Пока я не вылезаю из "Уджумла-кусуду", я формально нахожусь на территории своего государства, гражданином которого являюсь. А выйду - и капец. Может, мне уже наркоты подбросили, пока я Тамму уму-разуму учил?»
- Никуда я не пойду и не поеду. Вызывайте консула Квирзинии прямо сюда. Поскольку я нахожусь в статусе перового секретаря посольства, то он обязан прибыть на место происшествия. А почему вы не доложили до сих пор в МНБ, а рассказываете мне тут байки о пьяных водителях? Давайте-давайте, - подбодрил офицера Ангани, - согласно международной конвенции, вы обязаны поставить в известность посольство или, если такового в стране нет, то консульство, как в нашем случае, для хомо с дипломатической неприкосновенностью.
- Как вам будет угодно, - с неохотой согласился капитан дорожной полиции, достал из кармана рацию и включил ее. На приборе загорелся индикатор, и в динамике послышался характерный для симплексных передатчиков шум.
- А почему у вас передатчик был выключен? - удивился Ангани.
- Сейчас свяжемся с консульством вашим, - проигнорировал вопрос полицейский.
- И желательно побыстрее, - добавил водитель.
В это время, устав, по всей видимости, ждать своего напарника, из патрульной машины вышел второй сотрудник дорожной полиции и направился к «Уджумла-кусуду». Мгени заметил через боковое зеркало. «На подмогу что ли идет? Боится, что этот один не справится?» - размышлял Кутока.
Не успел первый полицейский нажать на кнопку, чтобы перейти из режима приема в режим передачи, как Мгени Кутока услышал из динамика «переговорки»: «Внимание! Тишина в эфире!». В ответ на такой призыв офицер не стал переключаться, а уставился на рацию, словно она должна была начать после таких слов демонстрировать изображение наподобие телевизора. «Семьдесят четвертому, одиннадцатому и восьмому покинуть позиции и выдвигаться в район четвертого километра», - продолжило вещание переговорное устройство.
- Что у нас тут? - спросил подошедший к авто второй полицейский в чине лейтенанта.
- Все нормально, - успокоил его напарник.
«Странно, - соображал Ангани, складывая в одно информацию, идущую к нему из различных источников. - Как может быть все нормально у дорожного быка, если он словил пьяного за рулем? Получается, что ждали упитого в стельку, а попался лишь хомо под хмельком. И это радует его? Бред. Ловили именно меня и ожидали более радикального поведения с моей стороны, а в итоге я покорно жду. Кого нужного жду, коль это его устраивает? Кто-то должен подъехать? Должен подъехать тот или те, кто лучше со мной справятся или решат какую-то задачу? Да и второй бык в чине летехи не по годам своим. Старый уже, а не выслужился. А раз лейтенант, то почему сидит в «патрульке», а старший по званию бегает вдоль дороги и тормозит машины?»
Ангани мог бы еще долго перебирать в мозгу различные версии, если бы его взгляд не уперся в дорожный столбик с цифровой дробью «286/4», вкопанный недалеко от места остановки.
«Так! - спохватился Мгени. - Столбик километража показывает, что по этой трассе проехали двести восемьдесят шесть километров, а до Деривативов осталось четыре. Я на четвертом километре. Это ко мне выдвигаются группы на перехват!»
Двигатель «Уджумла-кусуду» не глушился с момента остановки, оттого Кутаки Ангани не довелось совершать никаких предварительных действий для побега, которые могли бы насторожить двух дорожных полицейских. Он медленно выжал педаль сцепления двигателя с трансмиссией и произнес, стараясь выразить свое пожелание как можно более ровным голосом:
- Ладно, тащите вашу трубку. Подую туда разок. Мне все равно, что там она покажет. Окманат меня простит. Я при исполнении. Мне выпивать и за рулем можно.
«Чего это он мялся столько времени, а теперь вдруг спохватился?» - насторожился капитан и с недоверием глянул сперва на водителя, а затем с немым вопросом на полицейского в форме лейтенанта. Последний встретился глазами с коллегой, а далее перевел взгляд на дорожный столб с надписью «286/4» и догадался. Этот поворот головы офицера не остался незамеченным Мгени, и он, решив, что медлить более не представляется возможным, резким движением включил первую передачу и почти бросил сцепление. «Уджумла-кусуду» с пробуксовкой рванул с места. Капитан было рванулся за внедорожником, но, поняв бесперспективность соревнования хомо с машиной в скорости, бросился к своему патрульному автомобилю, на ходу докладывая по рации обстановку. Лейтенант в свою очередь извлек из кармана более компактное переговорное устройство и также поставил в известность свое начальство.
Мгени несся в сторону Деривативов со скоростью не менее ста тридцати километров в час. До городской объездной трассы было уже рукой подать, когда он заметил, что навстречу ему проехала патрульная полицейская машина без включенных проблесковых маячков. «Уджумла-кусуду» и ее разделяло ограждение, служившее преградой каждой из двух полос на въезде и выезде из столицы. А сзади его преследовали капитан и лейтенант. Кутока слышал вой сирены их авто через раскрытое окно, однако самих преследователей пока в зеркало заднего вида было не видно.
«Та-а-ак, - рассуждал вполголоса старый эльф, - еще одни выдвинулись в район четвертого километра. Ладно. Мне бы до города дотянуть, а там им труднее будет перекрыть все улицы, ведущие до консульства Квирзинии. Я даже запертые ворота прошибу, чтобы оказаться на своей территории. Ничего. Уже дело к полуночи. Пешеходов и машин в городе мало. Можно будет без помех гнать по улицам».
Мгени на ходу осмотрелся по сторонам: слева отбойники, справа кусты и ров. Двигаться можно только вперед. Он с легкостью обогнал кативший по правилам дорожного движения «Руук» и продолжил размышления. На этот раз уже мысленно, ибо прикинул, что охрана Чини наверняка прикрепило где-то в салоне подслушивающее устройство: «От, Тамма-сучок! От, выкормыш! Вот помоги такому примитивному существу вскарабкаться на вершину локальной власти. Дай ему стать президентом, и он перешагнет через тебя (а может, и через твой труп), если почувствует силу свою и потеряет хоть малейшую независимость от тебя.
Эти автократические царьки - они, как дикие звери. Пока они молодые и немощные, то готовы тебе руки лизать за кров над головой и миску похлебки. Когда ранены или обессилены, то могут и жопу лизать, чтобы жизни не лишиться. А умереть они боятся больше всего. И только стоит им почувствовать силу и вдохнуть полной грудью, наполнив доверху легкие неограниченной властью, как сразу же обрывают поводок, сдерживающий их. Они, нарастив мышцы своих спецслужб, сразу же начинают вести свою игру, избавляясь таким образом, как им кажется, от своих детских и юношеских комплексов. Именно огромный комплекс маленького и униженного хомо движет этими созданиями на пути к вершине власти, к вершине неограниченной власти. И, забираясь все выше и выше на гору власти, ее, этой власти, для них становится все меньше и меньше. И они мечтают об абсолютном поклонении перед ними всех окружающих... Это еще что?»
Ангани прервал ход своих мыслей, заметив впереди две патрульные машины посреди дороги. На каждой из двух полос стояло по автомобилю с включенной мигалкой. Путь в Деривативы был перекрыт. И не только машинами, но и спецсредствами. Перпендикулярно разделительной полосе положили «ежа». «Ясно, - решил Мгени Кутока, - на спущенных колесах далеко не уедешь». Он притормозил и совершил крутой разворот на сто семьдесят пять градусов, поехав в обратном направлении. Поскольку перелететь через ограждения «Уджумла-кусуду» не мог, то двигаться Ангани пришлось навстречу потоку автомобилей. Первым, с кем он разминулся, это был «Руук», которого он недавно обогнал. Вторым на пути оказался патрульный автомобиль капитана и лейтенанта. Они не ожидали такого маневра от преследуемого, поэтому позволили тому проехать рядом. Но спохватились и совершили разворот, продолжив погоню.
Кутока ехал в таком темпе, в котором ему это позволяли встречные автомобили и мощность двигателя «Уджумла-кусуду». Так как это был полноприводный настоящий внедорожник, то на ночной дороге при огромной скорости водитель уверенно управлял этим транспортным средством. Сзади что-то хлопнуло. «Мерзавцы! Стреляют, - негодовал Мгени Кутока. - Видимо Тамма решил сыграть не по-детски, коль разрешил шмалять по мне из боевого. От, говнюк! Доиграешься, господин диктатор! Не забывай, что на каждого узурпатора найдется более авторитарный лидер с большим потенциалом. Как бы не пришлось тебе, милок, как тогда, в детстве, когда ты повеситься решил, не ползать передо мной на коленях, моля пощады у Его Превосходительства за свой нынешний выпендреж. Этих же диктаторов обязательно нужно в определенный момент ставить на место, чтобы затем можно было легко манипулировать ими какой-то период времени, пока они снова не оборзеют. Эх, если бы я мог решать свои дела с вменяемыми лидерами, разве ж я ошивался бы среди проходимцев и тиранов на этой планете? Увы, все, что находится на грани закона или за этой гранью, проще делать с беспринципными гуманоидами, чем с теми, кого контролируют общество, пресса и парламент. О-о-о-о! А вот патрульные и «еж» на обратном пути. Все! Теперь либо сдаваться, либо убегать по канавам. Прыгать по рвам и буеракам в моем возрасте не с руки. Трудновато, да и пристрелить могут. Но выходить с высоко поднятыми ладонями тоже унизительно».
Ангани сбавил скорость до уровня пешехода. Метрах в ста от него поблескивали огни проблесковых маячков. Сзади на подмогу одним полицейским двигались другие. Мгени Кутока был почти окружен. Почти, но обочина была свободна...
19
Третьи сутки беспрерывно лил дождь. Низкие сизые облака, цепляясь за шпиль телевизионной башни, плыли над Деривативами, то временами скрывая верхушку ретранслятора, то позволяя ему выныривать из косматых рваных клочьев, несущих в себе тонны воды.
Этот хомо еще неделю назад имел намерение сделать именно так. Однако начать задуманное помешала погода, а затем стала подкрадываться неуверенность и лень. «Нет, - сказал мужчина сам себе, - больше так нельзя. Нельзя свои мечты и порывы откладывать в долгий ящик, иначе они завянут и опадут, как перезревшие лепестки цветов, и я не успею собрать семена. Нельзя упускать возможность сделать крутой поворот в своей жизни, иначе на смертном одре будешь себя корить, что был слаб и поддался обстоятельствам. И почему сразу на смертном одре? Вообще-то, мне надо смотреть ближе и мыслить менее далекими категориями. О, как заговорил, словно... Короче, не в первый раз я выстраиваю свою жизнь по-новому, меняя и себя, и внешнюю среду вокруг себя».
Минул час, и этот мужчина уже шагал по тротуару, обходя огромные лужи. Одет он был в куртку с капюшоном. За спиной висел рюкзак из непромокаемого материала типа брезент. Дождь ему бил в лицо. Периодически хомо доставал из кармана платок и вытирал им капли, стекавшие со лба на брови и далее в глазные впадины. Однако он беспокоился в большей степени не о себе, а о содержимом своего рюкзака. Мужчина переживал, что оно может быть подмочено и придет в негодность. Так, проклиная непогоду, он размышлял и двигался к своей цели: «Я такого уже давно
