– остался мягким и кротким.
С 1994 по 2007 год Скобенев Е.Л. сменил несколько мест проживания (Москва, Рязань, Калуга, Тверь, Нижний Новгород) и мест работы. Не имея специальности и приличного образования, работал в основном грузчиком, дворником, охранником, разнорабочим.
Увольнялся, как правило, со скандалом. По причине мстительности Скобенева скандалы часто завершались криминальными действиями с его стороны. Например, после очередного увольнения в январе 1999 года с должности охранника торговой точки в (г. Тверь, адрес …), Скобенев поджёг три торговых киоска и избил случайного прохожего. Был объявлен в розыск, но поскольку устраивался на работу без предоставления полагающихся документов и под выдуманным именем, то найден и арестован не был.
В начале 2007 года вернулся в Москву, где устроился дворником в ДЭЗ … Проживал в общежитии вместе с сезонными рабочими из Таджикистана.
По его собственным словам, в этот период «окончательно проникся страданиями отверженных».
В ночь с 14 на 15 сентября 2007, совершая уборку дворовой территории, Скобенев обратил внимание на «отвратительное» (по его словам) скопление машин иностранного производства на парковке у дома.
Скобенев начал бить стёкла машин и сбивать боковые зеркала.
Выбежавших из подъезда владельцев автомобилей Скобенев избивал черенком от метлы, кидал в них камнями, пытался покусать.
По словам свидетелей, остановить «зверюгу» было невозможно. На него не действовали ни электрошокеры, ни выстрелы из травматического пистолеты, которым воспользовались автовладельцы.
Одного из пострадавших Скобенев убил, размозжив голову осколком кирпича. Ещё одного серьёзно ранил (сотрясение мозга и многочисленные ушибы).
Остальные отделались лёгкими телесными повреждениями.
Подъехавшим нарядом милиции Скобенев был задержан.
В камере предварительного заключения вёл себя крайне агрессивно, высокомерно и вызывающе, за что неоднократно избивался сокамерниками.
Называл сокамерников «прислужниками олигархического режима» и «безыдейными отбросами».
После многократных избиений полностью ушёл в себя и отказался от контактов с окружающими.
В ноябре 2007 года во время очередной встречи неожиданно напал на адвоката, решив, что последний – это на самом деле не его защитник, а воскресший автовладелец, которого Скобенев убил.
В декабре 2007 года направлен на психиатрическую экспертизу. Признан невменяемым.
В конце декабря 2007 года по решению суда направлен на принудительное лечение.
В феврале 2008 года группой поиска был отобран и направлен лечебный центр УССМ. По представлению Балицкого С.С. включён в оперативную группу КПБ.
Реабилитационное воздействие по методу Балицкого привело к значительному прогрессу в лечении и позволило в полной мере задействовать Скобенева Е.Л. в программе боевой подготовки КПБ.
Филиппов И.В. …»
- У меня, Борис Иванович, дурные вести для вас. Нехорошие, очень нехорошие вести. Похоже, придётся расстаться с вашими подопечными. Сами догадываетесь – как. С тяжёлым сердцем говорю вам это, но иного варианта нет. Знаю, сколько сил и энергии вы вложили в подбор и обучение сотрудников, в формирование группы. Знаю, что в группе – профессионалы самого высокого уровня. Такие люди на вес золота. Буквально – на вес золота. Но и с таким золотом приходится расставаться…
«Оперативная группа «Джемини». Доклад по процедуре поиска. Объект «Джеф» локализован в Доминикане. Информация, полученная при перехвате телефонных переговоров, а так же сообщения оперативного агента «Пилот» однозначно свидетельствуют о том, что «Джеф» планирует в самое ближайшее время вылететь в Гавану для переговоров с кубинскими властями о предоставлении убежища в обмен на информацию, которая может представлять интерес для кубинских спецслужб.
Ввиду того, что информация «Джефа» является чувствительной для наших структур, принято решение о ликвидации «Джефа» на территории Кубы силами симпатизирующих нам людей.
Рекомендуем запросить наших русских коллег о предоставлении дополнительной информации из досье «Джефа», которая поможет определить, как именно объект выйдет на кубинцев и кого он может использовать в качестве посредника.
Данная информация крайне необходима для организации вышеуказанной специальной акции.
Джемини».
- … Но и с таким золотом приходится расставаться. Понимаете, какая у нас ситуация сложилась, Борис Иванович?
Близок вечер. Сумрак не подступил ещё к городу, но солнце слабеет – и тени растут, холодеет воздух. В августе вечерний свет с красноватым оттенком, с отсветом подступающей осени.
В кабинете Шевалдина закрыты окна, плотно задёрнуты шторы. Включены все лампы. Свет так ярок, что слепит глаза.
Светлое дерево в кабинете. Ореховый стол.
Генералу нужен свет. В последнее время… Да, в это вот, последнее, самое последнее время – Шевалдину нужен свет.
Не то, чтобы боялся он темноты… Нет! Нет! Просто не хочется оставаться наедине с темнотой. Темнота не нужна.
Она… Ничего она не скрывает, никого не прячет! Она пуста.
Но, кажется, что внутри есть что-то тёплое и робкое. То, что прячется от темноты. То, что не принимает и не примет её.
И вот осознание того, что внутри есть что-то, не подпускающее к себе тьму, невыносимо.
Потому – больше света. Искусственного света. Отрегулированного датчиками света. Процеженного плафонами света.
Так споконей.
Остывший кофе в чашках на столе. Поднос с печеньем и ваза с виноградом.
Никеев любит угощать гостей коньяком. Сам режет лайм, сам сервирует стол.
Шевалдин не таков. Генерал – трезвенник, потому не благоволит сильно пьющему Ратманову, которого терпит лишь по причине неожиданно высокой эффективности разработанного Петром Владимировичем проекта КПБ. И с трудом терпит очень умеренное пьянство Никеева, делая скидку на чрезвычайно нервный и напряжённый характер работы Бориса Ивановича.
С большим удовольствием читает Шевалдин рапорты службы собственной безопасности Управления о пьяных похождения некоторых (все они в список занесены, все до единого!) оперативников. И ставит галочки в своём блокноте.
Генерал – трезвенник, консерватор и строгий моралист.
И на переговорах, даже на тех, где он присутствует как бизнесмен и владелец нескольких европейских и американских компаний, генерал остаётся генералом. Он не допускает панибратства и фамильярности, он не скрепляет сделки алкоголем. Тон его речи может быть подчёркнуто дружеским и непринуждённым, но дистанцию между собой и собеседником генерал всегда выдерживает строго.
С подчинёнными же Шевалдин тем более никогда не сближается. На совещаниях, даже в самом узком кругу, даже с самыми доверенными лицами, самыми проверенными и высокопоставленными сотрудниками Управления генерал неизменно придерживается тона официального, сухого и сдержанного.
Потому был до крайности удивлён Никеев неожиданно прорвавшимися нотками не наигранного, искреннего сочувствия, послышавшимися ему в голосе Шевалдина.
И вопрос этот («понимаете, какая у нас ситуация сложилась?..») генерал произнёс одним усталым выдохом, тихо и неразборчиво. Будто извинялся перед Никеевым.
«Сентиментальный он стал» подумал Борис Иванович. «Или игру какую-то затеял? Но зачем? Зачем ему со мной играть? Да ещё и в такой обстановке?»
Не похоже это было на игру.
- Я всё понимаю, - ответил Никеев. – Один вопрос, товарищ генерал-полковник. Разрешите?
- Разрешаю.
Голос Шевалдина окреп. Разговор возвращался в привычное для генерала сугубо официальное русло. Извинения приняты, лирическое отступление закончилось.
Генерал догадывался, о чём спросит Никеев. И ответ у Шевалдина был заранее заготовлен.
«Кто?»
- Кто расшифровал? – спросил Никеев.
«Я знаю. ты не станешь сомневаться в выводах руководства» подумал Шевалдин. «По крайней мере, не будешь высказывать вслух свои сомнения. Потому и спрашиваешь – кто. Но ты ведь о другом хотел спросить… Уверен ли я в том, что твою группу действительно раскрыли – вот твой вопрос. Что ж, всё понятно, Борис Иванович. Тяжело тебе с ребятами расставаться. Но придётся!»
- Контрразведка, - уверенно ответил Шевалдин. – Наша «наружка» их выпасла. Возможно, они не предполагали, что ведётся контрнаблюдение. Нам удалось вычислить, кто наблюдателей нам подбросил. Те, кто прикрывал Сахновского. Приказ, скорее всего, исходил от Руднева. Бойцов твоих засекли, но вели неплотно. Запутать нас хотели и своих не подставлять. Для видимости отпустили. Ненадолго. Как говорится, на длину поводка. Перед этим, видимо, физиономии их срисовали. Но это не главное. Это, как говорится, не удостоверение личности. А вот то, что машину их засекли – факт. То, что одна группа «наружки», так, которая первоначально их засекла, почти наверняка передала их другой группе – не сомневаюсь. А вот наша группа по всему маршруту их не сопровождала. Слишком это рискованно для нас. А вот эти, лубянские, весь маршрут проследили. И ликвидация машины их в сторону не увела. А мы своих контролёров под удар ставить не имеем права. Если мы нашу контрольную группу подставим – будет совсем плохо. Для Руднева нащупать ниточку и выйти на нас – вопрос жизни или смерти. В буквальном смысле слова. Он же прекрасно понимает, что мы и к нему подобраться можем. Если нам команду дадут. А дадут нам команду или не дадут – мы и сами не знаем. Сегодня не дали. А завтра? Руднев не будет сидеть и выжидать. Он все силы бросит на то, чтобы через твою группу выйти на нас. Не знаю, сколько он групп наружного наблюдения на это дело отрядил, но, полагаю, не одну и не две. От места, где твои люди уничтожили угнанную машину, их сопроводили до станции. А оттуда – до родного порога. Всех троих. Почему я так в этом уверен? Потому что мы на шесть часов установили наблюдение за съёмной квартирой Вальтера. За это время там побывали гости. Гости не простые, хорошо подготовленные. Вальтер, похоже, этот визит прозевал. Так что не удалось бойцам оторваться от сопровождения. Не удалось!
Генерал посмотрел на Никеева и заметил, что полковник заметно побледнел. Скрюченными пальцами вцепился полковник в край стола, словно боялся упасть со стула.
«А ты догадливый» отметил Шевалдин. «Сразу всё просчитал… Если бы пересёкся со своими бойцами до разговора со мной, то обсуждал бы я сейчас ликвидацию группы не с тобой, а с кем-нибудь другим. А ты стоял бы первым номером в расстрельном списке!»
Генерал, выдержав паузу, в продолжении которой Борис Иванович белел всё больше и больше, так что кожа возле глаз приобрела молочно-голубоватый оттенок, наконец, продолжил:
- Вы, Борис Иванович, прекращайте все контакты с группой. И продумайте, как вы всё решите. Учтите – убирать их надо быстро и всех троих одновременно. Они профессионалы, чутьё у них звериное и реакция мгновенная. Если хоть один выживет и уйдёт – будут у нас большие проблемы. Убирать надо быстро и всех разом. Есть у вас план действий на такой случай?
«Может, пронесло… Может…» стучало в голове у Никеева. «Может, выживу… Господи, сохрани!»
- Есть, - выдохнул Никеев. – Я смогу собрать всех троих в одном месте. Это основная явочная квартира. Мы сможем быстро
