движением рук! Нет, не так – этому не каждый спецназ учат, и мало кто вообще способен этому научиться. Хотя бы чему-то отдалённо похожему научить – сколько труда надо, сколько времени.
А эти… Непрофессионалы, маргиналы, отребье! И что за учёба у них? Гипнозы какие-то, ритуалы, дурь какую-то лопают, скотство и непотребство полное… Но ведь умеют убивать, заразы, умеют!
«Контрольная вышка – контрольной группе. Главный следит по мониторам, теперь и за бинокль взялся. Кажется, доволен. Последний участок остался, не подведите! Доложите обстановку…»
«Контрольная группа. Передайте: идут синхронно. Через пять минут – штурм дома».
Шесть бойцов, шесть бродяг, шесть головорезов, шесть психов проклятых – бегут, бегут без остановки, дышат ровно и размеренно, держат темп, бегут, бегут.
Бинокли, стереоскопы и направленные микрофоны нацелены на них. Скрытые датчики движения замеряют их проход по контрольным точкам. Вшитые в их камуфляжные комбинезоны радиомаяки каждую секунду три раза сбрасывают кодовый сигнал группам контроля. Умные приборы перехватывают сигналы и чертят пунктирные линии их движения на электронных картах.
Где-то в стороне, впереди, сзади, по бокам – шипят рации охранных групп. Охранник не видны, но они всё время где-то рядом, не оставляют их без контроля ни на секунду.
Охранник не могут бежать в одном темпе вместе с этой шестёркой (разве только профессиональным спортсменам это было бы под силу), но охранные группы расставлены по всей трассе, по всему полигону. Они передают шестёрку друг другу, контролируя движения, постоянно держа связь между собой.
Контроль, везде контроль, каждый шаг под контролем.
Управление знает сил и возможности городских партизан. Они – самое опасное оружие УССМ. А с таким опасным оружием надо обращаться очень осторожно!
«Есть выход к дому!»
После леса – поле. Участок полигона, имитирующий городской квартал.
Здесь очень высокая степень имитации: два дома по семь этажей, с застеклёнными окнами; один панельный пятиэтажный дом и две вылизанные пожарами трёхэтажные развалюшки, без окон и дверей, с одними лишь закопчёнными оконными и дверными проёмами.
Трёхэтажные дома использовались во время прошлых учений, когда отрабатывались приёмы поджогов жилых домов.
Теперь дома эти, измученные огнём, для учений едва ли пригодны, но вполне годятся для того, чтобы быть обителью пролетариата, если доведётся последнему забрести когда-нибудь на полигон.
Сегодня настала очередь семиэтажных домов. Высотный штурм – высший пилотаж группы сумасшедших ликвидаторов.
Мир хижинам! Война дворцам!
Шестёрка разделяются на две группы по три бойца.
Сегодня не просто учения. Сегодня – смотр боевых возможностей. На учениях в качестве проверяющего присутствует сам Ратманов.
Потому, сволочи, никаких поблажек! Сегодня особо сложное задание: по внешней стене дома подняться на седьмой этаж, проникнуть в квартиру (на площадке их четыре, нужная в каждом доме – указана в плане учений, ориентироваться на ходу! быстрей! быстрей! быстрей!).
Уничтожить всех, кто там находится.
Не имитировать уничтожение, а уничтожить!
Время на отдых – три минуты. Каждая тройка идёт к своему дому.
Начали!
Они ползут по стенам, прижимаясь к серо-жёлтой плитке. Цепляются за карнизы, хватаются за выступы, кончики пальцев быстро и сноровисто просовывают в щели между плитами, ногами упираются в края оконных проёмов.
Лезут – невесомые, лёгкие, быстрые. Вверх! Вверх!
Первая группа - седьмой этаж. Вторая группа – седьмой (отставание га четыре секунды).
А дальше – действия групп синхронные. Будто копируют друг друга…
Или действуют по одной программе?
Секунда – поиск цели.
Нужная квартира определена.
Ещё секунда – замерли.
Оценка обстановки.
В каждом доме в квартирах не манекены – люди. Сильные, тренированные. Возможно, вооружённые.
Люди, которых надо убить.
Интересно, а люди эти, те, что внутри – они знают, что им предстоит умереть? И кто они такие? Почему они согласились…
«Контрольная вышка – контрольной группе. Следите внимательней! Там зеки внутри, им терять нечего! У каждого пожизненное, а по плану учений они выйдут, только если перебьют нападающих. У них стимул есть всю шестёрку угробить!»
«Контрольная группа. После начал штурма отбой дать не успеем».
«Контрольная вышка – контрольной группе. Если сейчас на штурм не пойдут, начнут тянуть время – давайте отбой. Отработаем последний этап через сутки…»
«Контрольная группа. Поздно! Они начали!»
Обе группы оценили обстановку. Двухкомнатные квартиры. По пять обороняющихся в каждой квартире. Двери и окна под контролем. Незаметно проникнуть невозможно. Но можно – быстро!
Две атаки должны идти синхронно. Шум со стороны первого дома спугнёт защитников второго.
Две группы начинают одновременно.
Санта на окне первого дома, Вильгельм на окне второго: хватаются за карниз, переворачиваются.
Долю мгновения – вниз головой. Земля вверху. Серая земля качается на головой.
Удар!
Ноги бьют по стеклу, разлетаются осколки.
По двое напарников с каждой стороны одновременно запрыгивают в квартиры.
Санта и Вильгельм делают переворот, и, сгруппировавшись, перекатываются через подоконник.
Удары. Вопли, хриплый мат.
Двенадцать секунд. Всё кончено.
Пять трупов в каждом доме.
«Контрольная группа. Помещения обработаны. Всё чисто».
«Контрольная вышка – контрольной группе. Наши поздравления! И всем оставаться на местах! Полковник Ратманов сейчас поднимется к бойцам. Хочет на месте оценить эффективность зачистки».
- Валяй! – сказал до макушки затянутый в грязно-зелёный лесной камуфляж оперативник, предусмотрительно переключив перед этим рацию на приём сообщений и заблокировав микрофон. – Валяй… Смотри на душегубов этих… А вот ни за что на свете не согласился бы в один из этих домов войти! Ни за какие коврижки и прочие награды не согласился бы! Мало ли, что там у них на уме, у психов этих… И не заметишь, как прикончат!
- Левый или правый? – спросил Ратманов доктора, рассматривая дома в бинокль. – Два раза на седьмой этаж я не поднимусь, а лифтов, понятно, в этих домах нет.
- Есть лифтовые шахты, полная имитация, - услужливо подсказал полковнику стоявший рядом капитан из роты обслуживания полигона.
- Имитация мозгов у вас неполная! – разозлился Ратманов. – Мне бы сейчас подъёмник пригодился, а не разобранная наполовину шахта!
Капитан покраснел, щёлкнул каблуками до образцового армейского глянца начищенных сапог и, незаметно отступив на полшага назад, пробормотал себе под нос как можно тише: «…не ценит».
- Так левый или правый? – повторил вопрос Ратманов, достраивая бинокль. – Вы, доктор, кого в любимцы выбрали, в фавориты? Кто эти двое, кого отправим мы на выполнение самых сложных заданий?
- Я уже говорил вам, - ответил Балицкий.
Он замолчал на минуту. Ратманов терпеливо ждал, не отрывая от глаз бинокль.
- Марк и Лис, - отрывисто и чётко произнёс доктор. – Они в разных тройках. Лис с Вильгельмом и Марселем…
- Браво! – воскликнул Ратманов и, быстро сняв бинокль с шеи, передал его офицеру из группы сопровождения. – Хороший выбор доктор! Лис, Вильгельм и Марсель… И какой же из домов они штурмовали?
- Справа от контрольной вышки, - подсказал принявший бинокль офицер.
- Справа от вышки, справа от нас, - нараспев произнёс Ратманов.
Он снял краповый, по мерке пошитый специально для этих учений берет, и протёр платком лоб.
И пальцами смял мокрую от пота ткань берета, будто пытался выжать его.
«Отвык от формы» с сожалением подумал Ратманов. «Даже от такой… облегчённой. Потолстел, потею всё время. А в былые времена… И пять километров, и больше… Бегали, отжимались… Эх, молодость армейская!»
- В правый и пойдём! – решил Ратманов.
Головной убор он оставил на вышке. Шёл с непокрытой головой.
В конец концов, Управления – не армейская структура. Контора, а не казарма.
Можно позволить себе небольшую вольность.
Первым в комнату на седьмом этаже вбежал запыхавшийся офицер Управления. Старлей, с ног до головы обсыпанный пепельно-серой полигонной пылью, вытаращив белые, будто в бульоне вываренные глаза, прокричал истошно:
- Встать! Смирно!
Ни зафиксировав подобающих, по его мнению, движений в комнате, старший лейтенант с возмущённым видом начал вращать глазами, в которых замелькала, наконец, живая командирская мысль, и решительно сделал шаг вперёд с явным намерением самолично и собственноручно выстроить в ряд эту тройку зарвавшихся психов, которые таким явным и наглым образом игнорируют приказы офицера.
И начищенными ботинками-берцами наступил в кровавую лужу, забрызгав новые камуфляжные брюки.
- Это!.. – возмущённо произнёс старлей. – Это что…
И только в этот момент затуманенный служебным рвением взор его очистился и увидел он…
В центре комнаты свалены были грудой изувеченные тела с вывернутыми руками и ногами. Из-под штабеля изувеченной плоти растекалась ручейками по комнате кровь. Кровью же были забрызганы выцветшие, оборванные местами кремовые обои. Дверной косяк покрыт был бурыми разводами. Даже на потолке темнело свежее, явно кровавое пятно.
А ещё разбросаны были по комнате вырванные пальцы, куски кожи… И ещё какие-то… Кровавые ошмётки, куски плоти.
Посреди людоедского этого кошмара сидели рядком на старом, продырявленном матрасе (так же залитом кровью, как и всё в этой комнате) Лис, Вильгельм и Марсель.
Кровь их не смущала. Нисколько. Хлюпанье пропитанного кровью поролона их не раздражало. Не будь матраса – сели бы они и на пол. Сели бы так, как привыкли сидеть на занятиях в зале лечебного центра: подогнув ноги, выпрямив спину. Но на полу сидеть жёстко и неудобно.
И совсем, совсем мокро.
Лучше уж на матрасе.
Патриотические больные сидели и мирно занимались своими делами.
Лис безуспешно пытался вернуть на место оторванный воротник комбинезона. Он шептал что-то вполголоса с озабоченным и укоризненным видом. Похоже было, что он уговаривал воротник не дурить и не упорствовать, и воссоединиться, наконец, с комбинезоном.
Вильгельм меланхолично и сосредоточено ковырялся в зубах подобранным с пола пальцем. То обстоятельство, что палец чужой и грязный, его явно не заботило. Впрочем, собственные его пальцы покрыты были коркой из запёкшейся крови и пыли, и потому для ковыряния тем более не годились.
Марсель же, обмакнув носок ботинка в кровавую лужу, рисовал им, будто кистью, узоры на полу, от усердия высунув кончик языка.
- Ой, ма,.. – выдохнул офицер и покачнулся.
Он захрипел, в горле у него забулькало. Он выбежал в коридор, оттуда – в прихожую.
Вскоре оттуда донеслось:
- …ть моя!
Хлопнула дверь.
В квартире минуты на три снова установилась тишина, лишь изредка прерываемая шёпотом Лиса.
«Иди же… Дурак! Как ты не понимаешь? Мне нельзя без воротника! Доктор отругает! Нет, ты уж иди на место!»
- Брось его! – не выдержал, наконец, Вильгельм.
- Сам брось! – не остался в долгу Лис. – Нельзя чужое брать. Сколько раз тебе говорили? Не твой палец, чего ты схватил?!
Окончательно разозлившийся Лис вырвал остатки воротника и отбросил в угол.
- То и схватил, - спокойно ответил Вильгельм. –
