На скрижали моего сердца

они, не зная, о существовании друг друга. И вдруг среди ночи, или дня, приходит озарение. Воплощение в жизнь зависит от личностных качеств индивидуума.
  В нашем случае Иван-дурак, Иван-царевич и Емеля, благополучно добравшийся до Стольного града в кратчайшие сроки с помощью волшебного клубочка, сошлись-встретились посреди города на оживлённой улице. Стали и смотрят насуплено в очи друг другу.
  - Не могу боле сидеть, сложа руки, - первым молвил Емеля. – Мочи нет бездействовать, как подумаю, что моя Варенька…
  Похлопал по плечу друга Иван-царевич. Утешил словом.
  - Не у одного тебя горе, - говорит он. – У меня тоже душа не на месте. Смотрю на возню бестолковую в тереме Колобка и содрогаюсь. Штаб создали, донесения получают, приказы издают, войско собирают. Результат – где? нет!
  - Так, а я о чём! – вспыхнул, как солома от искры, Емеля и посмотрел на Ивана-дурака. – Пошто ты молчишь?
  Пожал плечами Иван-дурак.
  - Разве словом обух перешибёшь? – с деланным безразличием тянет слова и, напрягшись, заканчивает резко: - Вот вы сейчас оба красавца стоите, о судьбе своей плачетесь, от бездействия страдаете. Один по Варьке печалится, слюна с губы виснет. Другому без сестрицы моей свет не мил.
  - Что прикажешь? – удивился экспрессии друга Емеля.
  - Не молчи, братец, - умоляет Иван-царевич.
  Состроил Иван-дурак глупую рожицу.
  - Что могу я, кого дураком кличут, предложить умного? Это вы, светлые головы, вот и решайте. И решайтесь, время не терпит!
  - Однако про штаб твоё предложение, - не унялся Емеля.
  - Так, то было озарение, - сказал Иван-дурак и бросил, будто коня кнутом подстёгивая: - Думайте!
  Поломали головушки буйные Емеля и Иван-царевич.
  - Не дожидаясь общего выступления, сами поедем на поиски зла и с ним сразимся, - говорит Емеля.
  - Точно! – загорелись глаза огнём справедливости у Ивана-царевича. – Прямо сейчас!
  - Криво – потом! – оборвал Иван-дурак.
  - Ты чего? – растерялся Иван-царевич.
  - А того… Как без плана?
  Потёр азартно руками Емеля.
  - Есть, братья, план!..
  - Щука, поди, на расстоянии подсказала, - подначил Иван-дурак. – Ты же без её слова заветного шага не ступаешь!
  Отмахнулся Емеля, сердито брови нахмурив.
  - Отказался от её услуг.
  Иван-царевич опешил.
  - Да, поди ж, ты!..
  Иван-дурак не поверил.
  - Добровольно?
  Важно расправил плечи Емеля.
  - Конечно. Решил. Довольно чужим умом жить. Пора свою проявлять инициативу.
  Иван-дурак посмотрел ошеломлённо на Ивана-царевича.
  - Слышал?! И кто из нас дурак после этого? Добровольно такого счастья лишиться!
  Похлопал в ладоши Иван-царевич, обращая на себя внимание.
  - Повеселились и, будя! Что за хитрый план у тебя, Емеля?
  - С чего решил, план хитрый?
  - Без хитрости супротив неизвестного противника в одиночку не выступить. Что-то да есть про запас.
  - Твоя, правда.
  Кратенько, ёмко изложил Емеля свои мысли, хотя. Признаться, ничего нового в них не было. Собраться втроём, взять провианту, доспехи и оружие и выступить ночью тайком, не ставя никого в известность. Первыми найдём следы ирода, проучим и выручим наших женщин.
  Высказался Иван-царевич в том ключе, что там, у него в плену, не только наши женщины, много других поворовало зло.
  - Сколько есть женщин, всех и выручим, - решительно закончил Емеля и посмотрел героем на друзей.
  Спросил и Иван-дурак:
  - Даже Колобка не известим?
  - Да!
  Покачал головой Иван-дурак.
  - Не справедливо по отношению к нему. Много добра для меня сделал. И семье.
  Поддержал его Иван-царевич.
  - И мне много чем помог.
  Вдохнул на полную грудь Емеля и выпустил воздух.
  - Если рассказать, где тайна и хитрость?
  Засомневался Иван-дурак.
  - Прямо не знаю. На душе что-то муторно. Надо хотя бы письмецо оставить. Вдруг с нами что случится, будут знать, куда поиски направить.
  Скрипя сердце, согласился Емеля.
  - Хорошо. Письмецо, так письмецо. Спрячь так, чтобы в первый же день не обнаружили! Понял?
  Сияя взором, воскликнул Иван-дурак:
  - А то!
  Наступила ночь. Непроглядная и полная страхов.
  Преисполненная решимости храбрая троица миновала все заставы, выставленные по всему городу и на окраинах, усиленные в виду чрезвычайного положения. Тяга сразиться с неведомым злом двигала их на хорошие поступки и шла впереди них удача, также любовь к близким и повышенная справедливость.
  Первый отдых устроили под яблонькой. Предложила отведать им яблочек наливных, отведали и вступили с нею в беседу. Жаловалась яблонька на то же, что и все. Успокоили, её добры молодцы. Сказали, идут со злом сражаться. Благословила их яблонька и дала в дорогу яблочек сладких.
  Второй раз стали отдохнуть близь печи, искусной печь разные пироги. Отведали её стряпни. Поблагодарили. И она попечалилась им. Поведали ей тоже, что и яблоньке. Благословила и печь их на ратный подвиг. Дала в дорогу пирожков.          
  Первая попавшаяся им на пути деревня встретила их мёртвой тишиной.
  Ни собачьего бреха, ни коровьего мычания, ни блеянья коз и кудахтанья кур.
  Остановились они на околице и смотрят на чёрные провалы избяных окон. Нигде огонёк не теплится.
  Поехали тогда по улице, эхо копыт от одной избы к другой перебегает.
  Вскрикнул внезапно Иван-дурак и за шею схватился и крикнул в темноту.
  - Ежели озоровать будете, дубиною обхожу, мало не покажется!
  Чёрная размытая тень проскочила от ближайшей избы, за ней ещё с десяток. Остановились невдалеке от добрых молодцев.
  Разглядел тёмные фигуры Иван-дурак.
  - Мужики, что же это вы гостей камнями встречаете? Это я, Иван-дурак, со мной друзья: Емеля и Иван-царевич.
  Отделился от группы один, кряжистый по виду и годами пожилой, похожий на войта деревенского.
  - Простите, добры молодцы, – степенно ответил он, стоя безбоязненно перед конём Ивана-дурака. – Я войт деревни. Знаете, какое лихо случилось…
  Ответил Емеля.  
  - Сами пострадали, едем сестёр-матерей выручать.
  Продолжил войт.
  - В том то и дело. Под личиной лиха разбойные люди творят беспорядки. Грабят, со двора, из изб всё выносят. Нет боле порядка. Вот и на вас подумали, очередная ватага разбойничья решила поживиться.
  Отказались от угощения друзья, попросили не серчать за отказ. Испили воды ключевой, тронулись в путь. И повсюду встречались на пути деревни и сёла, где крик да вой стояли  до небес. И в каждом поселении обращались старейшины и старосты с просьбой найти и наказать злую силу. Почти в каждой деревне находились мужики и юноши, пожелавшие идти с ними врага воевать.
  От села к селу, от деревни к деревне, росла численность отряда.
  В один день вышли в чисто поле и остановились возле камня. А на камне том написано: «Налево пойдёшь – коня потеряешь. Направо пойдёшь – жизнь потеряешь. Прямо пойдёшь – себя позабудешь».
  Прочитал Иван-дурак вслух слова сии и обратился к друзьям да к войску, что, дескать, делать будем. Куда ни кинь, всюду клин.
  Поднял копьё вверх Емеля.
  - Думаю я так. Коли ничего хорошего ни одно направление не сулит, то выбираю левое. Коня потеряю? На воде вилами писано. А и потеряю, пеше дойду до врага и сражусь. Лучше погибнуть с почестью, чем жить в угнетении.
  Попрощался с друзьями и повернул коня налево. Присоединились к нему те, правду слов с ним разделившие.
  Поднял булаву Иван-царевич.
  - Слов бисер сыпать не стану. Выбираю правое направление. Коли жизнь терять, так со славою. Не у нас ли говорят, двум смертям не бывать, а одной не миновать.
  Натянул поводья, повернул коня направо. Последовали за ним те, кто правду слов с ним разделил.
  Остался перед камнем с небольшой группой мужиков, кто вилами вооружён, кто косами, Иван-дурак.
  - Друзья выбор сделали. Осталось одно направление – прямо ехать. Себя позабыть постараться надо. А ведь можно и вернуться. Ну, что, войско моё малое: или грудь в крестах, или голова в кустах?

  Если долго сидеть в темноте, начинают обостряться незадействованные чувства.
  Так произошло и с Василисой прекрасной. Обострился слух, подушечек пальцев чувствительность возросла. Малейшее движение воздуха кожей лица ощущала.
  Не спит она не первый день, а который, счет времени потеряла. Пробовала Василиса Прекрасная дедовский способ: представила своё детство, матушку да батюшку; как в школу за знаниями с книжками и тетрадками бегала. Да всё напрасно. Одна темнота перед взором. Что ни делай. Пыталась уснуть, считая баранов, в книжке одной мудрёной в детстве вычитала. Один очень умный целитель восточный советовал. Считай баранов, собьёшься со счёту да уснёшь сном крепким да здоровым. Ена каком она нонче баране остановилась? На тысяча восемьдесят первом!..
  Вздохнула тяжело Василиса Прекрасная, судьбину свою горькую проклиная, и почувствовала, как нечто начинает её мять-тискать. Тьма немного рассеялась, увидела Василиса прекрасная длинные желтовато-матовые щупальца, от них исходил свет, тянущиеся к ней отовсюду и за руки-ноги да за тело хватающие. Пыталась она сопротивляться, не смогла. Только сильнее сжимались щупальца вокруг стана, жёсткой хваткой за неё уцепившиеся. Хотела крикнуть, не смогла, грудь кольца обвили, дыхание заперли.
  Испугалась Василиса прекрасная, что зло невидимое щупальцами своими до смерти её удушит.
  Вырвался всё-таки из уст её крик, горем наполненный. И тотчас понеслись крики со всех сторон. Плач послышался горький.
  Рассмотрела Василиса прекрасная, перед тем, как сознание её покинуло, огромные клубящиеся облака жёлто-серого тумана. Усилился запах тлетворный. Смех ужасный, души пожирающий, разлетелся по тайному узилищу, от которого у узниц в горле застревали звуки.

  Масштаб несчастья поражает воображение.
  Стоит перед картой тридевятого царства тридесятого государства Колобок и хмурится. Почти не осталось места, куда бы ни был воткнут красный флажок, которым помечают селения, где побывало зло. Несчастьем оказалась охвачена страна почти на две трети территории.
  Картина прояснилась наполовину. Осталось свет пролить на вторую – где обитает зло. И ребус этот решать необходимо быстро.
  Колобок прислушался к себе. В ушах шумело, в затылке саднило, виски, будто изнутри ударами кувалд вышибают. Глаза слезятся. От усталости ломота. «Не помешало бы отдохнуть, - подумал Колобок, но сразу же отмёл эти мысли. – Отдохнём, когда от горя-несчастья избавимся».
  Подошёл к столу и начал вдумчиво изучать донесения.
  Всюду, всюду одно и то же: малые дети кричат, матерей лишившись, мужья готовы самосуд с любым подозрительным прохожим учинить – когда это было? Читает Колобок донесения, были бы волосы, давно торчком встали, знакомые названия видит и, нет-нет, бросит косой взгляд на карту.
  Верный воевода Полкан войско собрал, ждёт сигнала. Утром сообщили, что три добрых молодца, Иван-дурак, кому, как не ему, Иван-царевич, ну, а этот-то куда, и Емеля, щучий любимец, в час ночной тайком покинули Стольный град. Отправились самостоятельно решить проблему. Разуверились, видимо, в дееспособности верховной власти. Это весьма плохо. Это крайне отрицательно. Если себя ведут так, можно сказать, не чужие люди, к кому всегда относился с полным доверием. Тогда какой реакции ожидать от посторонних и говорить о поддержке со стороны? Ещё письмо от них лежит нераспечатанным, что написано, и так