жизни. Он видел ее глаза наполненные слезами и горем и понял, что наступил его конец. Конец их отношениям и самой даже их обоих жизни. То, что сейчас случилось, погубило их обоих. Он только успел произнести – Я погубил тебя, моя любимая.
- Взять этого ублюдка! – проревел на всю свою виллу, сверкая дикими взбешенными звериными синими глазами Лентул Плабий Вар – В кандалы его и в подвал! В подвал этого паршивого гада! И прикуйте к стене!
На Ганика сразу навалились все, сколько есть из стражников старшего Вара и потащили его. Куда-то, но ему уже было все равно, да и он плохо помнил этот момент. В его сознании все затуманилось от горя и беды, которую он только, что натворил. После того в слезах ее взгляда Луциллы Вар. Взгляда любимой. Всему пришел конец. Как и их любви.
- «Всему конец» - только это он сам себе твердил, когда его, под собачий лай, протащили волоком вниз по каменным ступенькам в какой-то вонючий, затхлый плесенью сырой подвал. Тюремное подземелье смертников рабов. И бросили к каменной сырой стене, приковав к ней цепными кандалами. Он даже плохо помнил этот момент. Только уже после очнулся. Когда услышал, где-то наверху во дворе дома Варов истошный бешеный звериный крик самого его хозяина.
- Завтра казнить эту мразь и здесь же во дворе! – слышал он напоследок, до того как закрыли наверху у входа в подземелье дверь и поставили стражу – И скормить его труп собакам. Понял, Касиус! - прокричал Лентул Плабий Вар.
- Что встали, ублюдки! – проревел в бешенстве старший Вар - Взяли и понесли его отсюда! В дом его несите гады!
Он ударил нескольких измученных работой слуг, сбив с ног, а остальные кинулись выполнять его приказ, поднимая с земли бездыханное уже тело их молодого хозяина, как и его отец.
- В дом несите сына! – он орал - Ублюдки! Завтра все на рудники поедите!
Вар не знал, как спустить свое бешенство и боль от утраты родного сына. А главное, на ком? И он повернулся к своей сидящей у ног схваченного за руки и за шею Касиусом Лакрицием и двумя рослыми и сильными подручными его рабами, дочери Луцилле. Рыдающей по погибшему родному брату. Касиус Лакриций сплевывал окровавленным своим ртом кровь с разбитых рукоятью меча губ.
- Сучка паршивая! – он прокричал и кинулся к Луцилле. Прямо по разлившейся из живота мертвого Луция Вара крови. И лежащим в песчаной пыли кишкам. Топча их своими золочеными плетеными сандалиями сенатора и марая низ своей длинной до земли сенаторской белой с пурпуром и расшитой золотой нитью тоги теми кишками, и кровью родного своего и мертвого сына.
Лентул Плабий Вар схватил свою дочь за шею мертвой хваткой и потащил ее в дом, мокрую в крови родного брата. Сам, мараясь весь кровью и марая свою сенатора патриция красивую богатую одежду. Молча и хладнокровно он, расталкивая столпившихся перепуганных рабов и служанок, потащил свою дочь, больно сдавливая ей шею и горло. Волоком, отогнав рабынь Луциллы гречанок Сесиллию и Силесту, не смотря ни на кого, он исчез с ней в своей вилле, затащив наверх второго этажа и силой швырнув ее в ее комнату, прямо на пол, уронив на него свою в слезах и растерянности дочь.
- Сучка, все это из-за тебя, тварь! – крикнул он, и встал над лежащей лицом вниз на животе, на полу Луциллой – Это ты виновата! Ты виновата в смерти своего брата! Так ты мне решила мстить, приютив этого раба убийцу в моем доме! Я это тогда еще понял, но дурак согласился на эту твою сделку, тварь подлая! Я согласился на эту твою хитрую сделку! И вот результат! Сучка своей матери! Такая же тварь, как и она! Такая же потаскуха! Если бы я тогда знал, что вот так все кончиться!
- Это ты во всем виноват! - кричала Луцилла своему отцу, стоящему над ней - Ты убил мою мать. Ты виноват во всем, что было в нашей семье. И это плата за ее смерть. Ты и Луций, вы оба ее сгубили! Это ты его толкнул на убийство моего Ганика! Это ты его убил, а не он!
Лентул ударил Луциллу по лицу еще раз наотмашь рукой, и она упала на мраморный пол виллы и затихла.
- Мразь! - прошипел зло Лентул Вар – Мразь неблагодарная! Я старался вытащить вас всех из дерьма и приблизить к роду Цезаря, а ты и твоя заступница мать Cервилия все всегда портили. Что та таскалась, как проститутка нищенка по всяким римским притонам, что ты, шлюха! Завела еще себе этого раба ублюдка, который убил твоего родного брата! И еще стараешься заступиться за него, мразь! Надо было убить тебя еще тогда, когда я выловил вас всех в Риме и здесь дома и перебил многих! Но надо было и тебя, тогда, же убить с твоей служанкой Сивиллой! Жалею теперь, что ее пощадил! Отправил в каменоломни! Она развратила тебя!
Он повернул с вытаращенными бешеными в злобе глазами в сторону Касиуса Лакриция и Арминию Репты.
- Под замок ее! - скомандовал Лентул Вар Арминию Репте – И следить, чтобы не улизнула. А ты Касиус Лакриций, чтобы наточил меч или топор, да черт с ним, что угодно.
Он носился по двору своего имения и не знал даже что уже делать.
- Господин? - произнес осторожно и сам боясь уже своего хозяина Касиус Лакриций.
Лентул взбешенный случившимся, махнул рукой прокричал слугам – Завтра, чтобы голова этого раба ублюдка висела у меня дома на стене!
- Слушаюсь, хозяин – промолвил раболепно и напуганный всем произошедшим не меньше всех рабов на вилле Арминий Репта и выскочил быстро из кабинета старшего Вара. Он бегом понесся вниз выполнять распоряжения своего непосредственного начальника и хозяина.
Он бросил ее и ушел быстрым широким шагом, стуча и шеркая золотыми в красивых пряжках сандалиями из-под пурпурной сенаторской тоги из главного зала своей виллы. А Луцилла осталась лежать и рыдать навзрыд лежа на гладком мраморном полу виллы. Вокруг стояли напуганные служанки и слуги виллы, и никто не решился к ней подойти. Они просто боялись и ее и ее отца Летула Плабия Вара. За их спинами стоял Зильземир и его глаза горели огнем мщения и выстраданной боли к этому дому за своего сына Ганика. А на другой стороне за спинами трясущихся в ужасе рабынь Силесты и Сесилии, стоял призрак матери Луциллы Вар, со слезами на глазах, но не в силах уже ничем помочь своей родной потерянной и развращенной плотскими грехами дочери. Сервилия давно была мертва. И не могла уже помочь, ничем своей Луцилле. Ничем. Луцилла Вар была обречена, как и она сама, и весь их Варов род. Род, ведущий родственную связь от самих Юлиев.
***
Мисма Магоний так и не дождался своего командира. Император Тиберий I написал соответствующую бумагу и поставил свою личную печать, и надо было ехать в Валенсию с младшим Варом, но гонца поутру не было, и Мисма даже забеспокоился и решил ехать сам на виллу Варов. Он, приведя себя в порядок и собравшись, спешно снарядил коня, беспокоясь уже о возможных возникших за время этих дней проблемах. Может, император передумал. И не даст ни какого разрешения на пополнение легионов Блеза. И еще этот капризный сынок этого сенатора Вара, обещавший послать за Мисмой Магонием своего из отцовской виллы гонца, так и не спешил с ответом тоже. Странно как-то особенно для Луция Плабия Вара. Он вроде бы Мисме Магонию показался приличным командиром. Хотя и заносчивым сукиным сыном, которого надо было хотя бы, раз как следует проучить. Так морду набить хотя бы раз, и все бы понял. Провести, так сказать воспитательное мероприятие, так ни при военных или солдатах, а наедине, с глазу на глаз.
- «Весь в отца» - подумал Мисма Магоний, сам никогда не видавший того Лентула Плабия Вара лично и близко. Может на трибуне амфитеатра Рима и то вскользь во время боя гладиаторов. Единственный раз видел только его, как и Тиберия еще более, менее, когда Ганик мочил на арене тех преступников Ноксиев, подосланных старшим Варом. Вместе с его прелестной сволочной дочуркой. Это его были проделки с теми подставными ноксиями. За деньги естественно и на спор с самим императором Тиберием и ланистой Олимпии Харонием Диспицием Магмой.
Ганик не позволил ему тогда выиграть тот бой и этот его Луция Вара отец продул солидные деньги, всем с кем спорил.
Сзади подошла незаметно Сильвия.
- Я собрала все, как ты просил – произнесла она ему – Вот, возьми, любимый.
Сильвия подала Мисме мешок с продуктами из своего домашнего хозяйства.
- Прямо, таки все? – улыбаясь и обняв ее и прижав к себе, произнес Мисма Магоний.
- А что еще, что-то забыла? – произнесла нежно Сильвия ему, и прилипла губами к губам Мисмы Магония. Потом оторвалась и сказала – Вот это еще забыла.
- Он ее схватил и прижал еще сильнее к себе. И тоже впился мужскими губами в ее женские губы. Она обмякла в его руках, задыхаясь от его любовного поцелуя, и он отпустил Сильвию. Сильвия стояла теперь рядом и не спускала с любимого мужчины своих влюбленных в него до безумия женских глаз. На глазах появились слезы.
- Я все сделаю, как обещал всем и вернусь – произнес Мисма Магоний - Я на особом почете у генерала Блеза. И он поймет меня. Как мужчина мужчину. Я обязательно теперь и точно вернусь. Раз остался жив какому-то чуду в том бою, любимая моя Сильвия –
Мисма проговорил ей, широко улыбаясь любимой, уже сидя на лошади. Я еще не отдал долг Харонию Магме, моя любимая Сильвия. Мы навестим с тобой Ганика. Я еще приеду, любимая моя, и мы навестим Олимпию.
***
- Открой дверь! – кричала Луцилла Вар – Открой, Римий! Я приказываю тебе, слышишь, урод! Я хочу видеть Ганика!
Она, подняла утренний шум на верхнем этаже отцовской загородной виллы и стучала не переставая колотить в деревянную дверь своей комнаты, пиная ее, и подымая шум на весь дом. У дверей не было никого, кроме стражи виллы и самого Арминия Репты, который тщетно пытался утихомирить Луциллу. На что она его ругала, на чем стоит свет, и
