пламенем всех демонов Ада.
Вдруг неожиданно для всех закричал Арминий Репта. Но Лентул Вар толкнул его локтем под дых, а Касиус Лакриций зажал рот руками.
Прижав к себе, сам, вытаращив глаза, смотрел сквозь пальцы опущенной на лицо левой руки на яркий ослепляющий всех небесный лучистый живой подвижный свет. Все кто присутствовал тут, прятали свои ослепленные этим светом глаза под левой рукой или щитом. И смотрели, прикрывая глаза боясь ослепнуть, видя уже не самого плененного и арестованного ими Ганика, а уже нечто светящееся парящее, похожее на маленького, совсем грудного ребенка над самым полом его каменной тюрьмы в руках неизвестного им светящегося окутанного ярким светом крылатого существа.
То был уже не Ганик, а такой же ангел, с другим именем, как и тот, что пришел за ним. За своим отпрыском с самих Небес. Развивая парящими невероятно длинными в воздухе вокруг себя волосами. Размахивающий медленно своими огромными светящимися из всполохов огня горящих ярким оперением крыльев. Они видели двух неизвестных им, совершенно светящихся ярким лучистым светом существ. Существ очень похожих одновременно и на людей, но и на нечто другое, не похожее на них. И их ужас, охвативший смотрящих и слепнущих от яркого живого и подвижного света, был неописуем.
Они словно окаменевшие прикрываясь руками, лицезрели то, что им понять было совершенно не под силу. Они лицезрели то, что уже не увидят больше никогда. И то, во, что не поверит никто в Риме и его далеких пределах. Они видели то, что ослепило их, навсегда, выжигая своей огненной местью ангела человеческие глаза и отнимая их жизни. А он увидел в них, прожигая своим взором насквозь. Выворачивая наизнанку их человеческие души, всю их низменную человеческую сущность. Умервшляя каждого одновременно из них в этом каменном подвале и превращая в окаменевшие соленые столбы, мучая и сжигая изнутри заживо и медленно от самых ног до головы. Так и оставив стоять у той каменной ведущей в тюремный подвал имения Лентула Плабия Вара лестницы. Всех, кто сейчас смотрел на этот яркий лучистый свет. Свет самого Бога.
- Сыночек мой! – произнес ангел Зильземир, повернув свое лицо к своему на руках маленькому ребенку – Я подарю тебе новое имя, имя достойное ангела Неба и своего Небесного Отца.
И накрывая его своими вьющимися на невидимом ветру длинными светлыми русыми горящими астральным светом волосами, она ему произнесла – Миленький мой! Уже никто не посмеет навредить тебе! Никто не посмеет сделать тебе больно!
Прильнув лицом к маленькому личику ребенка, она говорила ему - Никто! Потому, что я смогу теперь всегда защитить тебя!
И прижал к себе к своему светящемуся лицу своими горящими ярким пламенем руками теперь маленькое пухленькое и миленькое личико маленького ребенка, целуя его с маленьких детских ножек до маленькой кучерявой светловолосой головки.
- Пора домой! – она произнесла ему – Забудь все, что было здесь на этой грешной земле! Забудь все и всех!
Она прижала его головку к своей материнской нежной полной светящейся жаром астральной Небесной любви родного сына.
- Сыночек мой! Мой ангел, Эйфель! - произнесла она ему. И Зильземир превратился в ослепительный яркий светящийся большой шар лучистого света, своей нарастающей теперь астральной температурой расплавляя и корежа металлические толстые кованые прутья тюремной в камере смертника решетки, выворачивая, ее из каменного пола. Разметав всю по сторонам серую с камней пола и стен тюремную с плесенью пыль. И сжигая все, здесь, что не превратилось в камень от его губительного мстительного взгляда. Даже оплавляя камень и окаменевшие человеческие сбившиеся в кучу у входа в подземелье у каменной лестницы, уснувшие навечно человеческие фигуры.
Сокрушив каменные своды тюремного подвала. И сотрясая его осыпающиеся стены землетрясением. Пугая во дворе над тюремным подвалом и в воздухе все живое.
Яркий светящийся шар света, пробив потолок подземелья, разбрасывая его камни во все стороны, вырвался наружу и, сверкая как тысячи солнц, завис высоко над землей. Над руинами разрушенного каменного тюремного подземелья Варов.
Под ржание перепуганных сорвавшихся с поводков лошадей в конюшнях огромной сенаторской загородной виллы, визг перепуганных дворовых собак и крик бегающих по двору имения сенатора Рима Лентула Плабия Вара рабов и его слуг, тот яркий лучистый пылающий огнем шар, поднялся в воздух, продолжая ослеплять все вокруг ярким невероятным своим астральным светом. Под крик перепуганных разлетающихся во все стороны ворон, галок и воробьев. Оглушая всех низким пронзительным дребезжащим гулом, разносящимся вокруг во все стороны, прибивая к земле все цветы в цветниках во дворе римского огромного имения.
В бешенной суматохе никто не заметил подъехавших к воротам виллы преторианцев самого императора Тиберия. Солдаты императорской гвардии уже некоторое время стояли у ворот виллы, слушая непотнятные и пугающие даже их крики, и шум во дворе дома Варов.
- Именем императора Тиберия, откройте! - прокричал, сам сидя на лошади Луций Элий Сеян, начальник преторианцев, но ему не открыли.
Мгновенно, перед глазами преторианцев и самого Сеяна, засиял в небе над виллой сенатора Лентула Плабия Вара огненный яркий, как тысяча солнц, огромный светящийся шар. Живыми лучами он ослеплял всех на него смотрящих Преторианцев Тиберия.
Повисев в воздухе над самой виллой, этот огненный живой искрящийся длинными подвижными лучами шар, стремительно вознесся в утреннее небо, и исчез совсем, как будто его и не бывало.
- Откройте, именем императора Рима! – снова прокричал уже напуганный всем происходящим за воротами виллы, но все равно выполняющий свои служебные обязанности, сам начальник преторианцев, как и все его люди, Луций Элий Сеян.
Он снова прокричал через охвативший его главного претора Рима сердце страх - Лентул Плабий Вар! Вы обвиняетесь в государственной измене и покушении на императора Рима Тиберия Клавдия Нерона!
Но опять преторианцам никто не открыл.
Пришлось выбивать ворота виллы и врываться силой в дом Варов.
Луций Элий Сеян, отдал приказ своим подчиненным. И те бросились к запертым воротам виллы.
Выбив их, стража Тиберия ворвалась в дом сенатора и консула Рима Лентула Плабия Вара, но ничего не смогла понять, что там творилось.
То, что они увидели, их еще больше перепугало.
По двору носились все, от сорвавшихся с поводов из конюшен лошадей до людей и их даже никто не заметил.
Они ловили перепуганных рабов и слуг старшего Вара, пытаясь выяснить, куда он делся. Обыскивая в этой суматохе весь дом, с целью его ареста по приказу самого императора Цезаря Тиберия в измене и заговоре, следом за сенатором и консулом претором жандармерии и полиции Рима Марком Квинтом Цимбериусом. Но так ничего и не нашли. Кроме мертвого тела его дочери Луциллы Вар, и сына Луция Плабия Вара. В их комнатах наверху самой виллы и никого более, кроме перепуганных и почти обезумевших от кошмарного ужаса слуг и рабов этого загородного огромного сенаторского имения.
***
Мисма Магоний подъезжал к имению Лентула Плабия Вара.
Он, почти уже подъехал к усадьбе Варов, когда увидел преторианцев у выбитых ворот виллы и крики где-то там внутри за высоким виллы деревянным окованным железом забором. Там кричали напуганные рабы и бегали по двору виллы. Все это перемешивалось с лаем перепуганных собак и сорвавшихся с поводов в конюшнях двора лошадей. Скачуших галопом по всему двору топча ногами все цветочные клумбы и ломая оливковые деревья. Слышалось блеяние коз и мычание напуганных коров.
Мисма тоже увидел, подъезжая, как над территорией двора виллы вверх высоко вырвался огненный, круглый, светящийся искрами какого-то яркого неземного живого огня шар. Он вырвался откуда-то снизу, как из какого-то видимо глубокого подземелья, разрушив его до основания, и взмыл высоко в воздух. Разбрасывая длинные шевелящиеся лучи, затмевая по яркости восходящее яркое утреннее солнце, повисев немного в воздухе, он рванулся с места и мгновенно вознесся в само утреннее чистое небо.
Мисма Магоний схватился правой рукой за сбрую лошади, а левой за свой шлем центуриона с перьями на гребне Птеруге и остановил ее еще далеко от самих ворот виллы, подымая пыль на дороге, он смотрел в небо, хоть и пораженно, почти открыв свой рот, но, уже понимая то, что видел. В отличие от тех, кто стоял за оградой самой виллы. И, конечно же, те, кто был у тех ворот виллы, которые смотрели, напугано на то странное живое и сверкающее огнем в самом утреннем весеннем воздухе. Они не увидели Мисму Магония верхом, буквально, на стоящей за их спинами лошади, так как смотрели, открыв рты и вытаращив свои напуганные глаза на тот огненный светящийся непонятным для них светом яркий шар.
Он не поехал дальше. Там что-то творилось необъяснимое и жуткое, но связанное как-то и с ним самим. Он это почему-то сейчас понял. Мисма вспомнил то крылатое меняющее облики и лица существо, которое подняло его из мертвых, залечив ему все раны и пожелавшее, чтобы он вернулся к Сильвии вопреки всему. Он понял, что, то явление будет, иметь продолжение. И вот оно, то продолжение.
- Ганик! - как-то само вырвалось вслух из груди наружу Мисмы Магония. Он вдруг ощутил присутствие того существа в себе и в том сверкающем огненном ярком шаре и присутствие самого Ганика. Он каким-то необъяснимым для себя образом почувствовал тоже, что тогда. Как так получилось, он не мог понять. Может это все, то существо сделало это. Еще когда лечило его от ран, обжигая все его болью и жаром тело. Оно говорило с ним как человек, но это не был человек и это точно. И вот сейчас словно его голос пронзил мысли Мисмы Магония, словно прощаясь с Мисмой. Словно он видел его сейчас. Тот уносящийся ввысь с огромной скоростью огненный, сверкая длинными лучами большой шар. Мисма Магоний понял, теперь что видел.
- Прощай Ганик! - произнес вслух Мисма Магоний - Прощай навсегда! Он, снова, поправив, свой воинский красный захлеснувшийся вперед плащ назад, отмахнув его за спину правой рукой, повернул свою лошадь и,
