стороны обвиняемой и потерпевшего, работники средств массовой информации. Большая часть хомо не смогла попасть в помещение, где вершилось правосудие, поэтому им пришлось поддерживать ту или иную сторону в коридорах суда.
Несколько десятков хомо попытались пикетировать это мероприятие, выйдя с плакатами перед центральным входом. Однако ливень и приехавший на помощь дождю автобус с бойцами военизированной полиции «Беркут» быстро рассеяли толпу недовольных, а пятерых из митингантов забрали и увезли в неизвестном направлении. Возможно, их станут судить через несколько дней после вынесения приговора по этому делу, но уже по статье «за нарушение порядка проведения митингов, собраний, демонстраций и т.д.».
Заседание шло без малого два часа. Из-за сырости в зале было душно, повышенная влажность воздуха создавала дискомфорт. Впрочем, трудности с рассмотрением дела постоянно возникали еще и по причине частых реплик с мест, а также общего шума и гула вследствие разговоров и обмена мнениями между слушателями.
- Скажите, - расспрашивал подсудимую обвинитель Л'юж Синтч, - а что подвигло вас, госпожа Хама, выкрикивать слова оскорбления в адрес сержанта Миллити?
- Я бы посмотрела, чтобы сказали вы, если бы такой громила из «Беркут-ни», - Хуриа кивнула головой в сторону сотрудника военизированной полиции, -ростом под два метра схватил вас за волосы и начал тащить по асфальту.
- Подсудимая, - судья Эдви Гросхх сделала замечание, - вам никто не давал права оскорблять подразделение «Беркут» в общем, а сержанта МВД Висарди Миллити - в частности.
Хуриа посмотрела с презрением на судью и затем с еще большим презрением и кривой усмешкой - на потерпевшего, повернув в его сторону голову и поджав губы. Она ничего не ответила и дождалась реплики Л'юж Синтча:
- Мы не задаемся вопросом, что бы я делал на вашем месте, ибо судят в данный момент не меня, а вас. Мне интересны ваши мотивы.
- Так попросите сержанта, чтобы он проволок вас за волосы от этой стенки до двери, и вы узнаете мои мотивы, - подложила член Либеральной партии.
- Госпожа Эдви Гросхх, - сказал судье обвинитель, - я протестую против такого отношения ко мне со стороны госпожи Хамы.
- Протест принят, - согласилась Гросхх. - Обвиняемая, я выношу вам уже четвертое предупреждение за ненадлежащее поведение во время судебного заседания.
Шум в зале.
- Я протестую, - подал голос адвокат Ощ Нурсул. - Моя подзащитная всего лишь предложила провести следственный эксперимент, дабы понять ее чувства и ощущения при агрессии со стороны господина Миллити.
- Это не агрессия, а исполнение служебного долга, - заметил Синтч.
- А еще в этом случае можно избиение женщины назвать и массажем спины, при котором я еще и удовольствие получила. Это приятно, как думаете, если хомо, который обязан меня оберегать по долгу своей службы, бьет беззащитную женщину резиновой дубиной по голове, затем кладет лицом в грязь, наступая при этом ботинком на позвоночник? - скривилась Хуриа.
- Господин Миллити, вы совершали такие либо аналогичные действия в отношении моей подзащитной при задержании? - спросил адвокат.
- Не совершал, - ответил сержант.
- Вранье гнусное, - заявила на эти слова Хуриа.
- Подсудимая, вам слово не предоставлялось, - погрозила ей пальцем Гросхх, а далее задала вопрос Висарди Миллити: - Потерпевший, каким образом вы производили задержание обвиняемой?
- Ну... это... я уже говорил, - сбивчиво давал пояснения сержант, - что она на несанкционированном митинге выкрикивала лозунги антигосударственного содержания.
- Уточните, какие именно? - захотел узнать Ощ Нурсул.
- Президента нашего, Окманата Чини, оскорбляла словами, которые я не хочу здесь и произносить, - замялся Висарди.
- Господин Миллити, воспроизведите фразы антигосударственного содержания, которые моя подзащитная произносила в адрес действующего главы государства республики Хеджер, - настаивал Ощ Нурсул.
- Протестую, - воспротивилась судья.
- Госпожа Хама, вы подтверждаете, что оскорбляли нашего президента и тем самым государство Хеджер? - спросил обвинитель.
- А у вас страна Хеджер ассоциируется исключительно с именем узурпатора Чини? - задала встречный вопрос Хуриа.
- Госпожа Хама, вы преступаете все грани! Еще один такой выпад в сторону уважаемого Окманата Чини, и я лишу вас слова, - строго приструнила подозреваемую Эдви Гросхх. - Мало того, что вы морально унизили сотрудника МВД, так теперь еще пытаетесь оскорбить главу государства.
- Я всегда говорила только правду, даже если она касалась хоть президента, хоть полицейского из «Беркута». Может, эта правда горькая, но какая уж ни есть... А оскорблять я никого даже не пыталась. Эти хомо сами себя оскорбляют, совершая правонарушения. Я же невиновна. Этому свидетель как богиня на небесах, так и главный смотрящий за всеми хеджерцами на земле, - при этих словах Хуриа обернулась назад, окинув взглядом огромное панно с изображением Окманата Чини, простиравшееся от пола до потолка и занимающее полстены зала суда.
Смех в зале и крики «браво». Судья призвала всех к спокойствию.
- Почему же тогда в показаниях всех свидетелей фигурируют факты, что вы ругались матом, оскорбляя тем самым Висарди Миллити? - спросил Л'юж Синтч.
- Какие свидетели - такие и показания, - ответила Хуриа.
- Давайте послушаем, - предложила судья и пригласила одного из тех, кто случайно был в это время недалеко от места совершения правонарушения.
Свидетелем оказался крепко сложенный краснощекий молодой мужчина, который подтвердил, что слышал матерную брань в адрес потерпевшего.
- А при каких обстоятельствах вы оказались именно в это время именно в этом месте? - выслушав свидетеля, поинтересовалась член Либеральной партии.
- Так меня послали на этот митинг, - стал давать показания свидетель, оглядываясь по сторонам, словно ища поддержки.
- Вам нет необходимости раскрывать тайну своей личной жизни, - перебила его судья. - Все ясно и так. Теперь вызовите капрала Ссыка.
Капрал Ссык зашел в зал суда в полицейской форме, словно его вызвали на дачу показаний прямо с дежурства.
- Господин Ссык, - обратился к нему обвинитель, - слышали ли вы, какими выражениями госпожа Хама обзывала вашего коллегу Миллити?
- Эта? - капрал кивнул на Эдви Гросхх.
- Нет, свидетель. Вы указали на судью, а обвиняемая сидит вот там, - смутился Л'юж Синтч.
- Подсудимая, встаньте, - скомандовала судья.
Хуриа Хама встала с места.
- А, эта? - оживился Ссык. - Точно. Она. Да. Она называла Висарди мудаком, козлом и пидарасом. А еще кричала, чтобы он сосал...
- Не надо вдаваться в подробности, - попросила Эдви Гросхх.
- Так вы ж сами просили, чтобы я рассказал. А я и не узнал ее сразу. Я привык, что судят обычно в клетке, а эта сидит себе на стульчике, как ни в чем не бывало.
- Судья - чиновник подневольный и зависимый от администрации Чини, поэтому всегда сидит по жизни в клетке. Как вы думаете? - спросила у Ссыка Хуриа.
Аплодисменты в зале и новое замечание Эдви Гросхх, которая на этот раз лишила подсудимую слова.
- Да нет... но... - покраснел капрал.
- Господин Ссык, - задал наводящий вопрос обвинитель, - сколько раз госпожа Хама плюнула в лицо сержанту Миллити, унижая его достоинство?
- А сколько раз надо плюнуть, чтобы унизить? - не понял капрал.
- Надо раз двадцать, как обезьяна, или один раз по-верблюдиному, чтобы «Беркутня» вся поголовно утонула в соплях, - громко пошутил один оппозиционный остряк из зала, после чего был удален судьей и выведен из зала под улюлюканье соратников сотрудниками полиции, в изобилии присутствовавшими на заседании в форме и без оной.
- Вы подтверждаете факт плевка? - продолжил Л'юж Синтч.
- Конечно, - согласился сержант, а потом, чуть подумав, добавил, дотронувшись до левой брови. - Она попала ему прямо в правый глаз.
- Достаточно, - было заключение судьи. - Или у кого-то имеются еще вопросы?
Однако ни Ощ Нурсул, ни Л'юж Синтч не посчитали нужным продолжить допрос свидетеля. После того как капрал удалился, ему на смену пришел сначала лейтенант, а затем капитан подразделения «Беркут», которые ответили на вопросы судьи. Обвинитель и адвокат вели себя с каждым новым свидетелем более пассивно, чем с предыдущим. Адвокат по ходу заседания все чаще поглядывал то на часы, то на Эдви Гросхх, то кривился, то прикрывал рот ладонью.
Лишенной слова и тем самым права производить опрос свидетелей, Хуриа Хама ничего не оставалось, как только наблюдать за судебным разбирательством или отвечать на вопросы судьи и обвинителя. В конце концов этой ей надоело и она замолчала окончательно, перестав вообще реагировать на вопросы со стороны Л'юж Синтча и Эдви Гросхх.
Такое поведение вывело судью из себя, и она набросилась на обвиняемую:
- Меня поражает ваше хамское и презрительное отношение к служителям правосудия. Следствие пошло вам навстречу. Вас до суда не стали держать в камере предварительного заключения, а освободили под залог. Однако такое снисхождение вы не считаете за благо, а ведете себя, словно на сборище оппозиции, а не в зале суда.
Крики с возмущения с мест.
- Что вы можете сказать в свое оправдание? - продолжила читать мораль Эдви Гросхх. - Почему молчите? Вам нечего ответить?
- Есть, но я лишена слова, - с безразличным видом произнесла Хуриа.
- Хорошо, подсудимая Хама, я возвращаю вам слово, - дала задний ход судья. - Так что? Вам есть, что сказать?
- Да, господа и дамы, судьи и палачи, лжецы и лизоблюды, - Хуриа поднялась с места и обвела взглядом все помещение. - На этот спектакль-судилище волей судеб пришли как порядочные хомо, так и подонки, как цвет и гордость нации, так и те, кто находится на дне или на нижней ступени социальной лестницы. Так уж карикатурно устроена наша действительность, слепленная из подручного материала диктатором Чини, что тот, кто должен находиться на моем месте, на самом деле выступает с другой стороны, пытаясь меня унизить, раздавить и уничтожить.
Из меня хотят сделать преступницу те хомо, которым самим место в тюрьме. Однако они сейчас на коне, а я в роли обвиняемой. Это так они считают. Но им не стоит обольщаться, поскольку эти судьи (я имею в виду всю систему, а не отдельных индивидуумов) уже давно являются если не гражданами большой тюрьмы под названием «Хеджер», то обычными заложниками режима Чини. Устройство нашей страны все больше и больше напоминает концентрационный лагерь, состоящий преимущественно из охранников и осужденных, где одни посредством репрессивного аппарата подавляют других. Однако в идеале нашим гражданам уже давно поря меняться местами: кто отсидел - в охранники, а кто охранял - в тюрьму. Ибо судьи и есть преступники.
- Хама, вы хотите снова лишиться слова? - напомнила о себе Эдви Гросхх.
- Мне плевать! - скорчила гримасу член Либеральной партии. - Хотя я повторюсь еще раз: говоря слово «судья» и обличая систему, не имею в виду лично вас, так как вы всего лишь винтик в этой гнусной системе. Госпожа Гросхх, не думайте, что я здесь в красноречии пытаюсь соревноваться с вами. Слишком много чести для обычной судьи, которой управляют посредством телефона из администрации президента.
- Вы забываетесь, подсудимая. Я снова могу лишить вас слова.
- Лишайте, тогда вы не услышите всей правды, о таких, как вы сама, - безразлично
