса и улыбается. Только живот вот такой. Она к тому времени на седьмом месяце беременности была. Я, говорит, тебя помню. Мы с тобой в одной школе учились. Сама такая красивая…
Газаев замолчал, задумчиво глядя в окно.
- И что дальше? – несмело спросил Шамшур, для приличия выдержав паузу.
- Я в тот вечер напился. До сих пор стыдно. Представь себе – я от своей любви убежал на край света, а она меня там, на краю этого самого света, снова встречает.
А дальше я кроме службы ни о чём больше старался не думать. Служба – сон, служба – сон. Даже начальника удивляло