мы будем смелей.
Это религия завтрашних дней -
Они будут толще, мы будем смелей.
Они будут толще, мы будем смелей.
Они будут толще, мы будем смелей.
Они будут толще, мы будем смелей.
Они будут толще, мы будем смелей.
Это религия завтрашних дней -
Они будут толще, мы будем смелей...»
– Седой... Твои пальцы... Ты их сбил же в кровь все. Не надо.
– Напоследок все можно.
“Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю
Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю…
Что-то воздуху мне мало — ветер пью, туман глотаю…
Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть!
Но что-то кони мне попались привередливые —
И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Я коней напою, я куплет допою, —
Хоть мгновенье ещё постою на краю…
Сгину я — меня пушинкой ураган сметет с ладони,
И в санях меня галопом повлекут по снегу утром…
Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,
Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Не указчики вам кнут и плеть!
Но что-то кони мне попались привередливые —
И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Я коней напою, я куплет допою, —
Хоть мгновенье еще постою на краю…
Мы успели: в гости к Богу не бывает опозданий.
Так что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!
Или это колокольчик весь зашелся от рыданий,
Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Умоляю вас вскачь не лететь!
Но что-то кони мне попались привередливые…
Коль дожить не успел, так хотя бы — допеть!
Я коней напою, я куплет допою, —
Хоть мгновенье еще постою на краю…”.
Мужчина отложил гитару, прикрыл глаз. Что успели, то успели... Кто услышал, тот услышал... Те из нас кто потом придут, продолжат. Теперь ждите, когда мы вернемся. И бойтесь детей моих...
Группа “Azadi”, “Поминальная”.
«Обещали, что не будет тоски ни в жизнь,
Раскачали под ногами асфальт - держись!
И летает голова то вверх, то вниз.
Это вам не лезгинка, а твист.
Вот и бьём мы зеркала сплеча,
Вот и пьём мы вино как чай.
И летает голова то вверх, то вниз.
Это вам не лезгинка, а твист.
Может, этого я ждал всю жизнь...
Отворись, Сим-сим, звезда, зажгись!
Пусть летает голова то вверх, то вниз.
Это вам, это вам...
Только улицам знаком закон другой,
Амулеты-пистолеты стерегут покой,
И летает голова то вверх, то вниз.
Это вам не лезгинка, а твист...»
... Рыжеволосая девушка, морщась от боли, на голом бетонном полу камеры попыталась хоть как-то пристроить искалеченные ноги.
– Подожди, помогу. – знакомый голос.
– Не надо, Самурайка. Где Костя?
– Здесь, без сознания он. И Уля тут.
Рыжая девочка подползла ближе, положила голову ей на колени, всхлипнула.
– Потерпи маленькая, недолго осталось. Еще немного больно будет и все. Вот суки же...
– Ты что? – простонав, спросила Мику.
– Они, падлы, мне пальцы сломали. Как играть буду...
За дверью послышился раздраженный голос охранника.
– Тихо вы там, заткнитесь.
... Красные транспоранты, цветы, бегающие дети в пионерской форме и »...Взвейтесь кострами...».
– Костя... Да успокойся ты. Мы же к августу вернемся. Ну прекращай тут скорбь изображать...
– Вернутся они... Сами ведь знаете.
Мику, встав на цыпочки, шлепнула его по затылку.
– Седой, ну скажи ты ему, а то больно дам. Лиска...
Та поправила пионерский галстук, огляделась...
– Улька... Ты где там. Кончай носится, сейчас в автобус садится.
Подбежавшая к ним Ульянка, подергала Алису за рукав форменной рубашки.
– Смотри кто пришел. Витя...
Алиса, оглянувшись, помахала рукой.
– Конь... Ты чего тут? Детство вспомнил?
Мужчина помахал в ответ, подошел ближе.
– Да вот... Попрощаться пришел. Не увидемся мы больше.
Он повернулся к Азаду.
– Седой, брат, прошу сбереги их.
– Да я... В городе вроде остаюсь.
– Брат, прошу тебя... Не о чем я тебя не просил, а сейчас... Сбереги. И прости, что нас там не будет. И, Уля, подойди...
Девочка подошла к нему. Конь неожиданно опустился перед ней на колени, не обращая внимания на окружающих, на их изумленные взгляды, на удивленного милиционера. Протянул к ней руки.
– Улечка, дитятко... Прошу тебя... Помоги, спаси. Помолись за нас. И замолви перед Ним словечко, чтобы нам всем умирать не страшно было. И прости нас, грешных. Не умею я молиться, не научился. Но прошу тебя...
Ульянка, улыбнувшись, обняла его.
– Витя... Прощены вы будете. Я обещаю. И... Витя... вы главное, не бойтесь ничего больше. Не надо ничего теперь бояться, совсем... Даже смерти. Потому что все хорошо будет. Вы только верьте.
... Внимание... Провожающие, отойдите, пожалуйста. Вожатые, садим детей в автобусы...
... Седой подошел к столу, взял телефонную трубку.
– Сергей Борисович? Понял, сейчас подойду.
И выйдя из котельной, пошел в школу.
В кабинете директора его уже ждали.
– Татьяна Андреевна, знакомьтесь. Азад Русинович.
Женщина в строгом костюме встала со стула, протянула руку.
– Здравствуйте. Очень приятно..
– Она из облоно. Садись и давай сразу к делу. Татьяна, введите товарища Русова в ситуацию.
Женщина вздохнула.
– А какая тут ситуация... » Совенок»... Вы же туда своих отправили. И там проблема. Понимаете... Директора позавчера с аппендицитом в городскую больницу увезли. Уф... Сейчас там ио Семенова Ольга Дмитриевна, ну вы ее знаете. Вобщем есть предложение. Отправить вас туда в качестве почетного гостя...
Ее перебил директор.
– Азад, выручай. Слушай... Ты человек военный, понимаешь... Отопительный сезон уже закончился, Федор справится. А тебе считай оплачиваемый отпуск. Отдохнешь и твои рядом будут.
Седой только развел руками.
– Да без проблем. Извините... Когда ехать?
– Послезавтра за вами машина придет. Значит договорились.
Когда Седой, попрощавшись, вышел женщина посмотрела на директора.
– Сергей... А ведь это не мы решили. Про него. – она показала на потолок. – Там... Понимаешь?
Тот только махнул рукой.
– Таня... Не надо. Я до пенсии спокойно дожить хочу. И хватит.
... Седой затянул завязки рюкзака, сел на стул. Вроде ничего не забыл. Как там? До райцентра на рейсовом, а дальше по обстановке.
– Значит, деньги я оставил, хавчик есть...
Костя только махнул рукой.
– Ой, да кончай... Первый раз что-ли. – вздохнул. – Практика правда эта еще.
– А с работой как?
– Нормально. На стройке буду, там платят хорошо. Да ладно... Через неделю с тетей Мицуей к вам, в гости, приедем. Кстати... – он подошел к столу, поискал что-то, повернулся. – Не знаешь что это?
В руке вытянутый прямоугольник. Черный экран, какие-то кнопки...
– В твоем бэге было. Прикинь, бросил куда-то и забыл. А тут случайно нашел...
– Может примочка какая-нибудь?
– Да не похоже. Смотри. – Костя понажимал на кнопки. Раздалось шипение, по экрану пробежали огоньки.
– Прикольно. Давай заберу, раз тебе не нужно. – Седой сунул нечто в карман куртки. – Ульянке отдам, пусть поиграется. Ладно, я пошел. Нахуй меня пошли.
– ЗАЧЕМ? Ты что?
– Да на удачу.
... » Рейсовый автобус номер сорок до Калиновского отправляется от первой посадочной платформы. Счастливого пути...»
... – Подожди, сержант, как дорога закрыта?
Милиционер повертел в руках фуражку, почесал затылок.
– Слушай, а хрен знает. Говорят то ли ремонт, то ли еще чего. Нет ну служебные-то вроде ездят, а частников не пускают и автобус до Смирновки отменили...
– Вот сука... И что теперь?
– Подожди, тебе же в «Совенок» надо? Вон видишь. – сержант показал пальцем на полуторку, стоящую около магазина. Рядом мужик и полная женщина. – Они в лагерь продукты возят и пропуск у них вроде есть. Поговори, может возьмут.
– Спасибо. Ну бывай...
Седой подошел к машине. Поздоровался.
– Ну да, в «Совенок» едем. Почетный гость говоришь. Бывает. Ладно, прихватим. Люда, возьмем человека? Только это... С погрузкой помоги, а то одному никак.
Седой поставил рюкзак на землю, бросил на него куртку.
– Не вопрос конечно.
– Слушай, в кузове прокатишься. А то Людмиле в кабине удобней.
... Задремавшего на мешке картошки Седого, разбудил визг тормозов и испуганные голоса в кабине.
– Что случилось?
Шофер, высунувшись из кабины, показал на дорогу.
– Смотри, там...
Дрожащий женский голос.
– Ой, мамочка...
Над пустынной дорогой в прогретом летнем воздухе висело нечто. То ли марево как от жары, то ли призрачная пелена... В висках внезапно закололо.
– Иваныч, давай-ка обратно поехали. Страшно мне что-то.
– Не получится. Назад посмотри.
Женщина обернулась и закричала в ужасе. Дороги не было.
– Что делать-то теперь?
Мужчина пожал плечами.
– Сейчас только вперед остается. Потихонечку... А видать проезд из-за этого и закрыли.
Седой поднял голову. Вспомнил что это? Где-то высоко над небом словно зазвенела басовая струна. Перед ним проплыли чьи-то лица, какие-то развалины, сидяший у бетонной стены с отметинами от пуль окровавленный человек... Реальность дрогнула и расплылась. Дверь открылась... Он со стоном опрокинулся назад, падая в темноту.
... – Славка, привет. – рыжеволосая девочка в пионерской форме помахала рукой. Славка, поправив косу, только засмеялась.
– Да виделись уже. Лиска, гляди, а чего у ворот случилось?
– ГДЕ?
– Да вон там. Пошли посмотрим.
У лагерных ворот начали уже скапливаться пионеры. Послышался голос вожатого.
– Ты... быстрее за Ольгой Дмитриевной. А ты бегом в медпункт. Скажешь, что человеку плохо стало и расходитесь давайте. Нечего толпу создавать.
Девочки подошли ближе. На земле лежал человек. Длинные седые волосы, изуродованное лицо... Рядом рюкзак.
– Мы его в райцентре подобрали. – объяснял шофер. – Сказал, что в лагерь надо, а в дороге вот что случилось...
– Лиска, что с тобой? Ты чего побледнела?
Рыжеволосая помотала головой.
– Славичка, скажи, а ты вот этого мужика раньше видела?
– Нет.
– Вот и я нет. А откуда тогда я его знаю.
Славяна помотала пальцем у виска, мол ты, подруга, перегрелась что-ли.
– Ну правда же. Как будто мы друг друга хорошо знаем. Только вот вспомнить не могу.
– Расступись, дорогу. – послышался женский голос. – Виола, займись пострадавшим...
... Ощущение похлопывания по щекам, резкий запах нашатыря и ещё чего-то цветочного.
Ну и какого хрена, кто там? Открываю глаз... Опаньки.
Молодая, симпатичная, белый халат, разноцветные глаза. Врач похоже. Ну хоть не небритый мужик с автоматом уже лучше.
– Очнулись? Вот и хорошо.
Слышно, как сквозь вату.
Что-то ещё говорит, косясь в сторону. А, понял. Спрашивает
– Вы головой не ударялись?
Бля, спрашивать такое у человека с четырьмя контузиями. Ладно.
– Сейчас нет.
– Вы сесть можете?
– Могу попробовать.
Поддерживаемый сзади сажусь на асфальт. Где я и что вокруг? Я попытался оглядеться.
А вокруг похоже тоже лето. Трава зеленая, небо синее, птички где-то щебечут. Под головой была куртка, рядом рюкзак. Напротив, металлические ворота, скульптуры какие-то. Что за? Неподалеку две девчушки в пионерской форме. Смотрят испуганно. Понимаю, я тоже иногда своего отражения в зеркале боюсь.
Подальше девушка постарше в такой же форме и белой панамке ругается с каким-то мужиком в клетчатой рубашке и трениках
– Иваныч. Ты что не мог его в кабину посадить?
– Ольга Дмитриевна, вы же знаете, со мной же экспедитор ехала. Её же в кузов
