Ромео и Джамиля

товарищей, поговорив на злободневные темы.
Факт, что так нелюбимый всеми наряд был на правый фланг, ещё больше уменьшал его привлекательность. Правый фланг был длиннее левого на три километра, а местность – куда рельефнее. Именно поэтому пограничникам приходилось постоянно переходить с места на место, чтобы не прошляпить местных проходимцев, промышлявших мелкой контрабандой, или ещё хуже, пропустить офицерскую проверку.
Шамшур сразу догадался о трудностях Кузнецова:
- Что, Кузнечик, мучаешься? Некого на правый фланг поставить?
- Угу, – печально вздохнул дежурный по заставе.
- Поставь меня.
Младший сержант не верил своим ушам. «Дед» предлагал себя назначить в самый паршивый наряд. Кузнецов насторожился, подозревая провокацию.
- Ты же вчера ходил на правый фланг?
- Ну, и что? То же был дозор, а это передвижной наблюдательный пост. Давай, давай ставь, пока я не передумал!
Шамшур достал пачку «Явы» и выбил из неё сигарету:
- Курить будешь?
Кузнецов молча взял сигарету и, кивнув в знак благодарности, сунул её за ухо. «Классный чувак – этот Шамшур!» – с тихой радостью подумал он. Дальше составление боевого расчёта пошло веселее.


На следующий день вышли на правый фланг довольно поздно. Солнце уже припекало, и солдаты не стали одевать, порядком поднадоевшие за зиму, бушлаты. Шамшура опять назначили старшим наряда. Оба его подчинённых, молодые бойцы, шли впереди на дистанции друг от друга, соблюдая все инструкции. После получасовой ходьбы далеко в зарослях показались фигуры. Это был утренний дозор, возвращавшийся на заставу. Шамшур наблюдал, как поведут себя «индусы». Те заметили дозор только через минуту после того, как его засёк старший наряда. «Олухи! Пока лбами не столкнуться, друг друга не увидят!» – с раздражением подумал Шамшур.
В дозоре первым шёл тоже «индус». Приблизившись друг к другу на расстояние до полусотни метров, впередиидущие разыграли комедию под названием «Пропуск – отзыв». Это когда один из них присев, снимает автомат, как будто готовиться к стрельбе, и спрашивает у встречного пароль, а тот, остановившись и тоже изготовившись для стрельбы, этот пароль ему называет. Затем он в свою очередь интересуется отзывом, и первый боец даёт ему соответствующий ответ. Такую процедуру по правилам требовалось проводить ночью или днём при очень плохой видимости, но, чтобы молодняк не расслаблялся, его обязали это делать всегда.
Оба наряда сошлись. Закурили.
- Что тут, всё спокойно? Местных не видно? – как бы невзначай спросил Шамшур.
- Да, вроде, нет никого. Ночью кабан на дозорную тропу выходил. Его пацаны засекли в прибор ночного видения, но ветер дул с их стороны, поэтому они ближе даже не пытались подойти.
В другой раз Шамшур поподробнее бы расспросил о ночном появлении кабана, но сейчас тот его совсем не интересовал. Впереди было ещё семь часов непрерывного бдения, и он надеялся, что это время пройдёт не зря.
Тот день молодые бойцы, оказавшиеся в одном наряде с Шамшуром, запомнили особенно. Их старший не находил себе место. Он как гончая делал зигзаги по всему правому флангу. Нигде не задерживаясь и пяти минут, Шамшур кидался к любой овце, появлявшейся за рубежом прикрытия. Он проверял каждую впадину, каждый спуск к реке в надежде встретить там девушку, но всё было тщетно. К вечеру он вернулся на заставу в мрачном расположении духа.


Прошло почти две недели, в течение которых Шамшур постепенно успокоился. Он начал с иронией относиться к своему недавнему увлечению. Шутки, отпускаемые Ермиловым по этому поводу, уже не злили его, и он даже начал подыгрывать другу.
- Ну, что, Ромео, где твоя Дездемона!? – кочегар был весьма поверхностно знаком с творчеством великого драматурга.
- Ты хотел сказать Джульетта?
- Ну, да! Точно, Джульетта! Где твоя Джульетта кавказского разлива!
- Не знаю. Надеюсь, что встретила Отелло.
- Ух, ты какой злой! Не надо, Рома, огорчаться. Подумай сам – кто ты, а кто она. Ты через полгода вернёшься домой к себе на Украину, а она так и останется здесь кизяки овечьи месить.
- Она не останется, – заметил Шамшур. – Она из города.
- Так, что она тут делала?
- Наверное, в гости приезжала. Ты разве в детстве к бабушке в село не ездил?
- У меня нет родственников в селе. Мы все городские, – гордо заявил Ермилов.
- А у меня есть. Моя бабушка коз держала. Я когда пацаном приезжал к ней, она мне давала этих коз пасти. Бабушкин огород прямо к яру выходил. Там по склону везде были колышки вбиты. Я коз к колышкам привязывал, а сам на противоположном склоне землянику собирал. Я как домой вернусь – сразу в село поеду.
- О, идея! Мы после дембеля поедем к твоей бабуле вместе! Затоваримся хорошенько и загудим на недельку! Попьём самогоночки, вареников пожрём, девок пощупаем! У вас в деревне девки есть? Ты меня познакомишь с какой-нибудь? Я жуть как хохлушек люблю!
- Хорошо, познакомлю.
- Только, чтоб сисявые были! Я худых не люблю.
- Ладно, познакомлю с сисявыми, – пообещал Шамшур.
Оба друга сидели в курилке и поочерёдно затягивались одной сигаретой. Мимо через плац устало брели пыльные участники утреннего дозора. Старший наряда, увидев Шамшура, встрепенулся:
- Ромка, тебя сегодня на фланге спрашивали!
- Кто! – хором спросили Ермилов и Шамшур.
- Конь в пальто! Девка какая-то местная. А ну, давай колись, где ты уже наследить успел?
- Наш пострел везде поспел! – засмеялся другой дозорный. – Мы её спрашиваем: девочка, ты откуда нашего Шамшура знаешь? А она только хвостом крутит. Говорит, не ваше дело.
- Ловко так по-русски шпрехает! Признавайся, Рома, это ты её учил языку?
Шамшур пропустил мимо ушей подколки сослуживцев. Ему было плевать на их зубоскальство. Он ликовал! Значит, она всё же помнит о нём! Она пришла на фланг! Джамиля интересуется им!
- Что она ещё говорила? – кинулся он к солдатам.
Те пожали плечами:
- Вроде бы ничего больше. Спросила только – когда Шамшур будет на границе и всё.
- Так и спросила – Шамшур?
- Да, так и спросила, по фамилии.
Этот факт немного озадачил, ведь солдат свою фамилию девушке не говорил, и Кирильчук, вроде, тоже называл его только по имени. Он стал думать, что делать дальше? Выход напрашивался сам собой. Надо завтра днём быть на правом фланге в составе наряда. Дежурный, наверное, еще не закончил составление боевого расчёта, а если даже составил его, ничего страшного – подправит.
В дежурке царило оживление. Одни бойцы пришли из наряда и сдавали экипировку. Другие в наряд уходили и тут же эту, ещё тёплую от соприкосновения с прежними телами, амуницию на себя надевали. В журнал выдачи спецсредств каждый вписывал напротив своей фамилии наименование и номер вверенного ему имущества.
Шамшур подошёл к дежурному по заставе, на этот раз им оказался старослужащий, сержант Семён Заиц.
Сержант носил очень хитрую фамилию. При всей, казалось бы, простоте слова из четырёх букв, на слух его определить было сложно. Многих подводила грамотность. Помимо Заяц, как эту фамилию только не писали: и Заец, и Заис, и даже Заитс. Если Сёма забывал произнести свою фамилию, чётко артикулируя каждую букву, её обязательно писали неправильно. Когда, в очередной раз, он видел ошибку, то делал скорбное лицо и говорил: «Боже, я сменю фамилию!»
Выслушав просьбу Шамшура о назначении его в наряд с таким видом, как будто давно знал истинную причину такого необычного желания, он укоризненно покачал головой:
- Ничего у тебя не выйдет.
Шамшур напрягся:
- В смысле?
- А в смысле, что если я поставлю тебя на завтрашний день на фланг, то ты уже с наряда не спрыгнешь. Мне начальник прошлый раз так и сказал: ставишь в воскресенье одного старого на левый фланг и одного старого на правый.
- И правильно! Вот меня и поставь.
- Подожди. Он сказал: деды по воскресениям целый день видик смотрят, а у меня на флангах ни одного опытного бойца. Так что если думаешь, что договоришься с кем-нибудь из молодых о подмене, то ты ошибаешься. Всё под контролем начальства!
- Хорошо, я согласен. Я не буду подменяться.
- А вообще, я тебя не поставлю. Зачем оно тебе надо?
- Тьфу, ты! Сёма, ты часом не еврей!?
- А почему тебя это интересует?
- А то, что замашки у тебя очень скользкие! Сказал – ставь на правый фланг днём, значит ставь без разговоров!
- Ставь, Сёма, не раздумывай. У Шамшура на правом фланге невеста появилась. Он завтра к ней на свидание пойдёт.
Шамшур стиснул от злости зубы – сзади стоял Кирильчук и скалился. Заиц и остальные с интересом наблюдали за тем, что произойдёт дальше.
- Да, на свидание! А тебе, что? Завидно?
- Ха, было бы чему завидовать! Тому, как она будет щекотать тебя своими усиками! – Кирильчук стал изображать щекочущие усики своими толстыми как сосиски пальцами.
Шамшур повернулся к Заицу:
- Ты поставишь меня на правый фланг?
- Если ты так хочешь, то пожалуйста.
- Отлично! – он повернулся в сторону Кирильчука. – А ты можешь завтра смотреть порнуху, а потом дрочить под одеялом. Я разрешаю.
Сказав это, Шамшур направился к двери, ожидая удара в спину, но младший сержант не стал его догонять.
- Иди, иди! Только не забудь заставить её помыться! Эти мамедки моются два раза в год!
Двери открылись, и в помещение вошёл статный и подтянутый лейтенант Газаев:
- Так, товарищи бойцы, для получения боевого приказа, становись!
Дежурка пришла в движение.


На следующее утро Шамшур шёл по правому флангу, взбивая пыль коротко обрезанными по местной армейской моде кирзовыми сапогами. Джамилю и её родственницу он обнаружил в небольшой ложбине, уходящей к реке. Старший наряда указал одному молодому бойцу на пригорок справа от этой ложбины, другого он оставил у дороги, а сам стал неспеша спускаться вниз. Джамиля сидела к нему спиной и демонстративно не поворачивалась. Находившаяся рядом Лейла уже не убегала как прежде. Она сидела лицом к дороге и, наклоняясь, что-то тихо говорила Джамиле. Шамшур прекрасно понимал, что показное равнодушие девушки наигранно.
- Привет! Можно сесть? – обратился он к молодой женщине.
Лейла кивнула и быстро бросила на соседний камень сложенный вчетверо кусок старого клетчатого покрывала. Солдат поставил приклад автомата между ног и аккуратно присел. Только тогда он взглянул Джамиле в лицо.
Шамшур опасался, что при второй встрече девушка покажется ему не такой привлекательной. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться – первое впечатление его не обмануло. Джамиля выглядела очень милой, и на этот раз она уделила своей внешности особое внимание.
Поверх светлого платья была надета спортивная кофта, а на ногах туфли лодочки на низком каблуке. На плечах девушки лежал всё тот же яркий платок, что был на ней и в прошлый раз. На тонких пальцах красовались массивные золотые кольца, а в ушах – крупные серьги с красными камнями. Драгоценности эти показались Шамшуру лишними. Такой же ненужной была и заколка, блеснувшая из тёмной глубины волос. Скорее всего, она служила только украшением, так как густые волосы пастушки невозможно было одолеть никакими заколками.
Шамшур понял, что должен начать первым:
- Здравствуй, Джамиля. Мне сказали, что ты меня спрашивала.
Девушка, наконец, повернулась и насмешливо взглянула на него:
- Кто-то так хотел меня видеть, что две недели не появлялся здесь. Я была тут на