туман,
Ай уж пуля в сердце метит,
Ай уж близок трибунал.
Где-то черный ворон вьется,
Где-то совушки кричат.
Не хотелось, а придется
Землю кровью орошать!..
Эх, доля-неволя,
Глухая тюрьма!
Долина, осина,
Могила темна.
Конь опустил голову, закрыв лицо рукой.
Поведут нас всех под стражей,
Коммунист, взводи курок,
На тропинке, на овражьей
Укокошат под шумок.
Поведут нас всех огулом,
Отдадут команду «Пли!»
Чур, не плакать перед дулом,
Не лизать у ног земли!..
Эх, доля-неволя,
Глухая тюрьма!
Долина, осина,
Могила темна.
Мы не пивом и не водкой
В наш последний вечерок
Самогоном зальем глотку
И подохнем под шумок!
Не к лицу нам покаянье,
Не пугает нас огонь!..
Мы бессмертны! До свиданья,
Трупом пахнет самогон!..
Эх, доля-неволя,
Глухая тюрьма!
Долина, осина,
Могила темна.»
Медведь потянулся за кружкой с чифирем.
‒ Вот как оно. Как мойкой по венам. Да, Смуглый?
Тот криво улыбнулся.
‒ Теперь понятно почему конторские злятся. Что смотришь? Я ведь сначала, когда Женька кассету сбросила, думал просто песенки под гитару, по приколу, типа самодеятельность. А оказалось... Вы же, сука, всю страну на дыбы подняли. Вить, а ты что скажешь?
Конь поднял голову.
‒ А что тут скажешь? Седой... Заварили вы... Твои ведь песни слушают, поют... На зону за них идут, а все равно поют. Ну а вам ходить теперь, как по первому льду, аккуратно надо. ‒ он отхлебнул из кружки, махнул рукой. ‒ Что ж, время такое, все по краешку гуляем. Только, Апач, пацан правильный. Лиска с Самурайкой да Женькой девки тертые, на понт да на арапа их не возьмешь. Бог не выдаст, свинья не съест, как говорят. Посмотрим. Ты, кстати, скажи лучше. Как у тебя с Алисой?
Седой искренне удивился.
‒ А что с ней?
Конь в ответ засмеялся.
‒ Ну ты дурачка то не изображай, слепых нет. Все знают какая она счастливая стала.
‒ Ну может... А тебе какой интерес с этого?
Смуглый, встав с табуретки, потянул Медведя за рукав.
‒ Мишаня, отойдем. Не будем мешать людям.
‒ Ну да, правильно.
Конь, перестав смеяться, серьезно посмотрел на Седого.
‒ Да есть... Люблю я ее. Ну что уставился. Я же Лиску еще с детдома знаю, когда она с голодухи на базаре воровать пыталась. Видишь как оно...
Седой отпил из стакана.
‒ Она говорила, что с Ульянкой у тебя жила.
‒ Было такое. Я ведь их практически из спецприемника вытащил. Только ушла она потом. Не вышло из меня... ‒ Конь вздохнул. ‒ Обидно даже было. Ты не думай, ничего такого... Я ей и денег дал и вещи собрал. Просто потом уже понял. Ей ведь дом был нужен, семья... И Уле тоже. По настоящему чтобы. А я кто... Вор. Мне... не положено, сам знаешь. Они вот к Ольге прибились, потом к Апачу...
… Однокомнатная стандартная холостяцкая квартира. На кухне за столом сидят две рыжеволосые девочки. Одна, помладше, с цветными карандашами склонилась над альбомом. Другая, лет двенадцати, читает журнал...
– Лиска! – из комнаты послышался мужской голос. – Иди сюда побазарить надо.
– Конь, что хотел? – рыжая постарше зашла в комнату.
Мужчина в майке, весь в татуировках показал ей на диван.
– Садись. Скажу кое-что.
– Ульянку позвать?
– Нет, не надо. Ты же старшая, с тебя и спрос будет. А теперь слушай сюда.
Мужчина закурил, выдохнул дым.
– Вы в моем доме живете, с моей руки едите. Поэтому... Уля маленькая еще, а ты запомни. Главное. Ты не блатная и ей не будешь. Поняла? Никакой фени, никакого криминала. Не строй из себя воровайку, под ногами не мельтеши и ментов зря не нервируй. – он вздохнул. – Не лезь туда. Не надо. Пойми, там кроме кровавого гавна ничего нет. Запомнила?
Девочка только молча кивнула.
– Еще запомни. Пепельницу подай. Короче... Скромнее будь, без дешевых понтов. За базаром следи, за слова свои отвечай, веди себя соответственно...
– Витя... Я поняла, а тут... Можно сказать? – Алиса пошмыгала носом. – А у нас хавчик кончается, прикинь. Купить бы...
Тот погасил сигарету, поставил пепельницу на стол.
– Буфет открой. Видишь коробку? Что там?
Алиса, подойдя к буфету, посмотрела и ойкнула.
– Бабки... И много ведь.
– Если нужны... Продукты купить или вам в кино сходить, мороженое там... Возьмешь сколько надо, я спрашивать не буду. Но, сука, чтобы никакого бухла, никаких карт, никакой наркоты. Узнаю на помойке прикопаю. Живьем. Поняла?
– Ага. А книжки можно?
– Какие книжки еще?
Алиса помялась.
– Ну... Художественные типа.
Мужчина недоуменно пожал плечами.
– Конечно можно. Что спрашивать. – он почесал затылок. – Да, чуть не забыл. Если что из вещей понадобится, скажи мне или кому-нибудь из моих, купим. В обносках ходить не будете. Все вроде сказал.
Подойдя к нему, девочка неожиданно выдала.
– Конь, это... А научи воровать.
ХРЯСЬ! Она отлетела к дивану.
– Блядь... Ты же мне чуть зуб ведь не выбил. Совсем уже...
– Скажи спасибо, что не кулаком. Еще раз ляпнешь подобное все углы в хате пересчитаешь своей дурной башкой. И не вздумай реветь.
Алиса вытерла кровь, текущую из носа, потрогала пальцем челюсть.
– Все поняла. Спасибо за науку. Витя...
– Ну что еще? – мужчина покосился на вышедшую из кухни Ульянку которая с опаской смотрела на него.
– А драться научишь?
– А ты не умеешь.
– Ну, по настоящему, по взрослому.
Мужчина только пожал плечами.
– Это можно. Хмурому скажу, он вас в спортзал пристроит. Только помни... Не все кулаками решается. Но... – он помолчал. – За свою честь, за Ульянку, за дом, семью любого можешь убить. Это правильно будет. По понятиям.
Он снова вздохнул.
– Вот по хорошему вас в школу бы надо... Да у вас и документов никаких. Только справка... Ладно, разберемся.
... Ранним утром хлопнула входная дверь.
– Конь, ты что-ли... – в коридор вышла полуодетая Алиса.
– А кто еще может быть? – мужчина стянул и бросил на пол плащ, пиджак, выдохнув, расстегнул рубашку, отбросил ее к ногам девочки. – Застирай.
Та подхватила рубашку с пола.
– Кровь? Завалили кого, что-ли?
– Не твое дело. Не отстирается, сожги. Неаккуратно было. Ах да... Будут спрашивать, я дома ночевал. Поняла?
Алиса закивала.
– Да не дура. А ты...
Мужчина прошел в комнату, мельком взглянул на сидевшую на кровати Ульянку.
– Спать буду. Устал что-то. Кто позвонит, скажи, что все вечером.
Он как был лег на тахту и повернувшись на бок захрапел.
– Улька иди сюда.
– Чего?
– Того. Что он одетый спать будет. Помоги... И одеяло давай.
Алиса укрыла мужчину, аккуратно повесила одежду, принесла и поставила около тахты тапочки. Потом накинула халат.
– Пошли в ванную. Стирать будем. Где у нас порошок был...
... – Конь, можно тебя спросить?
– Лиска, я вообще-то футбол смотрю. Лучше пивка бы принесла из холодильника.
– Я серьёзно. Вот... Ты мне кто? Не отец, не хахаль...
– Алиска, ты за базаром-то следи... По губам ведь бить буду. А кто я ... Смотрящий наверно. Ну да, на то и выходит. Вот только знать бы еще кто мне это велел...
... Однокомнатная квартира наполненная звоном стаканов, шумом и табачным дымом. Гуляем...
– За успех, братва, чтоб всегда такой фарт был. Конь...
– Да потише, соседи же...
Двое, обнявшись, пытаются запеть.
– По тундре, по железной дороге...
– Лиска, сука, жрать неси! Замерзла что-ли...
В уголке тахты на все это испуганно смотрит маленькая рыжеволосая девочка.
Один из блатных, громила с куполами на груди, пьяно икнув, посмотрел на нее мутными глазами. Протянул руку.
– Кто тут у нас? Иди сюда.
– НЕТ! – девочка, внезапно закричав, бросилась под стол. – ЛИСКА, СПАСИ МЕНЯ! НЕ НАДО, НЕ ХОЧУ!
Собравшиеся удивлено переглянулись. Один, отогнув край клеенки, посмотрел под стол.
– Ты чего? Вылазь.
– Медведь... Ты совсем уже. Ульку напугал. Перепил?
Громила недоуменно помотал головой.
– А я ничего же... Я...
– Ты, блин. Э... Да она лужу пустила что-ли...
– Слышь, что за дела вообще?
– Конь... – Алиса придвинулась к нему ближе. – Скажу что-то, только не сердись.
Она зашептала ему на ухо, косясь на стол.
Мужчина внезапно отшатнулся от нее.
– Дура, ты что тут гонишь. Совсем уже?
Алиса только мотнула головой.
– Не гоню я. И за базар отвечаю. Советова она, понимаешь, и все правда. Хочешь кровью своей поклянусь.
– Сука... Значит вот как оно. Такой расклад. Ладно, вот что... Для начала вытаскивай ее из-под стола... Подожди. Раздвинулись давайте.
Он присел.
– Уля, это я... Не бойся, вылезай. Все хорошо, никто не обидит.
Девочка вылезла и, подбежав к Алисе, дрожа, спряталась за нее.
– А теперь давайте на кухню и дверь закройте. Нам поговорить надо.
Вернувшись в комнату, он подошел к столу, плеснул в стакан водки, выпил...
– Конь, объясни давай, что случилось? Чего тебе Лиска сказала, что ты побледнел?
Тот опустился на стул.
– Сигарету дай. Короче... Ульянка дочь Советова, ну того самого.
Один из блатных удивлено хмыкнул.
– Тот что из обкома типа? Я вроде в газете помнится о нем читал... А что за байда, бля...
– Год назад он Улю на улицу выгнал, дочку свою... Типа мешала она ему. И это еще не все. Налей. Говорить?
– Говори.
– Изнасиловал он ее. И выкинул как... Понимаете? Поэтому и ссытся она, и взрослых шугается... И сейчас испугалась. Медведь, стоп, не надо. Слышишь...
Громила, зарычав, грохнул кулаками по столу.
– Убью тварь.
– Тихо Мишаня, успокойся. Держите вы его.
– Она же ребенок еще, братва... Да что же...
Один из блатных поднял руку.
– Вопросы есть.
– Говори, Крест.
– Что с этой мразью сейчас? Присел он, где, как, что? Если еще живой, то почему? Может люди просто не знают, не в курсе? Все бывает.
Конь только скривился.
– Присел. В своем кабинете, в теплом кресле. Не поняли? Власть он... Власть. Из тех кому все можно. ВСЕ МОЖНО. Ничего ему не было, да и кто узнал бы. А узнали бы... Кто девчонке-малолетке что на улице живет поверит. Такой вот расклад.
– Подожди, а что делать-то? Ульянка нам ведь не чужая, знаешь.
– Да не в этом суть. Такой беспредел... Конь, что думаешь?
Тот посидел, прикрыв глаза, выдохнул.
– А вот что я думаю. Если это государство не хочет или не может эту сволочь за жопу взять и наказать по своему закону... – он помолчал. – Значит тогда мы его судить будем. И за Ульянку, и за все. По нашим законам, по понятиям. А теперь, братва, скажите, что полагается за подобное? Хмурый?
– Сам знаешь ведь, смерть. Что спрашивать?
Конь обвел взглядом, сидевших за столом.
– Адвокаты будут? Значит решили.
– Подожди. Это понятно. Правильно конечно. Только как ты его кончать будешь. У него же охрана поди, бля... Он же кум.
– Ну, давайте вот что. Зарубочку сделаем себе. А как случай представится, кому масть пойдет, тот его и пришьет. А конвой дело десятое. Тихий, ты сказать хотел?
– Я думаю, что братве надо маляву послать. Чтобы люди знали и чтобы непоняток потом не было. Дело ведь серьезное.
– Конечно. Хмурый, займись. Объясни что, как и за что. Ну раз решили...
Встав, Конь подошел к кухне, открыл дверь.
– Выходите давайте. И за стол. Есть поди хотите. Пустите девчонок.
Ульянка испуганно выглянула из-за спины Алисы.
– Ой...
Один из блатных хлопнул Медведя по плечу.
– Слышь, извинись перед Улей раз накосячил. Нехорошо, да...
– Давай...
Громила только кивнул. Потом подошел к девочкам, сел.
– Уля... Прости меня. Не хотел я тебя пугать и ничего плохого не хотел. Прости.
Он улыбнулся.
Ульянка пошмыгала, вытерла слезы и, подойдя к Медведю, неожиданно обняла его.
– Мишаня... Я
