Получается, он не видит поддержки ни в ком, кого называет друзьями. Вдруг в распахнутую форточку откуда-то с улицы донеслись молодые комсомольские голоса. Они читали нараспев «Левый марш». Великан оживленно вскочил. Он прильнул к окну и не отходил, пока голоса не смолкли. А после этого выпрямился во весь свой огромный рост, повернулся ко всем лицом и торжествующе объявил радостным голосом:
-- Жизнь прекрасна и удивительна!
-- Ну, вот видишь, -- не удержалась Лера, -- Я же говорила, критики – ничто. Для тебя читатели главное!
Он ободряюще потрепал ее по плечу. Лиличка видела эту сцену и окинула Леру взглядом, ясно говорящим: «Сиди на своем месте. Ты – служанка и больше никто!»
Тем же вечером, когда все гости разошлись кто куда, странное семейство, состоящее из трех человек – двух мужчин и одной женщины, продолжало сидеть за обеденным столом в кухне. Они допивали остатки чая. Рядом находилась их домработница Лера и собака. Потом законный муж обнял хозяйку за талию и увлек в другую комнату. Там они заперлись вдвоем. Великан стиснул зубы при этом, сдвинул на переносице свои косматые брови и запер дверь на кухне в свою очередь. Вероятно, чтобы не слышать их вздохи. Леру он опять перестал замечать. Эскулап достал из кармана нечто вроде огрызка карандаша. Лист бумаги поднял с пола. Они, с его появлением в этой квартире, валялись везде. Он стал писать. Он опять ушел в работу всецело. Лера не хотела ему мешать и тихо следила за ним, притаившись в углу кухни под печкой, в которой догорало последнее небольшое поленце. Вдруг ей на ум пришли строки, которые запомнились наизусть, когда она изучала литературу, порученную Дэном:
А я вместо этого до утра раннего
в ужасе, что тебя любить увели,
метался
и крики в строчки выгранивал,
уже наполовину сумасшедший ювелир.
В карты б играть!
В вино
Выполоскать горло сердцу изоханному...
Эти стихи были написаны в далеком 1916 году, когда их автору было только 23, он только-только познакомился со странной четой. И в этой же поэме тогда он писал:
Думает бог:
погоди, Владимир!
Это ему, ему же,
чтоб не догадался, кто ты,
выдумалось дать настоящего мужа
и на рояль положить человечьи ноты.
Если вдруг подкрасться к двери спаленной,
перекрестить над вами стеганье одеялово,
знаю –
запахнет шерстью паленной,
и серой вздымится мясо дьявола...
Строки явно говорили о том, что автор не мог не знать, с кем имеет дело. Ведь он все знал!... И все же, все же, что его удерживало здесь, возле этой спаленки, от которой пахнет «шерстью паленной»?
А между тем Эскулап бубнил и записывал на клочок бумаги, все, что хотел сказать. Он был сдержан в своих эмоциях и только, крепко сжатая в уголке рта папироса, свидетельствовала о неистовстве его боли. Он даст потом волю своим чувствам, но не здесь, на сцене. И все будут говорить, охая: «Какой прекрасный мерзавец!» А пока он исступленно пишет. Пишет, как профессионал, а не любитель, полностью выгорая в чувствах и отдаваясь своему делу.
Лера наблюдала за ним и размышляла. Потом заснула. Утро застало ее спящей возле остывшей печурки. Ее наблюдаемого – за столом среди непомытых чашек. Она не могла больше спать, стало совсем холодно. Лера встала и попробовала выйти в другую комнату. Та уже не была заперта. Ее обитатели куда-то «свалили» с утра пораньше.
-- Выходи, узник, -- предложила Лера Эскулапу, -- Их больше нет. А я пойду за провизией схожу. Холодно и чаю хочется.
ГЛАВА 48.
А потом Лере удалось быть свидетелем важных для анализа разговоров. В одном из них участвовала она сама.
К хозяйке пришла подруга. Видная дама из высшего общества. Эскулапа в этот момент не было рядом, и ее законного муженька тоже. Лера сидела перед хозяйкой на стуле и дожидалась распоряжений. Та весело сплетничала с гостьей, обсуждая последние новости и события, хвасталась своими новыми платьями и ухажерами:
-- А этот муж бывшей нашей знакомой, полковник в отставке, такой милый! У него такие связи! Он и папочке понравился. Папочка разрешил мне с ним... ну... – хозяйка покосилась на Леру и запнулась, но, увидев, что Лера зевает, продолжала, -- Прошлым летом, в электричке, я встретила милого старичка. Я ему понравилась, и он пригласил меня в гости. Меня и папочку. Но папочка не захотел к нему идти, и меня не отпустил. Сказал, он нам не нужен. А тут сразу два знакомых и с обоими можно!
Вдруг гостья, вроде как, нечаянно спросила:
-- А что, этот великан с голосом, как у трубы, к вам больше не приходит?
-- А, Володя. Он у нас живет. И ты знаешь, он такой забавный. Мы с папочкой любим заниматься любовью. В этот момент мы запираем его на кухне. Так он, все то время, что мы вместе, плачет, царапается в дверь, и просится к нам. Такой милый, преданный, как щенок. Я так и называю его – Щен.
-- И тебе его не жаль? -- ухмыльнулась подруга.
-- Нет, Володе полезно страдать. Он потом пишет хорошие стихи. Стихи для меня и обо мне. Папочка говорит, что самые талантливые произведения появляются от безответных чувств. Мы правильно себя ведем с ним. Да и пусть он не забывает, кем был до встречи с нами. Кем может стать без нас...
Эти слова хозяйка произносила с таким воодушевлением, словно сама поэму писала. От такой неслыханной лжи и наглости у Леры просто скулы свело, а глаза, ее огромные синие глаза, выразили весь ужас и негодование. Хозяйка мимолетом глянула в ее сторону. Вероятно, она думала, что глупая домработница с провалами в памяти подтвердит ее слова кивком головы. Но, взглянув на Леру, тут же отвела недовольный взгляд в сторону. Потом дала ей распоряжение, чтобы та немедленно «умелась» подальше.
Однажды, когда Лера хозяйничала в тесной кухоньке, к ней подошел хозяин. Никого в квартире больше не было. Вероятно, он воспользовался этим и обнял Леру сзади за талию. Та в ужасе отскочила в сторону к окну. Ну, предположим, наглыми выходками мужчин ее удивить было трудно. Она знала на этот случай пару спасительных приемов. Но булавка в поясе... С ней необходимо было быть крайне осторожной.
-- Как вы можете?! – вспыхнула гневом Лера. Она глянула за окно, так, словно хотела увидеть, что там происходит и позвать на помощь. Но хозяин истолковал этот жест иначе:
-- Вы там бывали?
-- На том бульваре?
Лера глянула на бульвар напротив дома. Там стояли дамы загадочного происхождения. К вечеру их становилось больше. Начиналась их работа. Не нужно было досконально изучать историю, чтобы понять, кто они такие.
-- Так ведь там же проститутки! – выпалила Лера.
-- О-о, деточка! Много ты знаешь о жизни, если произносишь такие чудовищные слова.
Лера присела на, рядом стоящий, стул. Она поняла, что сейчас выпытает очень интересную и важную информацию:
-- Вы там бывали?
-- Я с ними веду беседы. Разговариваю, помогаю, чем могу.
-- Вы пытаетесь их перевоспитать?
-- Ни в коем случае. Я учусь у них жить.
-- Как???
-- Да вот так. Я среди них король. Они мне верят и сделают все, что я хочу, если я пожелаю.
При этих словах он хитро усмехнулся.
-- Но у вас есть жена.
-- Ну и что. Впрочем, я не знаю, с кем она сейчас.
-- Как с кем? С вашим другом, Володей, -- Лера подняла глаза к потолку, указывая на огромный рост. Но в ответ на этот жест хозяин опять подхихикнул.
-- Это одному только богу известно...
Глаза у Леры с каждым словом становились все круглее и удивленнее.
-- Но как вы к этому относитесь?
На этом наивном вопросе хозяин кажется, разозлился:
-- Барышня, двадцатый век на дворе. Теперь мы должны жить иначе, не так, как раньше. Более развито. И что вы все время спрашиваете. Не пора ли вам повзрослеть наконец-то. Займитесь чем-нибудь более важным, чем мытье посуды. Более денежным.
Тут Лера скорчила совершенную «дурочку» :
-- Поступить в пансион благородных девиц.... Но у меня нет денег.
Хозяин не выдержал и вышел прочь, хлопнув дверью.
«Есс!!! Вот это интервью! Я подтвердила свои предположения фактами. Но интересное только начинается. Ведь это не последний факт сложившейся истории.»
ГЛАВА 49.
И вот снова лето. Лето двадцать четвертого. Вся пишущая братия собирается на одной из пригородных дач. Лера, как требует ее задание, рядом со своим наблюдаемым, не отступает от него ни на шаг. Он, как обычно в чете странной семейки, впрочем, неплохо вписывается третьим. И, что самое интересное для Леры, ведет себя как послушный щенок, которого подобрали на улице, тихо и покладисто. С воодушевлением и преданно смотрит в глаза своей хозяйке. Среди гостей другие лица. Лерино внимание привлекает высокая видная женщина. Ее темные длинные волосы собраны улиткой на затылке. На шее – ожерелье. Горбоносый профиль не портит ее, напротив, придает очарование. Она не многословна и задумчива. Не спешит высказаться. И только под конец вечера по просьбам и уговорам начинает читать собственные стихи. Она медленно встает с дивана, кутаясь в шаль. Прохладно, на улице давно взошла луна и звезды. Из открытого окна веет свежий ветерок, играя ажурной занавеской. Она читает в такт этой занавеске и, уносящему вдаль, ветерку. Читает медленно, задумчиво, глубоким внутренним голосом. И вдруг Лерика догадывается: «Так это же Анна!»
После вечера гости расходятся. Но Лера заинтригована еще одним знакомством. Она как завороженная провожает Анну до самой реки. Там, в зарослях ив, Лера пытается развязать разговор:
-- Не могу понять, что его тянет туда, снова к ней? Ведь она его ненавидит. Обращается хуже, чем с прислугой. И он это знает, чувствует и все равно...
-- Таких, как она, в средневековье на кострах сжигали. Она как ведьма, умеет очаровывать. А красоты в ней нет, одна только наглость и алчность. Ведь ни одну судьбу сломала, жизнь не одному уже испортила.
Лера не ожидала услышать таких откровений от возвышенного душей человека, которым только что была сама околдована. Ей они показались меркантильными и желчными. Потом картинка, как искра мелькнула перед глазами. Неужели она...
-- Да ты просто завидуешь ей! – закричала Лерика в лицо собеседнице. Пока ты под ивами мечтала, кое-кто все сумел взять от жизни. Даже отобрать...
Лера круто обернулась и, не оглядываясь назад, побежала назад к дачному домику. Она бежала без тропинки, путаясь в траве и падая. А ее собеседница спокойно смотрела ей в след. Едва слышно даже самой себе она произнесла:
-- Еще одна жертва безумной, безумной любви...
Спустя полгода зимой на вокзале, когда Лерика со своим подопечным собирались ехать в один из его многочисленных туров по соединенным республикам, она снова встретилась с Анной. Лерика
