Дети выжженной пустыни бездуховности

микроскопической каплей и окажется.
Да и как же вообще, собственно, - это могло бы быть хоть как-нибудь иначе?
Как говорится рядом с большой полноводной рекой зла, что все мы творим, друг другу, все исходящие от одного человека мельчает до, по большому счету, невидимых общественному взору факторов.
Разве что, конечно, если речь не идет об уголовных или же государственных преступлениях.
Но ведь всякое невольное зло вполне можно ведь еще, сильнейшим образом раздуть, подув на неугасимое пламя чьей-то скромной и сдержанной ненависти, а также устроив большой пожар в сердцах тех, кто никоим боком не был, ни к чему к этому, по большому счету, хоть сколько-нибудь действительно так причастен.
У Салтыкова-Щедрина по этому поводу есть очень хорошие слова, пусть и несколько к другому относящиеся, но по смыслу более чем подходящие.
«Все мыслительные силы сосредоточивались на загадочном идиоте и в мучительном беспокойстве кружились в одном и том же волшебном круге, которого центром был он. Люди позабыли прошедшее и не задумывались о будущем. Нехотя исполняли они необходимые житейские дела, нехотя сходились друг с другом, нехотя жили со дня на день. К чему? - вот единственный вопрос, который ясно представлялся каждому при виде грядущего вдали идиота. Зачем жить, если жизнь навсегда отравлена представлением об идиоте? Зачем жить, если нет средств защитить взор от его ужасного вездесущия»?

Вот вполне похожая на все это вакханалия может начаться только лишь из-за того, что кто-то сильно раздув щеки, начал косить во все стороны глазами, зовя на борьбу с дикой язвой злого тирана его такой вот высокой и светлой души.
А, между тем, винить человека в его испорченной природе надо было прямо глядя ему в глаза.
Оно и понятно, что в том случае, коли обвиняющий ростом метр с кепкой в прыжке, а обвиняемый детина два метра ростом и полтора в плечах, это и впрямь вполне еще может статься для кого-то надолго запомнившимся в крайне так неприятном на то смысле злым приключением.
Но тогда можно попросить провести такую беседу кого-нибудь другого.
И к тому же свои претензии надо еще хоть в чем-то, но вполне конкретизировать!
И кстати нет ничего тайного в том, что мужчину в отличие от женщины гораздо легче затащить в постель, раньше, чем он сам того захочет по своей собственной инициативе.
Соответственно человек избегающий ситуации, когда с ним - это может приключиться, может вполне этак статься, что более всего на свете опасается одной лишь своей на то реакции.
У некоторых кроме эрекции бывает ЕЩЕ и всплеск всего пережитого и наболевшего.
Да, и стесняться в выражениях такому человеку будет стеснятся мучительно трудно.
А кроме того чужая, переполненная светом и любовью душа вызывает элементарное чувство зависти, которую невозможно одолеть при помощи здравого рассудка.
Однако она манит, и человек не может не идти на свет, будучи в кромешной тьме.
Но резкий свет, кроме всего прочего до чего же режет глаза, а также отдает в мозгу мучительной болью осознания своей привычки ко тьме и ко всем ее самым естественным свойствам.
А ко всему остальному выше сказанному также нужно было бы добавить, что свобода она не только осознанная необходимость, но и понятие всецело внушенное извне.
Она никак не зарождается путем чтения книг, а скорее наоборот именно этим путем и проникает в человека вирус варварства во имя высших смыслов (вместо обычных) добра и справедливости.
То есть человек после прочтения некоторых книг идет завоевывать свою свободу от гнетущего его душу костного застарелого мира, большим и бравым шагом, ступая по черепам всех тех, кто живет себе по-старому, из принципа не желая ничего нового.
Но эти слова автора ни в коей мере не касаются школьных учебников, а одной только литературы, что, однако никак не делает ее саму по себе злом!
Зло заключается в одном лишь ее подчас до чего только неправильном восприятии.
Ведь некоторым попросту, кажется, что вся вселенная берет свой исток из книг, а там где это не так - это всего лишь один явный отход от всех тех существующих правил.
Вот отсюда и проистекают их ужаснейшие попытки всю реальность поработить добром и светом, что для немалого числа людей, в конечном итоге, обратилось в великую пытку.
Даже если их намерения и были самые праведные, то все равно, конечный результат зависит вовсе не от них.
Только приложенный к чему-то практический ум и жизненная опытность приводят к настоящим положительным результатам.
Разговоры о будущем рае прекрасны только между людьми, пусть и самым теоретическим образом, осознающими о чем, собственно, вообще идет речь.
А вот как на это отреагируют люди незнакомые с теплой сердечностью внутреннего устройства интеллигентского мирка про то хорошо Деникин в его «Очерках Русской смуты» написал.
«Свобода на несознательную массу подействовала одуряюще. Все знают, что даны большие права, но не знают какие, не интересуются и обязанностями».

А иначе оно никак и быть-то вовсе не может!
С какого бока не подойди и как не сядь духовой оркестр толпы или гармошку какого-то отдельного человека в скрипку никак так не переделать.
А потому всякие социальные эксперименты или жалкие с точки зрения элементарной логики попытки вот так запросто вынуть кого-то из его тьмы - это одна только инфекция, способная привести к одному разве что еще большему заражению чьей-то крови и вовсе-то не более того.
Но не все даже об том, вполне твердо зная, будут хоть перед чем-то все-таки останавливаться, потому что для них неприемлемо не бездействие или ожидание чуда, а постепенность и доскональная продуманность всех своих разноплановых действий.
Вот что пишет об этом Деникин в его «Очерках Русской смуты».
«Даже моральная и физическая гибель страны противника, даже предательство своей Родины, и производство над живым телом ее социальных опытов, неудача которых грозит параличом и смертью».

Причем малое - это своего рода лакмусовая бумага для чего-либо, куда только значительно большего, но для каждого отдельного человека его собственное благополучие, и должно быть самым главным, никак всецело не связанным с чем-либо большим и существенным.
Но у идеалистов фанатиков все уж всегда черт с чем неизменно перемешано, потому что живут они в еще не созданном, да даже и не вполне реально осознанном теоретически будущем, в их же собственном до чего и впрямь великолепном мире - светлых и радужных грез.
И именно поэтому, они столь беспринципны в вопросах уничтожения социального зла.
В своем мозгу через реку сегодняшнего зловещего бытия, уже давно мост, перебросив, они готовы были гнать толпу на заранее уготованную смерть во благо неких будущих поколений, что все ж таки доплывут до другого ее берега.
Но только нет и не бывать такому, а если в личном смысле и можно залечить раны отдельного человека, медленно и осторожно их, врачуя, то целому обществу, нужно дать мирно идти по его дороге, не гоня его силой вброд через все опасности и лишения.
А ведь можно еще и отравить своими благими намерениями и чувствами!
Вот как бы человек себя не вел, однако этого вовсе бы было в этакой ВЕЛИКОЙ степени, не будь осуждающих взглядов со стороны всех тех кому, слава тебе Господи, никак не довелось пережить, ну совсем ничегошеньки и из того, что выпало на чью-то злую долю.
Пытаться выиграть время дабы познакомиться с человеком поближе - это чисто женское поведение?
Да, может быть оно так и есть, да только вот крик «сволочи, гады, уроды, собака не той породы» может привести к насилию, а оно в свое очередь к тюрьме.
Как оно и понятно, раз человек вконец одичал от своего одиночества, а также насмотрелся сцен в своем нелегком детстве, он может от такого крика на короткое время потерять адекватность, а как следствие этого свободу.
Причем разница между плохой семьей и ужасной может выражаться и в большем количестве грязных оскорблений, а необязательно в большем количестве - физического насилия.
Такой человек от звенящей пустоты вокруг него и половых контактов с проститутками может, в конце концов, приблизить к себе, то, что являлось обыденностью его юного бытия.
Но в случае, недолгой прелюдии общения все бы это ушло, обнажив его истинную натуру!
И это надо понимать, а не только в полной мере чего-то там чувствовать!
Однако тем, кто предпочитает ощупывать мир радарами своих чувств, а не воспринимать его, именно таким каков он на самом деле есть, этого вовсе не объяснишь, потому что для них все это, видите ли, слишком низменно и грубо.
Иногда, при этом еще может и так оно показаться, что женщина, выросшая на сплошных дрожжах прекраснодушия, совершенно глуха ко всему тому, что ей вовсе не по душе.
Конечно же, можно то понять, что осознать, о чем ведь именно говорит человек не умеющий заключить свои слова в строгую логическую форму, бывает довольно-таки сложно и неудобно, но его можно попросить выражаться несколько яснее, и не подходить к слушающему его с пустой головой - заранее все не обдумав.
Да и понять, зачем ему вообще все это было нужно вовсе не так уж и трудно!
Вот что сказал по этому поводу великий писатель и пророк будущего всепланетного счастья Иван Ефремов в его лучшей книге «Час Быка»
«Привычку говорить во что бы то ни стало она объяснила желанием утвердить перед другими свою личность. Кроме того, - извергая потоки слов, человек получал психологическую разрядку, необходимую в этом мире постоянного угнетения и раздражения. Вылавливать мысли в пространных речах становилось все более утомительно».

Но это не обязательно делать слишком долго!
Можно оборвать речи неуемного оратора, высказав о них вполне соответствующее мнение, главное - это стараться попасть не в человека, а в его нескончаемые тирады.
То, что этому мешает, так это, прежде всего, неумение вовремя надавить на тормоз внутри себя, зато такие люди очень даже хорошо умеют затем когда-нибудь надавить «на газ» внутри окружающих их людей.
И тогда начинается вот что.
Александр Грин «Серый автомобиль».
«Я всегда думал об этой женщине с теплым чувством, а я знаю, что есть любовь, готовая даже на смерть, но полная безысходной тоскливой злобы. У меня не было причины ненавидеть Корриду Эль-Бассо в противном случае я был бы навсегда потерян для самого себя Я мог только жалеть.
У меня было время думать обо всем этом, когда быстро и с облегчением я удалялся от клуба в свете электрических лун, чрезвычайно счастливый тем, что не мог ответить мулату, так как неизбежно должен был сказать "да", то есть согласиться принять машину, из противоречия и вызова самому себе; нас всегда тянет смотреть дальше, чем мы опасаемся или можем. Благодаря печальному случаю, машина оставалась при нем, ненужная ему самому. Свежесть перелетающего крепким порывом морского ветра, опахивая лицо, несколько уравновесила настроение; уже готовый улыбнуться, я переходил улицу, почти пустую в тот час ночи, неторопливо и эластично. Меня заставил обернуться ровный звук сыплющегося где-то вблизи песка. Я поскользнулся, и меня это  спасло, так как мое тело, потеряв равновесие, шатнулось в сторону судорожными шагами как раз перед налетающим колесом.
Еще не успело исчезнуть