ему погибшего друга, поэтому он не различил его среди других ребят, или был скрыт от его глаз. Возможно, вон тот сухопарый матрос, сидящий к нему спиной, и есть Одноглазый, но спина лица не имеет и определить человека по спине – задача не из лёгких.
Хьюго вновь посмотрел на хмурого капитана и еле подавил в себе вспыхнувшую ненависть. Так он и просидел на полу, пока матросы не стали возвращать ему посуду.
- Погибели моей хочешь? – спросил один из мятущихся пьяниц. – Такие помои только свиньям давать.
Френк, вошедший следом, с удовольствием прислушивался к унизительным замечаниям.
- Ты, парень, или совсем дурак или не подумал над своими словами, - отрезал Хьюго с жизнерадостным видом. – Где ты найдёшь свинью, которая согласилась бы есть помои, которыми не брезгуешь ты?
Френк оценил ответ и захохотал.
- Завидую тебе, Хьюго, - сказал он, когда матрос, так и не понявший сложных оборотов, ушёл. – Что бы ни случилось, ты всегда весел.
- А разве есть причина для уныния? – осведомился кок.
«Не знаю, как Акселю удастся убрать его от нас, - подумал Френк. – Похоже, его можно облить нечистотами, а он всё будет радоваться. Но все-таки, почему он здесь? Каким бы весельчаком он ни был, но не может же он так себя вести, только что потеряв свой любимый корабль. Что-то здесь другое. Но что?»
По заранее установленному Френком порядку, матросы отдавали посуду неспешно, высказывая недовольство в меру своих умственных возможностей. Хьюго непринуждённо отшучивался, скрывая, что каждое замечание царапает его самолюбие, как он ни пытается примириться со своей неудачей. Он вновь выглянул на палубу, и вид Акселя ещё больше испортил ему настроение. Вдруг капитан резко отвернулся, и Хьюго, не успев удивиться, сразу понял, в чём дело: на палубе появился мистер Митчелл. Он был спокоен, словно между ним и его бывшим другом ничего не произошло, пожалуй, слишком спокоен. Хьюго почувствовал к нему ещё большее сострадание. Он бы встревожился, если бы Щеглёнок изображал весёлость, потому что это было бы признаком полного отчаяния, но он держался хорошо.
«Джо разберётся, - ещё раз напомнил себе Хьюго. – Он знает и его, и сестру Акселя, поэтому сделает всё лучше меня. Я могу только напортить. Вот только Акселя мой друг Джо, оказывается, совсем не знает. Странно это. Неужели Джо мог так в нём ошибиться? И ещё одного я не возьму в толк. Куда смотрит мой друг Один? Уж не поссорился ли поганый щенок со своим дядей? Как-то он очень странно выразился про него. Вроде, ему бы хотелось, чтобы его дядя его слышал. Не разберёшь, что это означает. Всё расскажу Джо, а он пускай решает, как тут быть».
Мысленно переложив на плечи мудрого друга заботу о мистере Митчелле, он перестал заниматься этой проблемой и принялся мыть посуду.
- Капитан, я ведь говорил вам, что ребята лопают, словно месяц не ели! – с торжеством напомнил Дик. – Теперь вы в этом убедились?
- Капитана здесь нет, - напомнил Хьюго. – Он торчит… да, всё ещё торчит… вон там. А здесь только мистер Линч.
- Так я и сказал «мистер Линч», капитан. Но вы видели, как они трескают?
- Усталые голодные люди. Не надо делать вид, что из меня получился хороший кок. Я неплохо командую на «Французе», но готовить не умею.
- Но ведь вкусно!
- Я рад, что тебе понравилось, Тигрёнок. А почему ты так задержался?
- Болтал с Рыжим. Он свою посуду сунул Жерди, и я тоже мог это сделать, но мне хотелось зайти сюда. Вы всё-таки время от времени выходите посмотреть, что делается на палубе. Может, поймаете Одноглазого. Для меня он просто неуловим. Он скрывается, едва меня завидит.
- Много работы, Дик. Некогда отвлекаться. Я вижу, что ты сошёлся с ребятами.
Молодой человек нахмурился.
- Вроде, сошёлся, а вроде, не совсем. Я не пойму, в чём дело, но я чувствую себя в стороне. Кажется, разговариваю с ними свободно, никто, кроме Одноглазого, меня не избегает, но такое ощущение, что я – это одно, а они все вместе - другое. Не могу выразиться яснее, сам не разберусь.
- Во-первых, ты знаешь их всего третий день, а они здесь уже давно, а во-вторых, ты живёшь не с ними в кубрике, а отдельно.
- Возможно, капитан, - в раздумье согласился Дик, - но мне кажется, что всё дело в этом противном Акселе.
- Будь осторожен, Тигрёнок. Ты вбил себе в голову, что капитан виноват во всём, что происходит на шхуне, поэтому, что бы ты ни увидел, будешь объяснять это его происками.
Дик был в восторге от этого определения.
- Я понял, капитан. Иными словами, я потеряю объективность.
«Не напрасно Мистер Диксон с ним занимался, - с восхищением думал Хьюго после его ухода. – Как он сказал? «Потеряю объективность». Мистер Диксон часто выражается по-учёному, но я не предполагал, что Дик это делает не хуже».
У него сейчас же все нервы напряглись от необходимости сдерживать свои чувства, потому что вошёл Аксель.
«Ну что ты повадился сюда ходить, гадёныш?» - спросил он мысленно.
- Какие будут распоряжения, СЭР? – спросил он вслух.
- К обеду приготовьте что-нибудь самое простое, Линч, - мрачно велел Аксель. – Что-нибудь такое, что почти не потребует вашего вмешательства, иначе скоро все перейдут на одни сухари.
- А что не в порядке на этот раз, СЭР? – спросил Хьюго. – Вы уже позавтракали? Чем именно вы недовольны?
Аксель ответил не сразу.
- Нет, я не захотел рисковать, Линч. У меня есть кое-какие запасы в каюте, так что я перебьюсь ими. Но мистер Митчелл ест вместе с пассажирами, и я очень за него боюсь, потому что не могу обойтись без его помощи.
Хьюго пришлось напрячься, чтобы не показать своих чувств.
- Разве он уже встал из-за стола, СЭР?
- Безусловно, Линч. За таким завтраком задерживаться не захочется. Мистер Митчелл поспешил его прервать. Мне очень жаль пассажиров, но сейчас меня главным образом заботит здоровье моего помощника.
- Он жаловался вам, СЭР? – допытывался Хьюго.
- Конечно, Линч. Только что.
«Врёшь, щенок. Я видел, как ты отвернулся, когда он проходил мимо. И он ни за что не стал бы говорить с тобой о завтраке после того, что ты ему высказал. Он обратится к тебе, только если произойдёт что-то особенное, что грозит судну и людям. Лживый ты поганец!»
- Есть, СЭР! Постараюсь оставить мистера Митчелла живым.
Аксель покинул камбуз, не отреагировав на это обещание, а Хьюго хмуро раздумывал. Было очевидно, что гадёныш сочинил про жалобу своего помощника, но ведь вчера мистер Митчелл сам говорил, что не может есть, поэтому ложь паршивца не утешила кока.
«Значит, моя девочка тоже ходит голодная, - думал он. – И остальные пассажиры. Удивительно, как у них хватает терпения и они не устраивают скандал, а лишь кротко жалуются капитану».
Он вспомнил, как мисс Фэрфакс и девочки прогуливались вчера по палубе. Разве такой вид бывает у голодных людей? Конечно, это леди, и они ведут себя не так, как обычные женщины, готовые тут же выложить своё недовольство, но всё же…
Хьюго запутался в рассуждениях, потому что, по его наблюдениям выходило, что пассажирки не испытывают лишений, а вчерашние слова Щеглёнка это опровергали.
- Ужас, мистер Линч! – взволнованно сообщила миссис Барлоу, врываясь в камбуз. – Просто беда! Закрывайте дверь, чтобы вас не увидели пассажиры. Не высовывайтесь на палубу, когда они будут там. Иначе вам плохо придётся. Старшая мисс решила, что её хотят отравить. Я еле её успокоила. Поберегите себя, дорогой. Я не переживу, если они налетят на вас всем скопом.
Хьюго был лучшего мнения о мисс Фэрфакс, девушках и профессоре, но предупреждение горничной вызвало у него намерение не просто любоваться дочерью, а присмотреться ко всем прогуливающимся леди. На такой эффект Салли, конечно, не рассчитывал.
Глава 16
Открытие истины
Салли имел основания для беспокойства, потому что мисс Фэрфакс за завтраком вновь объявила, что на «Александрии» прекрасный кок. Не то чтобы она на самом деле считала своего моряка выдающимся поваром (служа гувернанткой в разных домах, она имела возможность познакомиться с разными видами кухонь и, несмотря на собственные скромные потребности, поневоле превратилась в знатока), но готовил он недурно, а отдельные блюда, например, пироги, у него получались превосходно. Если бы кок не был ей знаком и она не принимала в нём такого участия, она бы воздержалась от чрезмерных восхвалений, но отца Джейн она хотела поддержать, а что может быть благоприятнее для кока, как не благодарность пассажиров.
- Мистер Митчелл, вы обязательно должны передать вашему повару, что он прекрасно готовит, - с приятной улыбкой обратилась она к помощнику капитана.
После разговора с Акселем у мистера Митчелла исчез мучивший его голод, но, чтобы не привлекать к себе внимания, он всё-таки попытался съесть кусочек бифштекса и не знал, как избавиться от огня во рту. Теперь у него была двойная забота: скрыть не только душевные страдания, но и физические. Он мужественно поднял на мисс Фэрфакс глаза, постаравшись придать им выражение спокойствия и доброжелательности.
«Как он на меня смотрит! – с удовольствием подумала Эстер, развлекаясь любимой игрой во влюблённость. – Это можно расценить по-разному, но лучше так: со вниманием, чуть удивлённо и даже с болью. Он умный человек и должен понимать, что я намного его старше. Да, любовь очень жестока и чаще приносит не радость, а горе. Надо будет поговорить об этом с Дэвидом».
Салли, щедро посыпавший пищу в тарелке помощника капитана мелким перцем и понимавший, почему тот не может есть, едва удержался от смеха.
- Вам так нравится? – выдавил из себя мистер Митчелл, с ужасом наблюдая, как она и остальные пассажиры с аппетитом расправляются с содержимым своих тарелок.
- Очень, - проникновенно подтвердила Эстер, подцепляя вилкой очередной кусок и отправляя в рот.
«Неужели он передаст Линчу её слова? – забеспокоился Салли. – Френк умён, но здесь он сглупил. Надо было послушать меня и обеспечить всем бабам и учёной селёдке такую жратву, чтобы они подняли самый настоящий бунт. А что делать теперь?»
- Очень хороший завтрак, - подтвердил профессор, едва удержавшийся, чтобы по привычке не призвать в свидетели Зелёного Крокодила Солнца.
- А почему вы почти не едите, мистер Митчелл? – спросила Джейн.
Моряк растерялся. Как он мог сказать этим с удовольствием завтракающим людям, что считает еду отвратительной?
- Я уже ел, - объяснил он с запинкой. – Когда снимал пробу.
- Что вы снимали, мистер Митчелл? – удивилась Роза.
- На многих судах заведён такой порядок, - принялся объяснять помощник капитана, еле ворочая обожжённым языком. – Перед тем как разрешить коку выдачу еды команде, капитан или его помощник её пробует. Это называется «снять пробу».
«Я ничего не понимаю, - думал он. – Может, я заболел и теперь любая пища кажется мне ужасной? Я вообще перестал что-либо соображать. Как изменился Аксель! Я до конца жизни не смогу забыть его слов. Он сомневался, были ли мы вообще друзьями. Ему надоели я, капитан Гамильтон, даже Джо. Мне казалось, что он любил Джо чуть ли не больше, чем Одина. А Берта считает, что я её недостоин. Я не могу представить, чтобы она так думала. Эта добрая, милая, весёлая девушка! Как бы я хотел умереть!»
- Какой правильный порядок! – одобрила Эстер. – Командование всегда знает, какую пищу получают матросы. У вас вообще строгие правила. Мне сказали, что коку нельзя…
- Простите, мисс, -
