Песнь о Постороннем

сказал Устроитель и замялся.
– Так в чём же состоит этот способ? – с немалым интересом спросил Тарталья. В нём начало просыпаться крохотное сожаление о том, что слишком уж поспешно отказался он от Неразменного Рубля.
– На земле весь род людской чтит один кумир священный. Так что, если вы согласитесь про-явить небывалое геройство и к тому же вам улыбнётся удача, тогда вы сможете стать обладателем несметных богатств. Но, предупреждаю, пока  никому из людей это не удавалось.
– А что, кто-нибудь пытался завоевать эти богатства? – спросил оруженосец, всем своим видом показывая, что более всего в данную минуту его интересуют быстро бегущие над головой облака. Таким способом он попробовал невзначай выяснить, насколько рискованной выглядит предлагаемая затея.
– Да, были такие случаи.
– И что, из этого что-нибудь вышло? – поинтересовался Тарталья, так же обнаруживая всем своим видом, да и небрежным тоном тоже, полнейшее равнодушие к возможному ответу.
На деле же и хозяин и слуга, весьма заинтересовавшиеся несметными богатствами, одновре-менно заподозрили, что удача улыбалась не всем.
– Об этом лучше не спрашивайте, – ответил Устроитель Чудес и воздел печальные очи к небу.
А потом рассказал жуткую историю про безобразного Фафнера, гигантского получеловека-полуобезьяну, превратившегося в дракона и охраняющего бесценный золотой клад.

В прохладных струях Рейна, спокойно, и даже величественно, несущего свои обильные воды к далёкому северному морю, в ту ночь, как и во все другие, безмятежно резвились прекрасные сёстры-русалки, которых в том диком краю называют ундинами. Разные слухи ходят о них, но видеть этих девушек никому из нам знакомых не пришлось.
– Девочки, посмотрите, что я нашла! – крикнула младшая сестричка Вельгунда. Она всегда бы-ла отчаянно непослушной и любила нырять в самую глубину, где в чёрно-зелёной мути, слабо осве-щённой остатками лунного света, мирно отдыхали  пожилые неповоротливые сомы. Но их общество трудно было признать заслуживающим внимания.  
Посмотрели ундины на необычную находку и сильно удивились: то был большой кусок метал-ла, который люди называют золотом и всеми силами стараются иметь в большом количестве, хотя это почти никому не удаётся.
Золота в том месте на дне оказалось много, даже  очень много. Только русалкам оно было вроде и ни к чему. Так сказала средняя сестра Воглинда, отличавшаяся неизменно спокойным нравом и весьма ценной способностью критически мыслить. А вот Флосхильда, самая старшая из ундин и са-мая практичная, не поленилась отнести кусочек прекрасного металла в дымную кузницу, где с утра до вечера махал молотом трудолюбивый кузнец Тор.
– Сделай мне из него колечко, – попросила она.
– Хорошо, – коротко сказал кузнец.
Прошло три дня.
– Посмотри, – показал кузнец, – я сковал тебе очень красивое кольцо, но только никогда никому не отдавай его. Лучше даже с пальца не снимай, потому что потом может произойти много бед.
– Ах, какое славное колечко! – защебетала заказчица. – И как чудесно оно смотрится на моём пальчике! Только странные слова ты говоришь, Тор. Ну что может произойти от того, что я по какой-нибудь пустяковой причине сниму с руки это колечко? Впрочем, я совершенно не намерена расста-ваться с ним. Это было бы просто глупо.
– Я сам не знаю, что может случиться, и сам с большим недоверием отношусь к собственному предостережению, – признался кузнец, – но внутренний голос – а он меня никогда не обманывал – подсказывает, что в тот день, когда ты расстанешься с этим кольцом – оно и впрямь получилось очень миленьким, –  наступит великое несчастье.
Сестрица Воглинда, которая слышала весь разговор, подошла поближе, без большого одобрения скользнула взглядом по весело сверкающему украшению и сказала:
– Дорогая Фло (так она называла Флосхильду). Мне кажется, хотя и я тоже не могу ничего тол-ком объяснить, что наш добрый Тор в чём-то прав. Зачем тебе это колечко? Кто им будет любовать-ся? Водяные бесы или утонувшие рыбаки? Вряд ли. Давай выбросим его в реку подальше отсюда и забудем о нём навсегда.
Флосхильда поджала губку и промолчала, только окинула свою трезвомыслящую сестрицу взглядом, в котором было много иронии и мало дружелюбия. Она очень не любила возражений, но, руководствуясь своим чутьём, которому доверяла неограниченно, не стала и в этот раз подробно из-лагать свои взгляды, поскольку давно положила себе за неизменное правило никогда не спорить с теми, кто неразумно придерживается ошибочного мнения.

– Тут уж ничего не поделаешь. Истину, которая воспринимается лишь утончённым умом, тол-стокожая публика считает обманом чувств и ничтожным пустяком.
Вот какие слова сказал Труффальдино. Может и не совсем кстати высказался, но Тарталья и все случайные прохожие, слушавшие Устроителя Чудес, согласились, что всё обстоит именно таким об-разом.

А на другой день к реке подошли два брата-великана: Фазольт и Фафнер. Их мускулистые тела были покрыты таким количеством волос, какое обычно достаётся на долю самых косматых обезьян. Зато одежды гигантам нужно было совсем немного. Оттого братья не слишком тяготились своей не-умеренной волосатостью.
День выдался жаркий, ветер совсем не ощущался, и великанам, вспотевшим от быстрой ходьбы, захотелось освежиться в реке. Но она оказалась слишком мелкой для такого развлечения: в самом глубоком месте вода была Фафнеру только по колено, а  Фазольту даже немного ниже.
– Проклятье! – сказал  недовольный Фафнер. Ему очень хотелось окунуться с головой, но ниче-го не получалось.
– А я знаю, что нужно сделать, – утешил его минаретоподобный Фазольт. – Мы сдвинем сюда два ближайших холма и сделаем высокую плотину. Тогда вода в реке выше по течению поднимется, и мы сможем хорошенько поплавать.
– Ты всегда был самым сообразительным из нас двоих, брат, – покорно сказал Фафнер. – Я все-гда радостно гордился твоими исключительными умственными способностями.
На самом же деле он безмерно завидовал талантам своего родственника.
Работа закипела.
– Караул! – вскричала Флосхильда, заметив неумолимо растущий гребень запруды.
– Что теперь с нами будет? – закручинились Воглинда и Вельгунда.
– Самые безнадежные проблемы можно решить путём умело проведенных переговоров, – мудро рассудила старшая сестра и, вооружившись белым флагом (для этого пришлось пожертвовать почти новой наволочкой), отправилась в стан неприятеля.
К сожалению, волосатые братцы-строители оказались чудовищно несговорчивыми. Тогда Флосхильда, зная беспримерную жадность великанов, пообещала им кусок золота, если они прекра-тят свою пугающую работу.
«Откуда у этой девицы с мокрыми волосами может быть золото? – подумали гиганты. – Навер-ное, она решила пошутить».
Поэтому невежливый Фьезольт даже не посчитал нужным ей ответить, а Фафнер, подыгрывая обеспокоенной ундине, сказал с улыбкой (его улыбка была омерзительной):
– Прекратим, конечно, всё прекратим. Зачем вас, бедных русалочек, огорчать? Только ты, голу-бушка, принеси нам столько золота, чтобы его хватило засыпать с головой моего высокорослого братца.  
И захихикал, довольный своей гнусной выдумкой.
– Пусть так и будет, – легкомысленно согласилась Флосхильда (она плохо представляла истин-ные размеры своего богатства).
И стали ундины таскать золото со дна реки и сыпать его на голову Фазольту. Работа была не-лёгкой, потому что золото было тяжёлым и скользким. Фазольту тоже было не очень приятно, когда ему на бритую голову валились увесистые куски драгоценного метала. Но у него достало мужества стойко перенести всю процедуру.
И вот всё золото кончилось. А на берегу реки возвысился золотой холм, надёжно укрывший ве-ликана.
– Чудесно! – восхитились ундины. – Как раз хватило.
Подошёл Фафнер и с неопределённым выражением лица уставился на ярко блестевшую кучу золотых самородков.
– Да-да, – сказал он не без желания к чему-нибудь придраться. – Вроде бы всё в порядке.
А потом вредный великан оживился:
– Не-ет, – протянул он. – Вот здесь, я вижу через щёлочку, проглядывает уголок глаза моего любимого брата.
– И вправду, – прозвучало из кучи, – мне кажется, что я вижу проблеск света.
– Придётся добавить ещё кусочек, – потребовал жадный Фафнер.
И тогда пришлось Флосхильде снять с пальчика золотое кольцо и закрыть последний просвет.
– Теперь точно всё в порядке, – удовлетворённо сказал косматый детина и отправился разбра-сывать плотину.
– Брат, а брат, – глухо позвал Фазольт, – вытащи меня поскорее отсюда: у меня не хватает сил стряхнуть эту страшную тяжесть.
– Потерпи, – отвечал ему удаляющийся Фафнер. – Сейчас я кончу и тогда займусь тобой.
– Брат!
– Не мешай работать.
– Брат!
– Если будешь надоедать, я там тебя навсегда оставлю. Так что лучше помолчи.
Несказанно подлым был этот Фафнер. К тому же он был силён в математике и поэтому быстро сосчитал, что при дележе кучи золота на двоих каждому достанется ровно вдвое меньше, чем одному без дележа.
Когда ундины, вернулись к себе в речку, Фафнер вернулся, воровато оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто за ним не следит, со всего размаха вогнал своё огромное копьё в золотой холм.
– Брат, ты убил меня, – раздался слабый голос. Потом послышалось совсем тихо: – Проклинаю тебя и твоё золото.
И всё умолкло.
– Теперь всё богатство принадлежит одному мне! – гордо крикнул Фафнер.
Далёкое эхо откликнулось:
– Мне!
– Кто это сказал? – встревожился великан.
– Это я так сказал, – ответило эхо.
Обычно эхо отвечает слово в слово, но в этот раз оно изменило своей привычке, потому что ре-шило припугнуть убийцу брата.
– Кто бы ты ни был, – закричал Фафнер, – я тебя не боюсь, и тебе моих сокровищ не видать!
– Это мы ещё посмотрим, – ответило эхо снова не совсем впопад.
Тогда Фафнер перетащил всё золото в глубокую и тёмную пещеру, а сам, превратившись в дра-кона, улёгся у входа, наслаждаясь собственной низостью и всем своим грозным видом показывая, что никому не позволит унести даже самую маленькую частичку богатства.
Так он лежал долгие годы, и жизнь его уже стала подходить к концу. К тому времени злодея стала томить бессонница и начали посещать неприятные мысли. Пытаясь в них разобраться, Фафнер понемногу догадался, что всё это золото ему вроде бы ни к чему, потому что пользы от него, кроме радости обладания, никакой. Вот и получилось, что он по недомыслию стал добровольным пленни-ком своей преступной и никчемной затеи. Всё это время он питался одним только пламенем, которое с шумом испускал через собственные ноздри.
Так зло наказывает само себя, понял стареющий дракон, изнемогающий от чахотки своей отвра-тительной души. К тому же его бесконечно донимали мелкие насекомые-паразиты. От этого он ещё сильнее разозлился. Теперь ему стало казаться, что весь мир виноват в том, что он так бездарно рас-порядился своей молодостью и другими талантами юных лет. Очень хотелось отомстить. Только бы-ло непонятно, кому. С каждым днём характер несчастливого дракона портился всё сильнее, хотя, ка-залось, дальше просто некуда.
Звери и птицы старались обходить и облетать пещеру Фафнера стороной. Одни только летучие мыши остались жить под