Дети выжженной пустыни бездуховности

вверх к небесам…
Вот именно оттуда и проистекает их абсолютная уверенность в незыблемой истинности их знаний о природе людей и вещей, а, следовательно, и святой правоте изначально выбранного ими пути, куда бы он их затем только не привел.
Этот эпикурейский абсолютизм именно то, что и было заложено в сам фундамент их представлений об окружающем нас мире, в котором им извечно суждено обитать, вовсе не ведая его настоящих суровых свойств, вне тонкой оболочки цивилизации, что отделяет нас от варварства и грязи под ногами.
Таким людям все непонятно, когда им приходится сталкиваться с тем вот абсолютно им неведомым… что у чьих-либо душ могут быть в корне иные принципы существования, чем им бы так оно полагалось бы быть по всей их естественной и светлой природе, как и совершенно неожиданные отрицательные свойства.
И вот потому все те прекраснодушно-чувственные натуры и умудряются возвести в некую энную степень великого злодейства то, что оказалось на самом деле чем-либо совсем не тем, коим оно им грезилось в сиянии их радужных надежд.
Хотя наибольшая опасность заключена вовсе не в ошибочных определениях чьей-либо конкретной личности, а лишь в слепой готовности буквально сходу не зная броду залезть в воду за самыми сладкими райскими яблоками великого счастья.
Потому что, нисколько не углядев так сразу чего-либо верно, и сколь уж во всем разумно, вовсе вот не совершаешь самую главную ошибку в своей жизни.
Она будет таковою только лишь при тех безумных устремлениях души, не останавливаемых никаким трезвым умом, а в том числе и не имеющего к самому человеку, ровно никакого, хоть сколько-нибудь прямого отношения.
Но ум прекраснодушного идеалиста может очень даже долго от всего этого слепо отворачиваться, если уж обладатель данного интеллекта живет одними эмоциями… да их вихрь иногда бывает настолько силен, что лишает человека всякой осторожности и прагматичного подхода к своей жизни.
Однако у всякого человека есть семья и, уж коли их ряды, действительно плотно сплочены, они всегда ведь смогут остановить своих, а то и пойти на угрозу действием (поначалу) по отношению к чужому человеку, совершенно так напрасно застрявшему у кого-то в самом его сердце.
И все ведь надо выяснять точно бы вовремя, а не устраивать обструкцию в широком общественном смысле, когда для всех разумных действий по предотвращению чьего-либо зла уже совсем ведь не остается совсем никакого места.
В нужный и верный момент надо было инспектировать все сложившиеся духовные потребности и возвышенные чувства, учитывая возникшую явно так еще не вчера крайне нездоровую обстановку.
Вот тогда и не было бы причин для ненависти, да и той глупой, как и никчемной мести, в которую волей судьбы, оказались, вовлечены сторонние не имеющие никакого отношения к делу люди.
А между тем детектив устраивать из своих так ни в чем и не сложившихся отношений вполне возможно только тогда, когда там присутствовали весьма явные элементы откровенной лжи или физического насилия.
Ведь не может же, кто угодно не имеющий никакого конкретного касательства к делу пойти и пожаловаться в соответствующие органы, и тогда остаются одни только незаконные методы раз законными ничего сделать уже нельзя.

Но все - это касаемо одних разве что тех личностных отношений, что вышли за рамки работы и перешли в некий личный характер, а это начинается только, скажем, с просьбы дать свой номер телефона.
Красивые чувства, сохраняющиеся как в термосе – это ведь полнейший бред!
Им же полагалось встретить вполне достойный и должный отклик?
А раз его нет, то крайне важно искать тому должное объяснение.
Причем может ведь еще и так оно статься, что, то был всего-то только ярко мелькнувший перед глазами мираж или же собственное отражение в темной реке чьих-то нескончаемых бед.
И кстати от созданного самим собой зеркала не стоило бы так уж и шарахаться, когда в душе поневоле начинает нарастать горечь от всех так и несбывшихся ожиданий.
И вообще всегда оно важнее заручиться мнением того, кто знает данного человека ни один день, а лучше так и ни один только год.
Потому что жизнь вовсе не создает то, что обязательно должно быть тем, чем оно кому-либо кажется, самое главное - это чьи-либо практические свойства, а они выявляются довольно-таки скоро при более-менее близком контакте.
Но это касаемо лишь внешне проявленного поведения в обществе.
Как там было у Высоцкого
«Тот малость покрякал, Клыки свои спрятал, Красавчиком стал, хоть крести».

Вот так оно и выглядит у людей, что прячут свою грязную натуру под весьма благочестивой маской!
Такие звериные хари, как правило (глубоко упрятанные под внешний яркий лоск) довольно-то частенько являют миру свой ничем незапятнанный лик и имеют вполне божеский вид, пока не придет большая беда.

Разница между тем человеком, что боится свойств своей грязной натуры и теми людишками, что, довольно бойко прячут всю свою безмерную мерзость в самый темный угол своего сознания, пролегает в области внешне проявленных душевных качеств.
И это подлое введение в заблуждение может продлиться, в том числе и целую жизнь.
Ну, а человек только и всего, что неудачно начавший свою жизнь между тем имеет полное право, на комплексы, выраженные по отношению к самому себе. Во всяком случае, если они не связаны с некорректными поступками по отношению к другим людям.
И это тогда целиком его личная беда, а не всего того остального общества в целом.
Волею обстоятельств, когда все это будет выглядеть совершенно иначе, может быть, например: навязывание кому-либо своего присутствия, после вполне явственно выраженной просьбы выйти и более уже никогда впредь не заходить.
Конечно, кому-то бывает весьма затруднительно произнести эти несложные слова, но тогда он может попросить передать об этом своего коллегу по работе, а тому, как оно и понятно, это сделать окажется вовсе не трудно.
И вообще к таким людям нужно всего-то лишь внимательно приглядеться, чтобы увидеть, что же именно происходит у них на душе, а не высматривать с какой бы правильной стороны поближе к ним усесться, дабы не нарваться на тот самый ржавый гвоздь.
При этом у кого-то затем может еще возникнуть и такое мнение, что речь шла о тонкой психологической игре.
Но Платонов в веденной им короткой ремарке в его «Котловане» дает четкую характеристику и она совершенно верна.
«Чиклин был слишком угрюм для хитрости…»

Да к тому же, во-первых: подобные вещи требуют глубокой интеграции в культурном обществе, потому что никакие учебники по психологии тут никак не помогут.
Во-вторых: любая самая большая злая хитрость иногда дает какой-либо довольно-таки серьезный сбой.
Имея дело с умными людьми в чем-нибудь, да засветишься.
И тогда результат он будет принципиально во всем понятен.
И нужно же нечто, куда только большее, чем одни те яркие психологические выкладки для каких-либо серьезных выводов, о каком либо конкретном человеке.
А то на одних лишь оргвыводах по поводу несостоявшихся отношений можно превратить злого новичка в общении на высококультурном уровне в дьявола соблазняющего души своим мишурным блеском, вовсе так несуществующей высокой души.

Обилие эмоций при этом разве что только добавляет масла в огонь и искры его взлетают к самым небесам от обиды из-за самого бессовестного несоответствия грязной реальности высоким книжным идеалам.
А они между тем совсем не для того в этом сложном мире существуют, дабы всю эту жизнь под них всецело подобострастно подстраивать, а скорее уже наоборот, именно они призваны выжигать на ней ярчайшее клеймо, ей им полнейшего глубочайшего несоответствия.
Вот когда выжег на чьем-либо лбу каинову печать вполне осознанного зла, вот тогда и действуй в связи со всей той сложившейся обстановкой.
А то ведь хотя свойство терять разум от любви и присуще всем без исключения, однако все ж таки у некоторых оно доходит до полного отказа внутренних тормозов.
А из-за чего же?

Книжек, понимаешь ли, красивых перечитали, а потому и хотят всю реальную действительность обуть в кирзовые сапоги полнейшего им соответствия!
А затем значится айда весь мир переделывать, поскольку он грязен и темен и нас в подобном его виде он попросту нисколько ведь не устраивает.
Ну а на чем все это более чем навязчиво основано?
Да вот понимаешь ли, на тех самых нежнейшим образом ласкающих самое сердце своей молодцеватой упрощенностью - литературных образах.
Жизнь, однако, зачастую предстает чем-то совсем ведь иным, чем ее прелестное и благостное отображение на бумаге.
Есть же вещи, которым никак не уместиться в скромных объемах книжного формата, и не только из-за величайшего многообразия жизни.
А еще и потому, что автор подчас осознанно старается выбрать самое главное, часто встречающиеся, а все редкое и необыденное отметает, в том числе и из-за вполне справедливых опасений, что его обвинят в глупой и идиотской лжи про то, что никогда бы вовсе не произошло в этой обыденной и пасторальной действительности.
Итак, поскольку этот материальный мир не есть бледное преломление прекрасных образов большой литературы, а все как раз-таки с точностью до наоборот, то надо бы смотреть в глаза реальности, а не выискивать веские оправдания для своих мечтаний в прочитанных когда-либо добрых книгах или же чего-то некогда увиденного в красивом сне.
Раз все получилось так сразу, тогда ей-богу нет ни малейшего повода для горького сарказма, как и поиска в себе каких-либо, скорее всего, что и вовсе-то не существующих в самой природе вещей - ужасных недостатков.
Это только вот причина всему тому, что действительно вполне хорошо вышло, проста и естественна, а причин для неудачи может быть самое великое множество.
И это ведь чьи-то родители должны были загодя объяснить своему любвеобильному чаду, что этот мир не так уж и прекрасен, а куда вернее сколь во всех его смыслах и проявлениях неожидан в процессе его более чем осмысленного познания.
Раз он столь же широк как и та еще никем нехоженая тропа для каждого из нас на его подчас нелегком жизненном пути.
А кроме того бывают в жизни и несчастливые исключения из всех ее обычных правил.
И тогда некоторые люди оказываются в крайне неловком положении.
А все лишь потому, что в их развитое сознание просто не укладывается тот совершенно для них неприемлемый и неприличный факт, что человек может знать о жизни вообще – довольно-таки многое, но при этом ни сном ни духом не ведать об элементарных правилах культурного поведения.
И вот потому они и застывают в изумлении перед таким скособоченным человеком!
А все почему?
Наверное, все-таки потому, что такие люди буквально напичканы всевозможными догмами, и в связи с этим до полной невозможности хоть как-то и вправду одуматься убеждены, что их правильные, привитые с раннего детства манеры, существующие в культурном обществе, есть незыблемая часть всякого развитого сознания.
Отсутствие их всего-то лишь, что самым естественным образом выходит за всякие рамки их костных и ограниченных представлений о вселенской сущности добра и зла.
Они попросту вот заменили старое тряпье всегдашне серой обыденности чем-то