плавание.
Пока «кораблик» усердно бороздил воды родных рек, было терпимо. Но как только он вышел на просторы Атлантического океана, у Лера сразу же разыгралось мрачное воображение. С каждой новой волной ей казалось, что их кораблик тонет, проваливаясь на дно океана, а сверху их накрывает вал, баллов, энтак, в девять. Хотя на море было, пока, небольшое волнение. Потом она стала воображать акул или китов, или просто мистически огромных рыб, которые могут проглотить их небольшое суденышко. Эскулап лишь иронично улыбался, глядя на ее мучения:
-- Так плавать, лучше дома сидеть, -- сочувствующе произнес он наконец, -- Ладно, больше не возьму тебя с собой, а то еще помрешь от переживаний. А ведь нам еще на самолете лететь предстоит.
-- Н-на каком самолете?
-- На таком. Аэроплан называется. Последнее слово техники, -- с гордостью объявил Эскулап.
Лера представила самолетик под названием «кукурузник» как в старых фильмах. Ее от этого замутило еще больше и она едва не свалилась на палубу, уцепившись за перила.
-- Ну, ну, детка! И как бы ты в будущее отправилась, если бы машина времени существовала? Там еще покруче, чем у нас. Отправлю-ка я тебя домой встречным пароходом. А мама дома встретит, я ей телеграмму вышлю.
-- Нет, не надо! Это у меня так, голова закружилась от свежего ветра. Я, может, стихи сочиняю. Да. Вот голова и кружится, -- выкрутилась Лера.
-- Ну, ладно. Только иди, сочиняй лучше в каюте.
Лера скрылась из виду, но долгого заключения не вынесла. В каюте было скучно. Да и работать было невозможно. Лера опять выползла на палубу. Под вечер погода немного улеглась, ветер стих и на палубе появилось больше народу. Темные дорогие пиджаки с бабочками или галстуками на мужчинах. Меха и бриллианты – на женщинах. Они важно прохаживались вдоль палубы парами под ручку. Сюда иногда захаживали представители второго класса, одетые более скромно, длинноволосые и с гитарами. Но пробыть долго не могли, поскольку места им здесь не находилось. Среди всей этой круговерти Лера еле узнала своего подопечного. Надо сказать, что одет он был достаточно прилично, и почти ничем не отличался от величественных особ. Только две приметы, не позволяющие Лере потерять его в толпе тысячи тысяч, таких, как он – неизменная папироса в уголке рта, плотно стиснутая зубами и записная книжка, в которой он вечно что-то писал огрызком карандаша, позабыв обо всем. Лера направилась к нему.
-- Ну, как, насочинялась? -- спросил он, не отрываясь от своей работы и даже не глядя в ее сторону.
-- Мне уже намного легче, -- заверила его Лера.
ГЛАВА 52.
Пятый день штормило, шел проливной, хотя и теплый дождь. Эскулапа такая погода восхищала. Он не только писал, но и говорил про нее вслух, упиваясь «белыми нитками» сшившими «небо и воду». И что он находил в такой погоде привлекательного, Лере было не понятно. Она не любила дождь и сырость, когда все вокруг мокрое и зябкое, а ты чувствуешь себя как лягушка в ожидании принца, который тебя расколдует и увезет в теплые края. И вдруг Лера перестала бояться моря. Сырой погоды, маленького парохода, который может затонуть. Больших волн, которые могут поглотить ее саму. И, даже, шторма. Внезапно она поняла всю романтику морского путешествия. Прелесть этих соленых брызг. Перед ней настоящий морской волк, знающий всю суровость жизни. Мало того, с трудностями он всегда на «ты». Он даже их любит и выходит из схватки победителем. С ним можно ничего не бояться. Вот и сейчас он стаял, и торжествующе улыбался радуге в небе, которая вспыхнула после дождя.
Пароходик неуклонно двигался на юг. Ровно через сутки погода поменялась. Выглянуло солнце, разогнав все тучи с небосклона, ветер стал не таким резким и холодным, и, вскоре, прекратился совсем. Потеплело. Пассажиры стали сбрасывать теплые одежды, мужчины – пиджаки, женщины – меха. Потеплело еще сильней. Потом еще и еще. Становилось жарко. Жарко и сухо. На море установился штиль. На небе – зной. Высокое и раскаленное, ни одного облачка. Пить, чистой прозрачной пресной воды просило все вокруг. Люди сбрасывали шелка, оставаясь в ситцевых рубашках и платьях, и пили, пили, ненасытно пили воду. Лере сбрасывать было нечего. Она и так была одета в ситцевую юбку и блузу. Но и в них ей было непривычно оставаться, поскольку летом у себя дома она привыкла ходить в шортах и майке. Но здесь было жарче, чем у нее дома. Эскулапу тоже сбрасывать с себя было больше нечего. Теперь он был в простой хлопковой рубашке, с коротким рукавом. К такой жаре не мог привыкнуть даже смуглый горец. Он сидел на палубе с полусонным видом, пытаясь что-то начертать в своей книжечке, и только время от времени глотал из высокого стакана чистую питьевую воду. Лера сидела рядом. Она тоже пила воду из стакана. И вдруг... Ей показалось, что он закатил в полуобмороке глаза и вот-вот упадет на палубу вниз головой. Она глянула на исчертанный небрежным почерком листок. Толи это от жары стали мерещиться странные видения, толи от зноя возникают миражи в раскаленном воздухе. Перед глазами у нее возникла ясная фраза: «Любовь моя, Лерика...» Недолго думая, Лера схватила свой стакан и вылила все его содержимое на бритую голову Эскулапа. Тот очнулся, открыл глаза и просто остолбенел от неожиданности. С минуту он так и сидел в неподвижной позе, не поняв, откуда взялся этот ливень. Прохаживающиеся по палубе пассажиры, стали невольно оглядываться на странную парочку, переглядываться и шептаться между собой. Ничего нельзя поделать, этика поведения того времени чудачеств не позволяла. Но Эскулап остался самим собой и в этом случае. Не обращая ни на кого внимания, он вдруг заревел:
-- Ты чего, от жары сума сошла, что ли! Ты ж мне всю писанину чуть не испортила!
Он вскочил, быстро стряхнул капли воды с книжечки, не обращая внимания на мокрую одежду.
-- Володенька, успокойся, она сейчас высохнет. Я подумала, тебе плохо, помочь хотела... – пыталась успокоить его Лера.
Великан немного поутих и уселся на место:
-- Спрашивать надо в следующий раз!
-- А чего спрашивать. Ты чуть не упал на палубу.
-- Я просто задремал...
Но, вылитая на голову вода, видимо, подействовала благотворно. Великан немного оживился и посвежел. Быстро начал что-то записывать. Лера наблюдала это все со стороны. Потом она так робко обняла Эскулапа за руку выше локтя и стала шепотом у него просить:
-- Володенька, ты про меня ничего не пиши, хорошо. Самое главное, даже имени моего не употребляй. Нельзя мне светиться. Меня преследуют. За мной следят...
Эскулап нервно покосился в ее сторону:
-- Ну, и кому ты нужна?! – почти рявкнул он.
-- Тихо, не кричи! – зашикала Лера, -- Вон там, он уже скрылся...
-- Детка, у тебя от жары температура поднялась! Поди, в море охладись.
Лера надула губки. Вот сейчас он возьмет и запишет все, что произошло, на бумаге, и тогда все... Все пропало! Конец света. Новые поколения родятся по-другому. И родятся ли вообще?! А те, что есть, исчезнут. Исчезнет и сама Лера. А, главное, ее выгонят с работы. Надо его остановить. Остановить немедленно. Сейчас!
-- Вот пойду и выброшусь в море! – с досадой крикнула она почти на ухо великану.
-- Ступай, только мне не мешай!
-- А вот и брошусь!
И, с этими словами, Лера, разбежалась, сделав сальто над перилами, сиганула в гладкую прозрачную воду. В первую же секунду она испытала КАЙФ. Кайф огромнейший, который могла бы получить уже давно, будь она в своем времени. Их ребята без комплексов додумались бы прыгать в воду с перил. И никто бы им не возражал. Но здесь...
Лера плавала, раскинув руки и глядя в высокое бездонное небо. Свежесть растекалась постепенно по всем клеточкам ее разогретого тела. А на палубе послышались крики:
-- Человек за бортом!
Лера глянула на борт кораблика. На самой верхней палубе, почти перекинувшись вниз, склонились Эскулап и капитан экипажа.
-- Кто она? С какого класса? – спрашивал капитан.
-- Да, жена моя, -- сухо ответил Эскулап.
-- Шлюпку на воду! – скомандовал капитан.
ГЛАВА 53.
-- Черт тебя возьми! – ругался Эскулап в каюте, ища сухую одежду для Леры.
-- Володенька, ты только про меня ничего не пиши...
-- Да кто тебе сказал, дурре еловой, что про тебя писать кто-то будет! Мне есть о чем писать!
-- Ну, мало ли, -- Лера скромно опустила невинные глаза.
Эскулап изучал ее пристальным взглядом. Он не мог понять, что она от него хочет.
-- И, между прочим, женой я тебя назвал перед капитаном только потому, что спасти хотел. Назвал бы домработницей, до сих пор бы там плавала. Ясно!
-- Ясно, -- угрюмо откликнулась Лера.
Эскулап вышел из каюты.
Как бы там ни было, но когда Лера фотографировала экземпляры рукописей, те которые дошли, и те, которые не дошли до наших дней, обнаружила какое-то, плотно заштрихованное, слово. Над этим словом было написано только короткое «мы».
На восемнадцатый день плавания пароходик наконец-то достиг берега и остановился на несколько дней в порту пополнить запасы питьевой воды и провизии. Это была Южная Америка. Бразилия. Жара и москиты. Далее пароход должен был дрейфовать вдоль ее берега вплоть до Соединенных Штатов.
Эскулап должен был обязательно спуститься на берег и осмотреть местность.
-- Володенька, может не надо, -- ныла за спиной у него Лера, цепляясь ему за руку.
-- Мне надо. А ты оставайся в каюте, раз боишься. Я не для праздного удовольствия здесь, а по особому писательскому заданию. Товарищи мне поручили. Я должен посмотреть, а затем написать, как живут рабочие в других странах. Чем их быт лучше, а чем хуже.
-- Я не боюсь за себя. Я боюсь, чтоб ты не потерялся.
-- Не бойся, глупая. На пароход я все равно вернусь.
Лера шмыгнула носом и упрямо поплелась за ним, не выпуская из собственных рук его огромную ладонь. Он и не пытался ее высвободить.
В порту было оживленно. Много темнокожих людей – негров и индейцев, одетых в белые короткие штаны или шорты, они искали работу среди «бледнолицых», одетых в дорогие костюмы. Великан и Лера удивленно смотрели по сторонам. Великана удивляло, что индейцы без перьев, а Леру то, что они вообще живы, поскольку видела впервые чистокровных хозяев джунглей. Лера даже забыла свои опасения. Она, разинув рот, смотрела по сторонам, немного отстав от наблюдаемого. Тот ушел вперед. Еще немного и толпа затопила пространство между ними. Лера поняла, что потерялась, как вдруг цепкие пальцы сомкнулись у нее на предплечье. Горячий шепот раздался над виском до боли знакомыми словами:
-- Лера, сюда, сюда. Ты должна передать нам собранные материалы.
«Дэн!» -- чуть не взвизгнула Лера от радости. Их встреча значила, что ей полагается небольшой отдых.
-- Снимай камеры, разоружайся.
В кабинете у Дэна было прохладно от кондиционеров. Лера осторожно снимала все пуговицы и заколки, как «ценнейший груз».
-- Что новенького на этот раз привезла?
-- Да ничего особенного. Путешествие по морю, кстати, очень сходится с тем, что описано у него в очерках «Открытия Америки». Съемки рукописей я выполнила, даже тех, которые у него выкрали в одной из гостиниц. Роман, кажется. Впоследствии, он так и не захотел его
