у виска,
Зовет косая доска.
Я у дверного глазка, под каблуком потолка.
У входа было яйцо или крутое словцо.
Я обращаю лицо.
Кошмаром дернулся сон.
Новорожденный масон
Поет со мной в унисон.
Крылатый ветер вдали верхушки скал опалил,
А здесь ласкает газон
.
На то особый резон.
На то особый отдел,
На то особый режим,
На то особый резон.
Проникший в щели конвой заклеит окна травой,
Нас поведут на убой.
Перекрестится герой, шагнет раздвинутый строй,
Вперед, за Родину в бой!
И сгинут злые враги, кто не надел сапоги,
Кто не простился с собой,
Кто не покончил с собой,
Всех поведут на убой.
На то особый отдел,
На то особый режим,
На то особый резон...»
Она постояла молча, опустив голову.
– ОООООО!...
» Ох, дело за полночь…
Ох, раным рано.
Море-глаза полны
Слезою пьяной.
Звон-слова, сон-трава, зелье чертово…
Сквозь боль выпрямлялись застывшие кости,
Сквозь боль разрывали казенные цепи,
Сквозь боль раскрывались невольники-крылья,
Сквозь боль поднимали до самого неба…
Под звон колоколен пылали костры,
Дымились суставы от жаркого бега,
И новым обманом случались мосты
До самого неба…
Раздувал ветер пламя гордое,
Завывал, летел смерчем-вороном, —
Лесом, болотами, черными тропами,
Диких да певчих звал…
Узнавший свободу узнает любовь!
Принявшие смерть да не примут за небыль.
Смотрите наверх, да поможет вам Бог! —
До самого неба…
Ох, кому ж ты теперь горе выплачешь…
Ох, к кому пойдешь успокоиться…».
«Красный пояс вокруг небес,
Темный поезд пронзивший лес,
И ночь без огня.
Мертвый холод и белый снег,
Острый голод и быстрый бег,
Сухие глаза, без дна, без дна,
И долгая ночь без сна, без сна.
Я дарю их, я дарю на счастье.
Я дарю их, я дарю на счастье.
Горький сахар, огонь воды,
Утро страха и день беды,
Шаг в темноту.
Поцелуи холодных стен,
Крики боли и вой сирен.
Сухие глаза, без дна, без дна,
И долгая ночь без сна, без сна.
Ты возьми их, ты возьми на счастье.
Ты возьми их, ты возьми на счастье.
Я сотру следы на камне,
Я сотру следы на камне,
Я сотру следы на камне,
Их тебе не отыскать.
И снова то что есть
Останется с тобой.
И то что будет,
Все оставлю я тебе на счастье,
Все оставлю я тебе на счастье.
Сухие глаза, без дна, без дна,
И долгая ночь без сна, без сна.
Я сотру следы на камне,
Я сотру следы на камне,
Их тебе не отыскать.
И то что будет,
Все оставлю я тебе на счастье...
Поцелуи холодных стен...
Крики боли и вой сирен...»...
В тишине был слышен только чьи-то всхипывания.
Алиса зажмурилась.
– АААААА! – то ли плач, то ли вой...
» На небе вороны, под небом монахи,
И я между ними, в расшитой рубахе.
Лежу на просторе, светла и пригожа.
И солнце взрослее, и ветер моложе.
Меня отпевали в громадине храма.
Была я невеста, Прекрасная Дама.
Душа моя рядом стояла и пела,
Но люди, не веря, смотрели на тело.
Судьба и молитва менялись местами.
Молчал мой любимый, и крестное знамя
Лицо его светом едва освещало.
Простила его, ему все прощала.
Весна, задрожав от печального звона,
Смахнула три капли на лико иконы,
Что мирно покоилась между руками.
Ее целовало веселое пламя.
Свеча догорела, упало кадило,
Земля, застонав, превращалась в могилу.
Я бросилась в небо за легкой синицей.
Теперь я на воле, я - белая птица.
Взлетев на прощанье, смеясь над родными,
Смеялась я, горя их не понимая.
Мы встретимся вскоре, но будем иными,
Извечная Воля, зовет меня Стая.»...
– Лиска, не надо. – крикнула, побледнев, Славка. – Пожалуйста, не надо, прошу тебя.
Алиса только горько улыбнулась.
– Ты же сама все знаешь.
Смуглый откинул голову назад, прикрыл глаза. Женя обняла его.
– Леша...
– Ястреб клекочет, в небо меня зовет. Скоро уже... Прости, любимая.
... Седой снова подбросил угля, вернулся, взял гитару...
«Как из золота ведра каждый брал своим ковшом
Все будет хорошо, ты только не пролей.
Страшно, страшно, да ты гляди смелей, гляди да веселей.
Как из золота зерна каждый брал на каравай
Все будет хорошо, велика казна.
Только, только, ты только не зевай, бери да раздавай.
Но что-то белый снег в крови, да что-то ветер за спиной.
Всем сестрам - по любви, ты только будь со мной
Да только ты живи.
Только не бывать пусту, ой да месту святому.
Всем братьям - по кресту виноватому.
Только, только подмоги не проси, прими и донеси.
И поутру споет трубач песенку твоей души,
Все будет хорошо, только ты не плачь
Скоро, скоро, ты только не спеши... Ты только не спеши...»
– Пап, ты что, не понравилось?
– Песенки попеть, да...
... « В русском поле растет поебень-трава
Поебень-трава
Постели мне постель, спой мне песню про ямщика,
Уложи меня спать-забывать,
Грудь в крестах, в кустах голова,
Мертвой воды налей в граненый стакан.
В русском поле растет поебень-трава,
Выше пояса плещется поебень-трава.
Ничего не страшно отныне мне,
На губах моих ржа, я дую в дуду,
По земле раскисшей иду-пойду,
Много белых грибов уродило в этом году
Говорила бабка – это к войне.
В русском поле растет поебень-трава,
Хорони меня в поебень-траве,
Мертвая вода течет в головах,
Черноземом становится человек.
Забывай меня, забывай меня, забывай.
В русском поле растет поебень-трава...»
... – Ну... Хватит на сегодня. Спасибо что пришли.
» Отвори окно, да разлей вино,
Раздавай на всех, хоть в глазах темно
Не видать, где кто, кто чужой, кто свой
Хочешь - песни пой, а хочешь - волком вой.
Завертись волчком, угоди на всех.
Загляни в глаза, да обидный смех
Обожжёт огнём, защемит в груди
Отряси, как снег, что с сапог твоих.
По избе водой талой стелется
Али слёзы то льёт метелица
По мечте твоей, что как свет в ночи.
Показалось раз, да ищи свищи.
Ой, не тужи, браток. Аль не верится
Перебьётся всё, перемелится.
Да не сбудется, вишь, огонь погас
Что фортуна-мать позабыла нас.
Вставай. давай, вставай.
Вставай, нас всё равно не пустят в рай.
Не засыпай
Не засыпай.
Снег да степь кругом, ты смотри не спи.
Летним солнышком замутит мозги
Только стынет жар от немой тоски
Да под снегом тем не сыскать пути.
Эх, на лихом коне под закат уйти
Девку красную завести в кусты.
Встать бы в полный рост во спасение
Да горбатый я от рождения.
Шапку набекрень, да фуфайку в снег
Топором хлещи, только кровь на снег
Оборвался свет, даже ветер стих
Только зря ведь всё, не окончен стих.
Вставай. давай, вставай.
Вставай, нас всё равно не пустят в рай.
Не засыпай.
Не засыпай...»
Группа «Azadi» акустический концерт «Кочегарка».
«Такие дела, брат, любовь...»
... Выйдя из котельной, останавливались, переводя дух, закуривали...
– Пап, ты это... Матери не говори.
– Да не волнуйся, не скажу. Только потом дашь послушать еще.
– Кто куда? Я двоих могу вписать.
– Давайте с нами...
– Майк, вы...
– Да мы сейчас, уберем. Часть с собой прихватим и к Джорджу. У него и впишемся. Остальное днем заберем. Сашка, ты с нами?
– Женя... С ними иди.
– Леш... А ты?
– Да мне подумать надо. Все нормально. Черт... Сказали бы, что я с ментом рядом сидеть буду, одни песни слушать. Плюнул бы...
Алиса, улыбнувшись, посмотрела в ночное небо. Обернулась.
– Славка, пойдемте к нам. А то Ульянка с Нюрычем уже на ходу спят. – окликнула парней, стоящих у котельной. – Эй, вы... Ну что смотрите? Валерка, пошли...
Тот напрягся, шагнул вперед. Алиса только развела руками.
– Да расслабьтесь. Просто... Что вы по ночи шароебится будете? Апач, ты как?
Костя пожал плечами. Мол, как скажешь. Потом подошел к парню, помолчал...
– Валерка, ты знаешь... Я вот тут прикинул, что пора бы нам наши детские драчки заканчивать. Взрослые дела начинаются, серъезные. Вот и поговорим за это... Как вы?
Тот кивнул.
– Согласен.
Один из валеркиной компании подошел к Мику.
– Самурайка...
– Чего тебе, блин?
– Гитару дай.
Та удивленно вскинула брови.
– На хрена?
– Понесу, типа.
Она только хмыкнула.
– Ну возьми.
Алиса подошла к Славке, держащую за руки девочек.
– Нюрыч, ты как?
– Дремлю. И вообще... По ночам спать надо, а не шляться.
– Ну потерпите. Сейчас домой придем, ляжете. Завтра воскресенье, выспитесь.
Валерка догнал их.
– Уля, хочешь на руки?
Она сердито посмотрела на него.
– Не хочу... А вы больше драться не будете?
– Не будем. Честно.
– Тогда... – она посопела. – Уговорил. Давай, неси меня.
– Лерка, ты чего лыбишься?
– Да... Всегда младшую сестренку хотел.
Алиса и Мику с Костей засмеялись.
– Не ты один. Ульянка у нас вообще... Дочь полка.
... Ранняя весна, грязь, подмерзшие лужи и груды тающего снега. Мужчина с длинными седыми волосами, поежившись, поднял воротник военной куртки и натянул балаклаву. Сука, хорошая погода, да? Его окликнули.
– Папа, смотри.
Рыжеволосая девочка, присевшая на корточки, под навесом остановочного павильона.
– Уля, что там?
– Вот.
Маленький, серый, дрожащий от холода комочек. Котенок.
Мужчина взял его в ладонь.
– А можно погладить? Какой масенький, папа, а давай его домой возьмем. Пожалуйста... – девочка шмыгнула носом. – Ему же плохо. Как... как мне тогда... плохо было.
Седой, кивнув, спрятал котенка за пазуху, чувствуя биение его сердечка.
– Конечно возьмем. Только надо в магазин зайти. Ему покушать взять.
Они встали. Ульянка дернула его за рукав.
– Пойдем.
... В гастрономе заглянули в молочный отдел. Продавщица, увидев их, помахала рукой.
– Азад, Уля... Сейчас только покупателя обслужу. Возьмите. Что хотели?
– Ань, слушай, у вас молоко свежее?
– Для тебя всегда.
– Да не нам, вот ему. – мужчина, растегнув куртку, показал угревшегося котенка.
Лицо продавщицы расплылось в улыбке.
– Ой, какой... Сейчас подожди. – она поставила на прилавок бутылку молока, потом подумав добавила баночку со сметаной. – Утром привезли. Николай...
Из подсобки вышел рубщик. Помахал рукой.
– Здорово, что нужно?
Продавщица покусала губы.
– Слушай, у вас там обрезь есть какая-нибудь? Котейку покормить.
Николай только пожал плечами.
– Котейку говоришь? Да что не найти. Сделаем. – обернулся. – Серега... Поищи там, да смотри чтобы без костей было. И попостнее. И сложи аккуратно. Пацан тут у меня на практике. Из техникума. Всему учить приходится. Серега, ты хоть выйди, с человеком поздоровайся.
Когда к молоку, сметане и мясным обрезкам в целлофановом мешочке добавилось несколько сосисек Седой тяжело вздохнул.
– Что случилось?
– Да с деньгами проблема. Не думали, что...
– Прекрати. Давайте забирайте. Положить есть куда? Держи пакет.
– Спасибо. Буду должен.
– Да ну тебя...
... – Нагулялись?
– Да, пакет возьми.
– А что там? – удивилась Алиса. – Молоко? Мы вроде не особо его...
Седой с Ульянкой помялись.
– Сюрприз у нас.
– Какой еще сюрприз? Приятный или.. Костя, Мику... Да бросьте вы фигней заниматься. У нас тут сюрприз.
Азад, вздохнув, растегнул куртку.
– АААААА! Котенок! Эй, идите сюда, быстрее!
Костя с Мику выглянули из комнаты.
– Лиска... Чего кричишь? Блин, мы вообще-то готовимся... Ой, а это что? Костя, это же котенок. Маленький какой.
– Мы его на улице нашли. – шмыгая носом, начала объяснять Ульянка. – И спасли, вот. Он ведь у нас жить будет?
– Дай подержать. – попросила Мику. – Ай, он меня в нос лизнул. Кстати, а это мальчик или девочка?
Алиса забрала котенка обратно.
– Сейчас узнаем. Вроде пацан. Просто он маленький еще. Костя, а ты что скажешь?
Тот пожал плечами, улыбнулся.
– Чего? Котик это
