Дар Калиостро. Повести и рассказы.

Существовали раньше на вокзалах, в банях, кинотеатрах и т.д. заведения под названием "буфет" Так вот кафе на берегу Байкала и было буфетом. Причем, не самым лучшим: из спиртного предлагались только пиво и водка, а из закусок - бутерброды с сыром и колбасой. Видимо, ассортимент отражал неприхотливость вкусов местной публики.
  - А можно из холодильника? - попросил Смагин, принимая от продавщицы теплые бутылки пива.
  - А мы пиво в холодильнике не держим, - сразила она Смагина.
  - Но почему?! Вон же - стоят у вас в холодильнике Пепси-кола и Спрайт...
  - У нас их теплыми не пьют...
  - А пиво?!
  - А пиво пьют! - категорично закончила дискуссию продавщица.
  Неподалеку дымились мангал с шашлыками и коптильня, где приготавливали омуля.
  Туда Смагин с Лерой и направились.
  Очень скоро пиво вместе с накопившейся усталостью сделали свое дело: душа наполнилась умиротворением. И даже ощущение теплой пены на губах куда-то исчезло. Ну, а шашлык и омуль были просто великолепны!...
XVIII
  Смагин проснулся, открыл глаза и понял, что окончание вчерашнего дня представляет не совсем отчетливо. Ах да, он же, кажется, еще и водки выпил... Взгляд уперся в громоздкий шкаф. Открывшаяся дверка антресолей нависала над его кроватью.
  Лера, уже умытая, причесанная, разбирала чемоданы.
  - Вставай, соня, - улыбнулась она, - уже почти одиннадцать.
  Из ванной Смагин вернулся приободренный.
  - Леш, а ты теперь все время будешь усы носить? - спросила Лера, проводя рукой по его свежевыбритому подбородку.
  Смагин перехватил Лерину ладонь, потерся о нее щекою.
  - Давай присядем. Ты же знаешь - мне о многом нужно тебе рассказать.
  Он мельком взглянул на телевизор, который Лера включила в его отсутствие, и не смог оторваться от экрана. Диктор Крапивин, по обыкновению сбиваясь, зачитывал сообщение о введении нового налога - на содержание длинношерстных домашних животных.
  - Да... - протянул Смагин, дослушав его до конца. - Следующий будет налог на короткошерстных.
  - Ну, и что ты так расстроился? У нас ни кошки, ни собаки... И вообще - ни кола, ни двора...
  - Недоброе они затеяли, - Смагин не слышал Леру, с горечью думая о том, что не прошло и двух месяцев, как все стало возвращаться на свои места. - Знаю я их...
  И помолчав, спросил:
  - Как думаешь, можно отнести человека к разряду гладкошерстных?
  Лера рассмеялась:
  - Да ну тебя...
  - Зря смеешься. Неспроста они это затеяли...
  Отчаяние охватило его: выходит, прав был Чаадаев!
  - Лера, выключи, пожалуйста, телевизор, пока я его не грохнул. Где пульт?
  - Прошу тебя, не заводись из-за ерунды. А пульта нет. И не было. Я утром к дежурной по этажу ходила, так она мне объяснила, что администратор велел все пульты собрать и отдыхающим не выдавать, а то сопрут. Или батарейки повытаскивают и тоже сопрут.
  - А народ, конечно, безмолвствует, - заключил Смагин.
  - Как видишь... Так что на эту вот кнопочку нужно нажать, - сказала Лера и выключила телевизор.
  - Ладно. - Смагин решительно встал - Сейчас разберемся, что я у них тут сопру.
  Из-за полуоткрытой двери слышался голос Насильникова, который, судя по всему, разговаривал по телефону. Смагин присел на стул, но тут же вскочил и начал возбужденно ходить взад-вперед. Вдруг до него донеслось:
  - Смагин это. Он с женою. Мне сейчас ориентировку принесли, Я их сразу узнал. Вчера допоздна гуляли, заявились подшофе, сейчас спят в номере. Чем быстрее приедете, тем лучше.
  Смагин снял туфли и по мягкой ковровой дорожке бросился бежать к Лере. Через пять минут они уже стояли на пороге номера.
  - Вставь ключ в замок, - шепнул Смагин, - пускай думают, что мы где-то поблизости.
  Они выбежали за ворота дома отдыха и остановились: что дальше? "Ловить" машину на шоссе?
  Со склона холма, на котором они находились, была видна пристань с экскурсионным теплоходом.
  - Туда! - махнул рукой Смагин.
  Лера все поняла.
  - Но Ольхон - остров, с него никуда не денешься!
  - И, значит, никому в голову не придет нас там искать.
  - Алеша, а что потом?
  - Если бы я знал!..
XIX
  По пути на Ольхон теплоход остановился у каменистого островка, такого невеликого, что с палубы просматривался он из конца в конец. В центре его возвышались какие-то строения.
  - Разве здесь живут люди? - удивление было всеобщим.
  - Да, - ответила экскурсовод. - Малышева Антонина Петровна, наша достопримечательность. Раньше здесь стояла рыболовецкая артель, а теперь... Теперь Антонина Петровна одна осталась, ей 82 года. Никуда отсюда уезжать не хочет. Мы ей время от времени продукты привозим. Если кто-то хочет прогуляться, есть минут десять.
  Не все, но очень многие сошли на берег. Лера и Смагин в их числе. Антонина Петровна Малышева гостей не приветила. Один только раз мелькнуло в окошке неказистого домика ее лицо: видно, не слишком-то ей нравилось быть местной достопримечательностью.
  Лера и Смагин неожиданно для себя решили дальше не плыть, а незаметно для попутчиков остаться на этом островке, где их, уж точно, никто не станет искать.
  Когда теплоход отплыл, они вышли из своего укрытия - длинной, в щелях постройки с провалившейся крышей - и постучались к хозяйке острова. Дверь распахнулась. На пороге стояла высокая старуха с охотничьим ружьем.
  - Антонина Петровна, мы не сделаем вам ничего плохого, - начал Смагин.
  - Как бы я вам чего не сделала, - оборвала его бывшая рыбачка. - Что надо?
  - Можно у вас пожить два-три дня? - вступила в разговор Лера.
  - Два-три дня? - повторила за ней старуха. - А кто ж вас заберет отсюда? Теперь, хорошо, если  через месяц оказия будет.
  Помолчав, она опустила ружье.
  - У меня вам жить негде. Вон туда идите, к Старкову, царствие ему небесное. Дом у него крепкий, еще не завалился. Лампу керосиновую я вам дам... Ну, поесть чего... А телевизоров у меня нету!
  - Огромное вам спасибо! - заговорил Смагин. - Мы за все заплатим.
  - Конечно, заплатите. Что ж я вас, даром кормить буду?!
  Вдруг она хитро подмигнула Лере:
  - От мужа что ль с дружком убежала?
  Лера не растерялась:
  - От него...
  - Ну, ладно, - старушка заметно подобрела, - дело житейское... Заходите, дам чего-нибудь с собой...
  Дом покойного Старкова, действительно, оказался пригодным для жилья. Не только стены и потолок были целы, но имелись здесь стол, широкая деревянная кровать, пара табуреток. На фоне этой простой, самодельной мебели выделялся сервант с застекленными дверками. Там сохранилась еще кое-какая посуда, а в угол одного из стеклянных окошек была вставлена цветная открытка с изображением ракеты, летящей к звездам: "С Новым 1962 годом!".
  Смагину стало щемящее жаль всех живущих на белом свете. Леру и себя в том числе.
  Как и Старков, они уйдут в свой час, и что останется от их устремлений, терзаний? А любовь? И она исчезнет? Хоть Нигелла и говорит, что ничего не исчезает за той чертой, которую все страшатся. Посмотрим... Но потом! И - прочь уныние! Ведь самое главное - Лера рядом!
  - Ты мое счастье, - неожиданно для нее сказал Смагин.
  Она удивленно вскинула брови и растерянно улыбнулась.
  - А еще ты необыкновенная женщина! Вторые сутки, как мы из Москвы, а ты все не спросишь, что же стряслось?
  - Я боюсь, - Лерино лицо стало напряженным. - Я чувствую, что есть во всем, приключившимся с нами, что-то ужасное...
  - Да нет, родная, ничего ужасного - обыкновенная чертовщина. Вот слушай...
  Когда Смагин закончил свой рассказ, Лера долго молчала.
  - Ты так меня любишь? - наконец, сказала она.
  - А я думал, ты спросишь, не сумасшедший ли я? Значит, поверила...
  - Конечно, ты ведь моя половинка...
  - Знаешь, давай представим, что у нас отпуск, месяц ничегонеделания. Будем загорать, купаться.
  - Купаться? - засмеялась Лера. - Мне показалось, что вода в Байкале не очень для этого подходит.
  - Ну, рыбу будем ловить. Попросим у Антонины Петровны лодку...
  Они болтали до самого вечера, старательно обходя вопрос: а что будет через месяц?
  После ужина, когда уже ложились спать, Смагин сказал:
  - Мы обязательно все преодолеем и будем вспоминать этот островок с теплом на сердце. Вот увидишь.
  Ночью он проснулся, будто кто-то толкнул его. Он бросил взгляд в окно и похолодел. От моря к острову пролегал сноп света - это приближалось к берегу какое-то судно. Смагин понял: вот и конец истории...
  Он посмотрел на Леру - та спокойно спала - и тихо встал.
  Смагин шел навстречу лучу прожектора и думал о том, что уж если суждено ему... в общем, пусть Лера этого не увидит.
  Судно тем временем уже пристало, замелькали какие-то люди, пересекая луч. На свету появилась плотная коренастая фигура в тельняшке.
  "Вот и все", - пронеслось у Смагина в голове.
  - Ну что, сосед! - закричала "тельняшка". - Не узнаешь?!
  Ноги подкосились у Смагина. Это был Нигелла!
  Смагин сидел на земле, обхватив голову руками. Нигелла стоял рядом и улыбался своей золотозубой улыбкой.
  - Ну и забрались вы! Насилу вас отыскал! Ладно, иди за Лерой, пора плыть дальше.
  - Артурыч, куда? - поднял, наконец, голову Смагин.
  - В Италию, чудак - человек!
  - Из Байкала в Италию???
  - Да. И что здесь такого?!
  - Мы вернемся потом? - спросил Смагин.
  - Зачем? - удивился Нигелла.
  Смагин, помолчав, решительно ответил:
  - Надо!
2006

Похождения Леготина

Часть 1
И лицом, и фигурой, да и всем своим внутренним обликом Петр Николаевич Леготин был человеком обыкновенным: скромным гражданином 35-ти лет, с инженерным дипломом, женой и ребенком, двухкомнатной квартирой, червонцем заначки в одном из карманов и абонементом на «Сказки народов мира» в другом. Словом, нечто среднее из всех нас вместе взятых.
Правда, жил он не в Орехово-Борисово или Отрадном, а в добротном доме старой Москвы.
Но эта его необычность происходила не от него самого, а от покойных родителей, которым лет 30 назад удивительно повезло.
1
Вечером, 5 августа 198… года, возвращаясь из прачечной домой, Леготин остановился у витрины книжного магазина, где во весь разворот какого-то альбома расположилась старая фотография. Под ней было напечатано: «Улица Горького (бывш. Тверская). 1930-е годы».
Леготин всмотрелся в снимок.
Улица несла между своих домов давний летний серый денек – с домохозяйками, военными, совслужащими, машинами и троллейбусами. Внизу, у среза фотографии, находился регулировщик. Сзади к нему подошел человек в косоворотке с портфелем и, видимо, уже начал свой вопрос, потому что в фигуре милиционера заметно движение, чтобы обернуться. В окне одного из домов виднелся плотный мужчина в майке, с папиросой в руке. Он хмуро смотрел на улицу, чем-то недовольный.
«Может, с женой поссорился?» - усмехнулся Леготин и, поправив сверток с бельем, собрался идти дальше. Но, отведя глаза от витрины, ахнул: перед ним стоял, держа портфель, гражданин с фотографии.
- Два часа уже хожу, - заговорил он, обращаясь к Леготину. – Где тут ВАСХНИЛ? Мне к народному академику товарищу Лысенко. В десять вечера ехать назад, в Мариуполь, а главного дела еще не сделал…
Леготин ошарашенно посмотрел на прохожих. Нет, все в порядке: по улице шли его современники.
«Больной какой-то», - решил Леготин, стараясь не думать о фотографии. Понимая, что с гражданином лучше не связываться, все-таки зачем-то сказал:
-