"Древний человек и божество", Том 1

7); Вавилонское же пленение евреев (уведенных при Навуходоносоре), продолжалось 70 лет (сумма цифр равна 7, либо это число являет собой символику: 7 раз по 10); а от Адама до возвращения из Вавилонского плена проистекло 4879 лет (сумма цифр равна 28 (4 раза по 7). Характерно, все вушеупомянутые сакральные числа соотносятся с богом-отцом (см. ниже).
Так, в числе 70 видится (усмотрена) "оппозиция числу 12" (В. Андреева и др. "Энциклопедия. Символы, знаки, эмблемы". 2004). И действительно, поскольку число 12 - астральное число, связанное с небосводом, космосом; т.е. с Великой богиней, а число 70, представленное как 7 раз по 10 (7 раз дважды по 5), - хтоническое число (см. ниже), соотносится исключительно с землёй и её недрами (преисподней); т.е. с богом-отцом, то Небо (верх) и Земля (низ) и видятся как оппозиция.
В частности, немецкий богослов, архиепископ Храбанус Маурус (780-956 гг.) писал («О природе вещей»): "Священное Писание содержит за многими и различными числами свидетельство многих тайн, которые должны оставаться скрытыми для тех, кто не знает значения чисел". 
Общепринято издревле, что начало всему, обычно символизирует число 1 (один). Это число, помимо количества, будучи сакральным, означало и нечто целое, единственное, уникальное по своей сакральной сути. Так, у греков число "один" - др.-греч. "μόνος", а "μονάδος (монадос)" - "единица" (как нечто "единое, неделимое"), обозначала у пифагорейцев первое, предвечное, "божество". То же и в каббале: здесь единица признается первоначалом всех вещей (т.е. соотносится с божеством-демиургом). «Священная единица является образом бестелесного бога, которому она уподобляется по единству (единичности) [как изначально единому и единственному]» (М.М. Елизарова «De specialibus legibus II». 1972). Вместе с тем,  триединое божество (три сакраль­ные «единицы», слитые в «одно», к при­меру, у египтян, индусов, кельтов или в христианстве) - нечто целостное и неделимое, по своей са­кральной значимости несомненно на много превосходящее исход­ные составляющие адитивного образа.
В то же время единица, как принято полагать, есть источник, из которого происходят и все прочие числа: так, согласно Диогену Лаэрцию (II-III века), из монады далее возникла диада (dyad(а)), а уже из неё (из числа два) - остальные числа.  
По всей вероятности, число 2 (два) ещё со времён глубокой палеолитической древности, вос­принима­лось как сак­ральное, ибо оно количественно отражает представление об амбива­лентной (в части половой принадлежности) природе, дуальности образа Единого бога (примеры -  святилища неандертальцев, либо, в частности, двухглавые статуэтки божества VI тыс. до н.э.; сакральность числа два выявляется и в "близнечных" мифах).
Так, у пифагорейцев "диада (dyad)" обозначала не только число (количество при счёте), но и представляла принцип «парности» (дуальности)), а также и "инаковости". Сложилось воззрение (учение "О монаде и диаде" сформировалось  (на пифагорейской основе) и терминологически оформилось в Древней Академии), что монада ("единица" как целое), символизирующая предвечное, единственное и цельное божество (как Единого бога), со временем обрела двойственность (амбивалентность), превратившись в сакральную "двойку" - "диаду (dyad)"; причём двойственностью (амбивалентностью) стала обладала и каждая из автономных "половинок" Единого бога (параллель к древнекитайской философии, см. ниже), таким образом, трансформировавшегося в Двуединое божество ("единица" стала "двойкой", т.е. единичность обрела дуальность). Считается (В. Андреева и др. 2004), что монада ("Целое") распалась ("на два полярных понятия") на небесного бога-отца и богиню мать-земля (очевидно (см. ниже), что такая концепция - привнесённая скотоводческо-кочевой, патриархальной постнеолитической культурой модификация палеолитических, а затем и раннеземледельческих представлений о содержании (наполнении) образа Двуединого божества и его проявлений).
Следует отметить, что число два, по-видимому, отражало как семан­тическую оппозицию (противопоставле­ние): да-нет; плохо-хорошо; белое (свет)-чёрное (мрак); левое-правое, верх-низ; юг-север и т.п., и симметрию; а так и связывалось с повтором, удвоением количества (при счёте): "не прошло пяти, не прошло десяти дней".
Представления (в самых разнообразных формах) об особом, «магическом», многогран­ном, значении числа (количества) семь в сфере природных явлений и человеческой жизни существовали на протяжении всей истории цивилизации. «Магическое» число семь прони­кло во все сферы жизни большинства древних племён и народов Ойкумены. Так, в царстве Шумера и Аккада его частотность, по сравнению с использованием остальных сакральных чисел, наиболее высока. В шумерских астроно­мических текстах Земля (седьмая планета в космогонии шумеров, по­скольку отсчёт производился от границ галактики по направлению к Солнцу) обозначалась либо числом семь, либо семью точками. Точно такие же символы нередко наносились и на изображения бога Энлиля (88.). Вероятно, поэтому правитель Лагаша Гудеа называл число семь - "небесным". Однако, в частности, выдающийся шумеролог И.М. Дьяконов полагал, что "большинство мифологических семериц не имеет отношения к астральным явлениям". На земле Древней Месопотамии была установлена семидневная неделя (число семь соотносилось с течением времени (по лунному календарю)), а дни недели были посвящены семи небесным телам (богам, их персонифицирующим).
Подобное же отношение к числу семь зафиксировано и у древних греков: Марк Варрон в книге «Об изображениях» писал, что это число «творит на небе звёзды» и кометы, и соотносится с движением Луны. «Число семь, частое и в ритуалах, несет идею избытка, изобилия и плодородия без сомнения в связи с еженедельной периодичностью фаз Луны» - считает этнолог Камилла Лякост-Дюжардэн (1970). Отсюда и сама Луна связывалась и с растительным плодородием (к примеру, у иберов или кельтов, см. ниже), и с животым - в частности, через образ тельца Наннара (Сина), персонифицирующего у шумеров и ха-ибри Луну. Известно также и то, что эмблема «семь точек» означала (у шумеров) Землю, т.е. это сакральное число (семь) должно носить хтоническую окраску, точно также, как и раститель­ное плодородие, зависящее в значительной степени от свойств земли, её плодородия, связанного с богами преисподней, к примеру, с хан. Муту (а также и с умирающими и возро­ждающимися божествами плодородия: так, егип. Осирис был растерзан на 14 (2 раза по 7) частей, разбросанных (как и измельчённые останки Муту) по всей земле).
У библейских евреев число семь имело столь же широкое хождение (упоминается в Библии ок. 700 раз) и обладало столь же глубоким сакральным содержанием, как и у «черноголовых». Иосиф Флавий (43.), в бытность свою священник и потомок священников, описывает отношение евреев к числу семь в I в. н.э.: это число обладает "особенно божественной Доха" (поскольку символизирует Эль Шаддая (Энлиля), бога Аврввма); оно - "раскрытое единство". Умножение какого-либо иного числа на семь "налагает печать известной святости на полу­ченный результат". В эпоху Иерусалимского Храма наступление каждого седьмого месяца отмеча­лось дополнительными жертвоприношениями: "И воструби трубою в седьмой месяц" (Лев.25.10). В качестве ещё одного примера отметим тот факт, что национальная эмблема государственности древних евреев - семисвечник.
В древнеиндий­ском (вероятно, прадравидийском) предании фигурируют, в частности, семь муд­рецов-риши, переживших потоп, дабы сохранить и передать гря­дущим поколениям муд­рость допотоп­ной Земли. В египетских «Текстах Стро­ителей» храмов в Эдфу также упомина­ются «семь мудрецов», кото­рые были «единственными божественными су­ществами, знавшими, как создавать (строить) храмы (на Земле)». Заметим, что Земля - «вотчина» бога-отца, носителя мудрости и знаний (и о ремёслах).
Из­вестно (57.), что  число семь «не отражено в графической символике» Древнего Египета, в Вавилонии и «в древнеиндийских верованиях». Это, возможно, обусловлено тем, что в Древнем Египте число семь, как хтоническое, сделалось эмблемой «возрождённого» бога Осириса, владыки царства мёрт­вых (где он и пребы­вал): «В день зимнего солнцестояния они (египтяне) семь раз обводят ко­рову (как Исиду, нашедшую Оси­риса) вокруг храма Солнца... ища Осириса» (Плутарх. «Исида и Осирис»). Умерший же проходит через семь залов и семь дверей, чтобы попасть в Аменти (то же и в Куре ("Стране без возврата") - преисподней «черного­ловых»). Согласно египетским легендам, в седьмом часу ночи (в полночь) змей Апоп (исча­дие преис­подней) нападает на ладью солярного бога Ра. Характерно, что в Индии даже человек, окончивший ун-т, к примеру, служащий банка, считая деньги, вместо "семь" обычно произносит: "шесть и один" (А.Е. Снесарев «Этнографическая Индия». 1981). На одной из вавилонских табличек (месяцеслов старовавилонского периода) говорится: «Седьмой день... Дурной день... Не есть мяса... Не сменять одежду... Царь не должен всходить на свою колесницу, изрекать приговоров. Врач не должен класть руки на больного. Не следует приводить в исполнение задуманное» (66., 94.).
Согласно росписей, обнаруженных на стенах святилищ Чатал-Гуюка, число семь связыва­лось у анатолийцев с землёй ещё в VII тыс. до н.э. Когда фараону Эхнатону потребовалось ус­тановить «стелы, которые отмечали бы границы территории (земли) Атона» в городе бога Ахе­т-Атоне, то было поставлено 14 (7 и 7) стел; т.е. у египтян сакральное число семь традиционно со­относилось и с землёй, и с преис­подней ещё до их разделения (древнеегипетский бог земли - Геб).
Таким образом, число семь обладало широким спектром хтонической окраски (как характеристики): оно соотносилось и с землёй (почвой) Земли и с "землёй" Небосвода (см. ниже). Отметим также, что в древности  время вос­принима­лось цикличным (в частности, в связи с соотнесением амбивалентных свойств Луны и хтонического числа семь), ибо всё на свете имеет своё начало и свой конец, ибо "всё [в своё время] возвращеется на круги своя".
Уместно заметить, что часто используемый в религиоведении термин «хтони́ческое» происхо­дит от греч. «χθών» - «земля, почва», и трактуется (в широком смысле) как земное (к примеру, связанное с почвой для посевов или строительства, или как эмблема Энлиля), так и подземное, - связанное с не­драми земли, а также и с преисподней, как символом умирания, ухода из мира живых, пребывания в иномире). Более узко (используется чаще): понятие "хтони́ческий" указывает на потенциальную возможность уме­реть, погрузиться (уйти) в недра земли (в частности, периодически) и/или на спо­собнось лишить кого-то жизни.
Относительно сакральной значимости числа пять нет единого мнения, хотя и известно, что данная символика («пять объектов») применялась в эпоху среднего палеолита неандертальцами в связи с ритуальным погребением медведей в пещерах (т.н. «медвежий культ»).
Так, характерно, что череп мальчика из знаменитого погребения в