правильно. Мы пробовали дружить. Мы пробовали сотрудничать. Но, в последнее время... Особенно эта тема «на злобу дня».
-- Эта тема охватывает все актуальные проблемы нового строя. Она не может быть неинтересной. Просто от «капризной бабы поэзии» он постепенно переходит к научным исканиям. Только сам еще не знает об этом. Ведь ты тоже близок к научным трудам. Мне очень нравятся его последние стихи. В них изображены психотипы, которые существуют и ныне... – Лера так усердно старалась переубедить Бориса, что опять чуть не забылась в своем споре. Но Борис беспристрастно продолжал, не обратив внимания на ее оговорку:
-- Я пишу искренне обо всем, что вижу. Я стараюсь писать правду обо всем и обо всех. Но я люблю жизнь, такой, какая она есть, люблю творческих людей и не могу видеть только плохое. Я не умею писать под заказ. Тем более, не могу видеть, как его трудами пользуются, а об него, буквально, вытирают ноги. Но к нему тяжело достучаться. Я выхожу из этой нелепой игры. Выхожу насовсем.
Лера с горечью понимала, что вернуть этого человека крайне сложно. И расставаться с ним Лере хотелось меньше всего. Всегда спокойный и в меру уравновешенный Борис проливал бальзам на душу своей житейской мудростью. Но он был не менее свободолюбив и имел другие средства к существованию, зарабатывая приобретенной после университета профессией преподавателя.
-- Ты сам во всем виноват, ты топчешь людей, заставляешь их писать под диктовку, -- заявила Лера своему хозяину, вернувшись, домой.
Тот, не отрываясь от своей работы, спокойно ответил:
-- Я хочу направить их в нужное русло, то, что необходимо сейчас обществу и стране. А пишут пускай сами как умеют, на что хватает их способностей. Способы обработки у каждого свои.
-- Ты отталкиваешь талантливых людей.
-- Ты имеешь в виду Пастернака. Я никогда от него не требовал, чтобы он писал иначе, чем пишет. Но мой способ – драться, бороться со всем, «что в нас ушедшим рабьим вбито...». Не просто созерцать и делать выводы. Драться до последнего.
-- Но, что же делать с журналом? Ведь это – твой хлеб. Его надо спасать.
-- Это не единственный мой хлеб. Я склонен закрыть журнал.
-- Подумай над моим предложением.
Великан отвлекся от своих толмутов, потянулся, зевнул.
-- Ладно, приходи завтра в редакцию. Посмотрим. Только в квартире сначала прибери, пожалуйста.
ГЛАВА 60.
День выдался солнечным и не очень холодным. Зачем Лера идет в редакцию и сама смутно понимала. Знала только одно, она должна что-то объяснить, приоткрыть перед своим исследуемым дверцу. Ту, что не смогли открыть другие. Все остальные и сам журнал ее интересовали мало.
Лера вошла в душный от табачного дыма кабинет. Там сидел ее подопечный со своей «командой». Они что-то обсуждали. Лера приблизилась к ним и поздоровалась. Ей ответили тем же.
-- А-а, барышня пришла! – великан привстал со своего стула и подошел к Лере, -- Вот, -- он обратился ко всем, -- Эта девушка хочет рассказать нам, как нужно работать по настоящему. Правда, Лера?
-- Я не барышня, -- почти зло ответила Лера, -- И я не показывать буду, а беседовать. А покажите свое мастерство потом вы.
-- Ну, что ж, давай, барышня, рассказывай, -- великан отошел в сторону, сложил руки на груди и стал наблюдать.
-- Во-первых, -- начала Лера, -- Не начну до тех пор, пока меня не станут называть по имени. Можно на ты. Во-вторых, товарищ организатор, займите, пожалуйста, свое место в центре. Вас эти беседы тоже касаются. И, прежде всего, вас.
Лера взяла один из стульев и поставила его в центре комнаты.
-- Остальных попрошу занять места полукругом. Не тяните время, чем раньше начнем, тем скорее закончим. Первая беседа больше получаса не займет.
Ко всеобщему удивлению организатор подчинился и занял место на предложенном Лерой стуле. Остальные последовали его примеру. Лера выбрала себе место, чтобы быть тоже на виду и начала собеседование:
-- И так, я хочу, чтобы вы все сейчас хорошо подумали и попытались ответить на вопрос: зачем каждый из вас находится здесь? Ответ можно нарисовать.
Лера, не обращая внимания на недовольный взгляд великана, взяла небольшую стопку чистых листков, лежащих на столе, и раздала каждому, включая руководителя:
-- Даю пять минут на размышления.
Все углубились в свои мысли.
«Такой простой вопрос заставляет так глубоко задумываться. Для них это полезно.»
Один великан не думал слишком долго. Он быстро что-то начертал огрызком карандаша на листке, под который подложил лежащую рядом папку, и поднялся:
-- Все, больше не могу. Курить хочу.
Лера продолжала. Она глянула мимоходом, что нарисовал великан. На его листке была совершенно банальная картинка, на первый взгляд: сердце, пробитое стрелой, стрела переломана у основания перьев. Из сердца капает кровь, а лужа крови состоит из крупных букв «ЛЕФ».
У Леры дрогнуло внутри: «Ну, вот, я так и знала. Сердце, болеющее за всех и за все. Мелочные интрижки личного плана только отвлекают его от больших нужных дел. Он хочет уйти от них, убежать и снова рисует иллюзию счастья. А близкого человека рядом по-прежнему нет... Но это не сублимация. Даже если бы у него была семья из пяти человек, все равно огромное сердце поэта вместило бы весь мир. Ну, вот же его собственные строки в моей памяти навечно: «Я не сам, но я ревную за Советску Россию».
Все остальные старательно что-то вырисовывали. Лера решила с ними поговорить:
-- У вас есть ко мне вопросы?
-- Да, депрессия замучила. Неизвестность. Тоска. Скука, не знаешь, чем заняться, -- сыпали вопросами окружающие.
-- Какая депрессия? Какая тоска? Вокруг столько работы. Все течет и меняется с каждым днем. Хотите избавиться от депрессии, я сейчас ее разгоню!
-- Хороший у нас теперь психолог. Быстро всех вылечит! – заметил Эскулап, проходивший мимо, -- Давай, детка, покажи им, как трудится надо! -- с этими словами он вышел в коридорчик.
И, вдруг, странное чувство охватило Леру. Она почувствовала что-то вроде робости или неуверенности и не смогла произнести ни слова. Нет, скорее, она говорила, но так, словно даже она сама себя не может услышать.
«Что со мной, -- не могла понять Лера, -- Я словно пустое место, не ощущаю, что я делаю, что говорю.» Неожиданно молния пронзила ее сознание: «Это эзотерика, наука, которая еще так слабо развита у нас. Меня еще нет, я не родилась, еще не пришла на эту землю и ничего не могу сделать для нее. Люди меня не воспринимают. И все, что я делаю, впечатления не производит. И я чувствую это сама. Я – призрак. Я могу здесь только погибнуть, а родиться заново в прошлом не могу.»
Окружающие смотрели на нее внимательно. Но они видели только ее оболочку, стройный силуэт. Длинные медные волосы, разбросанные по плечам, движение рук с закаченными до локтей рукавами ситцевой блузки, расстегнутый на груди воротничок. Кто-то рисовал ее портрет, кто-то писал четверостишье. Но никто не мог даже вдуматься в значение слов, которые она произносит. Они не вызывали даже удивления.
ГЛАВА 61.
Великан стоял возле дверей редакции и курил. К дверям подошел взлохмаченный человек в странном длинном пальто и, ни о чем не спрашивая, ворвался внутрь помещения. Увидел Леру в окружении мужчин, преподносящую им «тренинг по личностному росту» и схватился за голову:
-- О, я несчастный! – это все что смог он выкрикнуть, -- Вот она где, а я ее ищу, безумец!
-- Простите, вы кто? – подоспел сзади великан.
-- Я – ее муж. Ну и намучался же я, пока искал ее.
-- Теперь мы мучаемся.
-- Дело в том, что мы попали в кораблекрушение. Я остался цел, а ее волной смыло за борт.
-- Я в этом не сомневался. С ней все время что-то происходит.
-- Я искал ее на побережье и нашел лачугу рыбака. Он мне рассказал, что спас зимой девушку, по описанию, похожую на нее. Потом она уехала в город. Я решил, что это Москва, туда все едут. И, вот, наконец, нашел.
-- Поздравляю, -- буркнул великан.
Но у Дэна не было времени и желания объясняться дальше. Не долго думая, он подскочил к Лере, схватил ее в охапку и поволок к выходу, на ходу прихватив ее пальто. Лера ничего не поняла, и сопротивляться начала только на улице.
-- Тихо, дурра, сама виновата. Молчи лучше и веди себя достойно.
Дэн с трудом натащил на Леру пальтишко и потянул с собой за руку. Лера поняла, что на сей раз ей от Дэна никуда не деться и поплелась за ним следом.
-- Что, украли Венеру Милосскую? -- пробасил великан ошарашенным коллегам, -- А теперь к делу.
-- Ты почему от меня скрывалась? Ты что решила там на всегда остаться?!
-- Да, я так решила! Здесь мне нет места!
-- Из-за чего? Из-за универа своего?! Так я все уладил. С ректором твоим договорился. Это стоило не дорого. Получишь диплом как все.
Лера заплакала. Слезы сами полились у нее по щекам. Она не знала просто, как жить дальше в этой стране, в это время, в таких условиях. Она совсем одна и ни единая живая душа не сочувствует ей на всем белом свете. Она просто элемент, который каждый использует по-своему.
-- А я знал, что так будет. Знал, что ты можешь натворить. И знал, что тебя ожидает. Скажи спасибо, что спас.
Лера, наклонив голову, тихо плакала.
-- Все, ты нам больше не нужна. Твоя миссия в этой сказке окончена.
Лера перестала плакать. Она молчала. Как же так, она даже не попрощалась. Да и зачем, она все равно призрак для всех.
-- Впрочем, нет, ты нам еще будешь нужна в этой опере, -- поразмыслил Дэн.
Леру прошибла страшная догадка:
-- Нет, только ни это! Дэн, пожалуйста, ты слышишь! – у нее поднялся новый приступ истерики, -- Я не хочу! Я не смогу! Не смогу это видеть! Я не убийца! Пошли кого-нибудь другого. Я хочу выйти из игры!
Леру буквально всю трясло.
-- Да, что ты, глупая, как ты могла подумать, -- Дэн совал ей в рот стакан воды и успокаивающую конфету, -- Ты не будешь никого убивать, и наблюдать не будешь.
Но Лера безутешно рыдала.
-- В общем, все, ступай, твоя миссия на этом окончена. Отдыхай. Когда надо, мы позовем и вместе подумаем, что дальше делать.
Лера, разбитая и уставшая, вошла к себе в спальню.
ГЛАВА 62.
-- Лера, завтра к восьми будь у меня в кабинете. Для тебя есть работа.
-- Какая?
-- Да, все та же. Ничего опасного. Просто нужно обследовать один эпизод из жизни. Зная твою проворность, решили послать тебя.
-- Что за эпизод? – настороженно спросила Лера.
-- Я же сказал – из жизни.
-- В качестве кого же я там теперь появлюсь?
-- Завтра выйдешь на работу, все обговорим.
Лера шла по тротуарам уже знакомых московских улиц. Особого мороза не было. Февральский снег уже достаточно размяк и чавкал под ногами. Было скользко, кое-где уже виднелись лужи. Лера едва не упала и промочила ноги. Но надо было торопиться, сегодня ответственный день. Лера нервничала. Наконец, она пришла. Это здание, где должна была проходить его последняя выставка. А вот и он сам, ее исследуемый субъект, ничего не знающий, что его давно уже изучают в институте времени. Но зачем? На этот вопрос Лера ответить не могла. Она пыталась все воспринимать без эмоций. Только снять все, что положено и уйти.
В зале уже много народу. Вот он, высокий и
