Дар Калиостро. Повести и рассказы.

тобой, ты раздвоишься. Так вот, искра твоей любви к Лере уже залетела в его душу. Она не разожгла еще костер, но ярко разгорелась. Понимаешь? В его душе еще не любовь, но уже влюбленность. А тут Покачуев со своим предложением. Для Президента оно, безусловно, заманчиво. А для тебя?.. Налицо, как говорится, конфликт интересов. А в таких обстоятельствах Президент тебе неподвластен: как побороть самого себя?! Вот почему не смог ты прогнать Покачуева... Ну, а дальше все, как всегда - сон начинает сбываться. Но у тебя есть выбор. Или остановиться, пока в Президенте не разгорелся пожар страстей. (Тогда, скорее всего, искра погаснет, влюбленность пройдет. И Лера останется с тобой. Хотя благополучия ни вам, ни вашей стране я не обещаю, потому что придется тебе от дара своего отказаться.) Или, исходя, так сказать, из общественных интересов, потерять Леру.
  Думай... Решай...
  Понуро сидевший Смагин вскинул голову.
  - Вижу, ты знаешь, как поступить, - улыбнулся Нигелла.
  - Мужчины! - послышался Лерин голос. Идите скорей! Угли почти прогорели!
  Только под утро Смагин прилег, и ему сразу же явился сон.
  Кабинет Президента. Смагин решительно направляется к угловому шкафчику, отделанному инкрустацией, и распахивает его. На одной из дверок, - действительно, зеркало. Небольшое, округлое. А он отчего-то боялся, что там его нет. Он мешкает, прежде чем заглянуть в него. Наконец, решается и в отражении видит... Президента.
  Это все. Настают мгла и тишина, из которых медленно выплывает портрет ткачихи Ульяны Кавардак.
XVI
  - Граждане! Вашему вниманию предлагается уникальный клей! Резина, пластмасса, железо, стекло - все перечисленное и еще многое другое он склеивает в считанные секунды! Инструкция прилагается.
  А навстречу продавцу клея неслось:
  - Читайте в еженедельной газете "Вымыслы и правда"! Сенсационное открытие! Пржевальсикий - настоящий отец Сталина!
  Смагин тяжело вздохнул и прикрыл глаза, чувствуя, как со лба на веко скатывается капля пота. Он не ожидал, что езда в электричке столь непростое занятие.
  Утром забарахлил автомобиль, а в Москве ждали неотложные дела. Лера сочувственно посмотрела на Смагина:
  - Придется тебе на электричке ехать. Раньше, говорят, это была чистая мука. Теперь получше.
  Вспомнив Лерины слова, Смагин усмехнулся: "Если это - получше, то что же тогда мука?"
  Впрочем, напряженностью обстановки он проникся лишь на обратном пути - утром был слишком занят своими мыслями.
  Изнуренный московской суетой, неутомимым солнцем, сдавленный телами потных, как и он сам, граждан, Смагин подумал, что регулярному пассажиру пригородной электрички впору ставить памятник. Куда до него автомобилисту, хоть и вечно торчащему в пробках?! У того - кондиционер, магнитола, ничем не занятые, кроме баранки, руки.
  Господи, скорее бы уж станция!
  Вагон исторг Смагина спиною вперед, а людской поток развернул и понес к ступенькам платформы. Миновав спуск, толпа быстро растаяла. От наступившей свободы Смагин ощутил необычную радость. Много ли человеку надо?!
  Он шагал домой, а в голове звучали легкие есенинские строки:
  "Я иду по полю, на затылке кепи,
  В лайковой перчатке смуглая рука..."
  Правда, никаких перчаток не было. Да и кепи тоже. И поля. Была тропинка через березовую рощу, светлую, с переливом птичьих голосов и цветочным запахом. Ежик выбежал ему под самые ноги. Споткнувшись, Смагин растянулся на земле.
  И в тот же миг... раздался выстрел!
  Может быть, Смагин и подумал бы, что это ему показалось, если б не щелчок, с которым пуля вошла в ствол березы. Смагин похолодел: до дерева было рукой подать, и значит, стреляли... в него! В созвучии с этой догадкой загудела земля от чьего-то бега. Топот приближался. Не помня себя, Смагин вскочил и бросился в глубь рощи. Он бежал, пока не оказался у железнодорожной насыпи. Тогда только Смагин перевел дух. Озарение, наступающее у людей в роковые минуты, случилось и с ним. Он понял: Покачуев реализовывал (конечно, не лично) свой замысел, по которому, видимо, Лера должна стать вдовой. Откуда Покачуеву было знать, что после сделанного Смагиным выбора, рушилась сама основа его подлого плана! Несомненно, Покачуев пойдет до конца, а возможности у него огромные. Смагин опять похолодел: получалось, что на него охотится не киллер-одиночка, а целое государство. Выиграть же у такого соперника практически невозможно. Смагину стало ясно: он обречен. Наверно, от этого все всколыхнулось в нем, и пришла дерзкая, отчаянная мысль: "Мне осталось поступить по принципу "делай, что должно, и будь что будет..." А должно - не ждать, сложа руки, конца".
  О приемах спецслужб Смагин знал только из фильмов и книг, то есть практически ничего, и в том, чтобы обмануть противника, мог полагаться только на собственную хитрость, не слишком развитую. Словом, арсенал его был более, чем скуден.
  Первым делом Смагин решил вернуться на станцию, к людям. Он перешел на другую сторону насыпи и уперся в двухполосное шоссе. Как же можно было о нем забыть! Нужно ловить попутку и куда-нибудь ехать! И еще нужно позвонить Лере. Да, но по звонку его сразу же обнаружат, и станет понятно, что он собирается использовать попутный транспорт. "А ведь шоссе проходит мимо станции!" - осенило Смагина, и он поднял руку перед проезжавшими темно-синими "Жигулями".
  Водитель, рыжий парень лет двадцати пяти, оказался заправским "бомбилой".
  - Мне все равно, куда ехать. Но деньги - вперед!
  Смагин вынул из портмоне две тысячных бумажки.
  - Годится! - улыбнулся рыжий, протягивая руку. Смагин сел рядом с ним, достал мобильник.
  - Давай прямо...
  Пока они ехали до станции, Смагин делал вид, будто не может кому-то дозвониться.
  У стации сказал:
  - Остановись, шеф, я позвоню, из машины что-то никак...
  Смагин отошел к краю кювета.
  - Это я, - сказал он тихо, спокойно. - Лерочка, дорогая, я должен исчезнуть, иначе со мной случится беда.
  - Как исчезнуть? Ты шутишь?
  - Это правда. Такое вот нам выпало испытание.
  - Где ты?
  - Я не могу сказать. Родная моя, я исчезаю, но исчезаю не из твоей жизни. Понимаешь?
  Через паузу донеслось:
  - Ты в чем-то виноват?
  - Нет. Я не сделал ничего плохого.
  Было слышно, как Лера сглатывает комок в горле.
  - Я все поняла. Ни о чем не волнуйся...
  Впервые после крушения мирной жизни у Смагина посветлело на душе.
  Он отключил мобильник и, будто склонившись над шнурком, скинул его в кювет.
  Пока все складывалось неплохо. Даже если и обнаружили, откуда он звонил, пойди - определи, то ли он на электричке уехал, то ли на автомобиле, да еще в каком направлении?
  С направлением, кстати, он уже определился.
  - Так куда едем? - спросил шофер, когда Смагин вернулся.
  - А я разве не сказал? В Валентиновку.
  Рыжий присвистнул.
  - Это ж на другой конец области.
  - Ну и что?
  - Как говорится, маловато будет!
  - Не обижу, поехали.
  Собственно, Смагину нужна была Загорянка, но он специально назвал соседнюю Валентиновку на случай, если будут допрашивать рыжего. В Загорянке находилась дача Зубаревой, то есть не Зубаревой, а ее матери. Этим летом они жили вместе: старушка терпеть не могла Олин новомодный дом, а та не могла оставить расхворавшуюся мать без присмотра. Смагин никогда там не был, но знал адрес. В свой последний приезд Оля записала его на обратной стороне визитки: «Здесь я до осени. Так что жду в гости!» Недавно Смагин наткнулся на визитку в кармане джинсовых брюк. Он привычно положил ее в портмоне, которое брал с собой всегда, выходя из дома, - и что это было, как не провидение?!
  А ежик, бросившийся ему под ноги?!
  Перед Смагиным просверкнула догадка - надежда: неужели Нигелла не оставил его? А впрочем... "Делай, что должно".
  Распрощавшись с водителем у станции Валентиновка, Смагин отправился в Загорянку пешком вдоль железной дороги. Узкая дорожка тянулась между насыпью и полоской леса, сквозь который проглядывали заборы дач. Загорянка встретила его небольшим цветочным рынком на краю привокзальной площади.
  "Цветов что ли купить?"
  "Ага, еще и тортик, - язвительно отозвался он самому себе. - В моем положении главное - не привлекать внимания!... Хотя, с другой стороны, ну, заявлюсь я, а Ольги нет, не вернулась еще, положим, из Москвы. Так хоть с матушкой ее познакомлюсь, чайку попьем... Черт! Не то все в голову лезет! Какой чаек?! Вполне возможно, что меня уже вычислили, ведь совершенно ясно, что я стану искать помощи у знакомых и друзей, а с Зубаревой я часто общался (как, кстати, и Лера, после того, как я их познакомил и они неожиданно подружились). Найти дачу Олиной матери для них раз плюнуть! Я тут размышляю над цветами и тортиком, а там меня уже ждут... Выходит, на дачу мне идти нельзя. А, может, я просто страху на себя нагоняю? Во всяком случае, нужно дачу эту хотя бы найти. Издалека понаблюдать, осмотреться..."
  От станции тянулась улица - шоссе. Она почему-то поманила Смагина, и он зашагал по ней, надеясь отыскать улицу Щербакова. Как ни странно, он оказался на верном пути.
  - Когда шоссе повернет направо, вы продолжайте идти прямо, увидите пруд с островком, напротив - дачи. Это и есть улица Щербакова.
Так объяснила ему молоденькая женщина с бадминтонными ракетками. И улыбнулась. Смагину показалось, что это нехорошо: теперь она его запомнила.
  Вид на улицу Щербакова открылся вскоре после поворота шоссе, и Смагин с удовлетворением отметил, что ведет сюда единственная дорога.
  Дача под номером 87 располагалась напротив пруда и представляла собой рубленый дом с мансардой на участке хвойного леса. От времени бревна потемнели, из излишеств был только небольшой балкон, которого касались ветви высокой ели. Дом имел почтенный, строгий вид. Ни людей, ни Олиного "Мерседеса"
  Смагину повезло: он довольно быстро нашел и занял позицию для скрытого наблюдения - недалеко от дороги, в месте, поросшем кустарником и травой.
  Картина, открывавшаяся Смагину, была пронизана покоем и светом. Не верилось, что где-то существует другой, совсем не добрый мир.
  Хотя, конечно, мир един, и эта идиллия только его частица, точнее песчинка; подул ветер - и нет песчинки. Как и его, Смагина. Он особенно остро почувствовал, сколь хрупко все под небесами...
  Уходившее на закат солнце освещало лесистый островок и подножие высоких сосен на берегу пруда, где днем, наверно, всегда тень. В обозримом пространстве людей было мало, и никто из них не представлял для Смагина опасности. Молодая мама, неотрывно читая книгу, прогуливала младенца в коляске, девочка играла с котенком в траве, мальчик надевал слетевшую с велосипедного колеса цепь, судачившие женщины - одна с граблями, другая с козой - все никак не могли наговориться, несмотря на то, что коза упрямо тянула хозяйку в сторону, получая за это веревкой по спине. Двое немолодых мужчин, сидевших на раскладных стульях у самой воды, кормили хлебом уток. Первый - изрядно облысевший, второй - почти весь седой, чернели только усы. Время от времени они выпивали водки. По всему было видно, что между ними течет задушевная беседа. Смагин позавидовал мужикам. И зря - сглазил!
  На красном "Форде" к ним подъехала моложавая дама