сверившись с табло.
– Идите домой, поздно уже, – тихо проговорила Альбина, смотря в сторону.
– Ничего, подождем, – так же шепотом сказал Евгений.
Он чувствовал, что не принятая сегодня доза «cold mind» к вечеру усиливала эффект. Он стал замечать в ней новые черты, которые он раньше не видел в других. Внутри этой независимой девушки, полностью соответствующей современному пониманию женщины, бился, в желании вырваться наружу, живой и добрый человек.
Подъехал робобус, вырвав из раздумий Евгения, они молча смотрели друг на друга, ни о чем не думая. Рита стояла рядом, молча наблюдая за глупыми играми взрослых.
– Все, я побежала, – Альбина поцеловала Риту и, замешкавшись, быстро поцеловала Евгения в щеку и забежала в автобус.
– Ну что, пойдем? – спросил Евгений, как только робобус скрылся из поля зрения.
– А можно мы пройдемся пешком? Тут же недалеко.
– Можно и пешком,– согласился он. Рука было потянулась к планшету, но, теперь остановить себя ему не стоило больших усилий, приступ паники моментально испарился. – Прогулка никогда не помешает, ты же не устала?
– Нет! – Рита взяла его под руку и уверенно повела вверх по улице.
– Ты знаешь дорогу?
– Да, я изучила карту. Нам идти, – она задумалась, – чуть более получаса.
– Хм, странно, я обычно ходил быстрее, там можно срезать через дворы.
– Через дворы? Как это? – удивилась она.
– Ладно. Веди. В следующий раз покажу, договорились?
– Да.
Улица шла далеко вперед, разветвляясь яркими лучами в разные стороны, уносившими с собой редкие робокары. Город был пуст, редкие прохожие спешно проходили рядом, скрываясь в глубине жилых массивов.
– Пойдем туда, – потянула Рита его в сторону автобусной остановки.
– Но нам в другую сторону, – запротестовал Евгений.
– Я знаю. Это ненадолго.
Они подошли к остановке, на которой стояло несколько сонных людей, ожидавших автобус. Чуть поодаль позвякивал игровой автомат, проигрывая детскую мелодию, приглашая попытать счастье.
Около автомата стоял грустный ребенок, сжимая в кулачке последний жетон, рядом нервничали его родители, уговаривая закончить игру.
– Милый, не повезло сегодня, так бывает, – гладила его по плечам невысокая женщина, с испуганным птичьим лицом.
– Да, сынок, это же игра, тут редко кому везет, – подбадривал как мог его отец, довольно плотный мужчина с мясистым простым лицом.
– Но вы же обещали мне медвежонка, – хныкал мальчик, смотря то на мать, то на отца.
– Милый, но у нас нет сейчас денег, подкопим чуть-чуть и купим, но потом, хорошо? – шептала мать, боясь, что ее услышат другие пассажиры на остановке, но им не было до них дела.
– Давай, последний раз попробуешь и пойдем домой, хорошо? – подмигнул ему отец.
Мальчик кивнул и собрался вставить последний жетон в щель автомата, но передумал и еще раз нажал на ручку запуска.
Автомат довольно заурчал, перебирая виртуальными шестернями, на экране забегали яркие разноцветные циферки, выводя случайную комбинацию. Число почти совпало с кодом приза, и автомат радостно заиграл, призывая не упустить свой шанс.
Мальчик поднес заветный жетон к щели, но его остановила Рита, мягко взяв за руку.
– Подожди, не сейчас, – сказала она и нажала рычаг снова.
На этот раз число было совсем другим, и автомат призвал не огорчаться. Рита нахмурилась, сильно задумавшись, и запустила автомат еще несколько раз. Число было совсем далеким от кода желанного приза.
– Вот теперь давай, – подмигнула она мальчугану.
Его родители с неодобрением смотрели на нее, но мальчишка, глядя в ее большие уверенные глаза, не колеблясь вложил последний жетон в щель и нажал рычаг.
Автомат долго перебирал числа, экран радостно замигал, старомодные 8-битные фанфары разнеслись по остановке, заставив хмурых пассажиров оглянуться. Внутри автомата что-то зашуршало, затрещало, и в руки мальчишке упала яркая коробка с рыжим медвежонком.
– Спасибо! – воскликнул мальчишка, прижимая заветный приз к груди.
Рита улыбаясь подмигнула ему, но улыбка тут же слетела с ее губ, смытая недобрыми взглядами его родителей.
– Я сделала что-то плохое? – удивилась она, глядя на них.
– Пойдем, пойдем, Кирюша, нам пора домой, – уводила радостного мальчика мама. Мальчишка помахал Рите рукой, не выпуская другой медведя.
– Она хорошая, – сказал он маме, когда они уже отошли дальше.
– Нет, милый, с ними дружить нельзя, – настраивала его мать, думая, что никто ее не слышит.
Отец ребенка что-то хотел сказать Рите, но увидав Евгения, не выдержал его взгляда и поспешно удалился.
Подошел автобус и забрал последних свидетелей. Рита недоуменно смотрела вслед удалявшейся семье, обида от чего-то непонятного и, как она чувствовала, нечестного жгла ее сердце, заполняя глаза крупными слезами.
– Разве я сделала что-то плохое? Почему они так со мной? – почти плача спросила она Евгения.
– Ты ничего плохого не сделала, ты все сделала правильно, – он пытался успокоить ее, но не мог подобрать слов, чтобы объяснить, понимая, что тут поможет только жизненный опыт.
– Папа, почему, почему они так? – Рита заплакала, дрожа, как от холода.
– Они тебе завидуют, – он обнял ее. – Пойдем домой, ты устала, и я устал.
– Почему они мне завидуют? Разве у них нет того, что есть у меня?
– Не знаю, сможешь ли ты сейчас это понять, но никто не любит умных.
¬– Но почему? Тот, кто умнее он поможет другим, и сделает всем лучше?
¬¬¬– Ты права, но жизнь, к сожалению, другая.
– Но почему?
– Давай я подумаю, а потом отвечу, хорошо?
– Хорошо, – ответила серьезным тоном Рита. – Но ты мне обязательно, обязательно объяснишь.
Дома Рита заперлась в своей комнате и долго не выходила. Евгений, сильно скрепя мозгами, готовил ей на завтра задания по подготовке к вступительному тесту. Время уже шло к полуночи, когда она с горящими глазами пришла на кухню.
– Что такое зависть? – спросила она, садясь с ним рядом.
– Зависть, – он снял интерактивные очки, – зависть, как говорят, плохое чувство. Это когда ты хочешь иметь то, что есть у других, но нет у тебя.
– Но не может же быть у всех все поровну?
– Не может, пока ни у кого не получилось.
– Но если это все понимают, тогда почему продолжают завидовать?
– Ты очень сложные вопросы задаешь на ночь глядя. Нет ничего плохого в стремлении обладать тем, что ты хочешь, хм, если конечно это не идет вразрез общественному порядку. Но все же, не всегда зависть может быть плохой.
– Как это?
– А вот так. Тебе же нравятся волосы Альбины?
– Да, они у нее длинные, красивые.
– Тебе бы хотелось иметь такие же?
– Конечно, мне должно пойти.
– То есть тебе немного, но завидно, так?
– Нет! – выпалила Рита, но, подумав, тихо добавила, – завидно, но я не хочу их у нее забрать.
– И не получится. Скоро у тебя свои вырастут, и посмотрим, кто еще кому завидовать будет.
– Мне кажется, я поняла.
– Не торопись с выводами. Так, давай к делу. Я завтра иду на работу, – он перебросил ей на планшет список тем, Рита сосредоточенно кивнула, понимая серьезность вопроса. – тебе надо будет за завтра это изучить. Как я вернусь, пойдем погуляем. Справишься?
– Да. А теперь пора спать, – скомандовала она.
– Слушаюсь! – радостно ответил он, видя, что настроение у нее улучшилось.
5.
Неделя пролетела неожиданно быстро, катастрофически ни на что не хватало времени, но в этом был и свой азарт, позволяющий не чувствовать усталость в непривычном для стандартизировавшегося организма ритме. Евгений перестал брать дополнительные восемь часов переработки, чем вызвал нездоровое удивление со сторон коллег, которые с радостью распорядились освободившимися часами в свою пользу. Было довольно забавным то, что возможность переработки считалась поощрением, и отказ Евгения означал как минимум снижение его рейтинга, что в вскоре приведет к замораживанию его профиля в Системе как потенциального кадрового резерва. Он отдавал себе отчет о своих действиях, разрушая ясную перспективу своей жизни в пользу довольно туманного будущего, на счет которого он строил далеко идущие планы.
А планов было много, пожалуй, он последний раз в детстве позволял себе так мечтать или, все же, планировать? Ему не хотелось считать свои задумки беспочвенными мечтами, и имеющийся житейский опыт то и дело останавливал его дружеским советом, чтобы он слишком сильно не воодушевлялся. Определенно, отказ от вездесущего БАДа «cold mind» имел положительный эффект, ощущался прилив сил и желания, не того, позорного плотского, возникающего при взгляде на противоположный пол, хотя, что в этом было позорного, он понять не мог. Рафинированность общества заставляла людей превращаться в бесполых существ, занятых только складированием бесполезных цифр на счета. Эти изменения заметили и его коллеги женского пола, почему-то женщинами он не хотел их называть, которые сквозь одноликую маску стали с интересом в глазах отвечать на его порой бесцеремонные взгляды, скользившие по их идеальным фигурам.
Но пока его в первую очередь интересовал вопрос, сможет ли Рита вписаться в школьный коллектив. Она делала большие успехи в учебе, проглатывая порой целый разделы целиком. Особенно ей легко давались технические науки. Основы физики, химии, кибернетики Рита переводила на одной ей известные математические закономерности, благодаря которым безошибочно отвечала на любой вопрос.
Нельзя сказать, что она воспринимала это как игру, отчасти безусловно да, но на удивление, она быстро поняла, что учеба только с виду кажется игрой, в самом начале, а потом превращается в монотонную работу, необходимую, но часто неинтересную.
Именно такой неинтересной работой Рита сразу же огласила историю. С литературой и языками было значительно проще, но вот с историей. Порой она задавала такие вопросы, обнажая явные нестыковки официального курса с базовыми понятиями экономической теории или простой логики, что Евгению не удавалось найти никакого объяснения, заставляя его самого задуматься о том, что никогда не казалось столь спорным, он всегда воспринимал историю как что-то не требовавшее рассуждений или доказательств. Что ж, этого требовала Система, а разве когда-то было иначе? Возможно это еще пылилось на бесконечных полках архивов, но имело ли это смысл, пожалуй нет. Засидевшись как-то до полуночи в подобных рассуждениях с Ритой, они решили, что историю не стоит постигать умом, а надо просто запомнить и сдать.
Но тут проявилась новая проблема – Рита не могла запоминать информацию как автомат, иногда Евгению казалось, что у нее есть программный код, блокирующий такую простую способность любого человека. Решение было найдено после двух бессонных ночей подряд, когда у нее начиналась тихая истерика от бессилия совладать с собой, он ей предложил воспринимать историю как художественную литературу, плохую, написанную серым академическим языком, с нестройностью сюжета и отсутствием сколь уж правдоподобного окончания.
Литературу Рита поделила сразу на две большие группы: плохую и хорошую, отнеся почти все признанные сегодня произведения в первую группу. После ужина они каждый вечер выходили гулять по окрестностям. Он научил Риту срезать расстояние через жилые кварталы, проходя по скрытым от посторонних взглядов узким проходам между домами, неизвестных также и всезнающему
