Когда звезды стали ярче

главное—я должен ему только за работу. Кожа у меня есть, крокодила завалили на днях. Необычного. Представляешь, весь белый, как чистокровочья ладонь.
––А смотри, что я нашел!—и показываю найденный трактат Зарну.
Охотник сразу забывает про белых крокодилов. Внимательно смотрит на дату, бледнеет, даже ухмылочка исчезает.
––Увертливый, ну скажи, скажи, что ты меня не разыгрываешь!
––Не подделка,––успокоил его я.—Нашел, когда чинил насос.
Страдальчески закатив глазищи, Зарн возвращает книгу и изрекает то, от чего становится не по себе:
––Знаешь, Оррин, лучше бы ты ее не находил. Не зря ее спрятали так далеко и надолго.

Придя домой, я завариваю себе целебных корешков и сажусь читать. Конечно, не все понятно, очень много написано, как строили подземные города, как разрабатывали систему жизнеобеспечения…
«Перебирая старые документы, я нашла проект интересного устройства, которое бы зачерпывало кристаллы замерзшего воздуха на поверхности и подавало в подземный город. Но, во-первых, с повышением температуры кристаллы расплавятся и испарятся, и весь воздух улетучится обратно, а во-вторых, не создано такого материала, способного выдержать космический холод...
…Как-то зашел спор о подаче энергии в города. Разделились на две группировки: одни настаивали на ядерных реакторах, другие, наоборот отвергали из-за сложности исполнения и ненадежности. И очень трудно будет подземным жителям их обслуживать, особенно через тысячу лет после основания. Боюсь, одичают… Я выписала из Рекъявика усовершенствованную станцию, использующую энергию земных недр. Точнее, чертеж станции. Внесла небольшие изменения, и ее намного проще обслуживать и ремонтировать. Наша бригада довела это дело до конца, и станции теперь почти полностью автоматизированы, а пластики и сверхчистые металлы сделают их почти вечными»
Да уж, Иерра Тагава права: по сравнению с людьми до Угасания, чистокровки безнадежно одичали. Хм…довольно интересный механизм для зачерпывания кристаллов. Хотя, возникли бы явные трудности с ремонтом…
Надо найти про само Угасание… А, есть кое-что…
Никогда не забуду тот день, когда погасло солнце. Во-первых, несколько недель кряду оно поднималось очень поздно даже по меркам нашего умирающего мира. Все это время оно было тусклее обычного. Если раньше было сравнимо с раскаленным металлом—не расплавленным, как в совсем уже давние времена, миллион лет назад… То последнее время солнце было пурпурно-карминного оттенка, как подсохшая кровь. Печальное зрелище! Во-вторых, все это время держались необычайные холода.  
В самый последний день оно взошло почти черным. Я сразу поняла, что это значит, но не спешила в подземный город, а только поплотнее замотала лицо шарфом под самые глаза. Ресницы сразу же прихватило инеем, и я смотрела как из ледяной пещеры с заросшим сосульками входом.
Я читала про затмения и ожидала чего-то похожего, но при затмении тьма закрывает солнце только с одной стороны, постепенно наползая. Угасло солнце совсем не так.
Сначала солнце обвело огненной кромкой, которая почти сразу исчезла. Солнце подернулось тускло-пурпурной дымкой, а по краю—совсем черное. Затем полоса по краю начала разрастаться, пока не затмила окончательно. Светлое пятно в середине сжималось до тех пор, пока не исчезла последняя искорка.
И—я заявляю это как большую правду, чем мой город и я сама, поскольку в последний раз взглянула на небо—звезды стали ярче.
Ярче и крупнее, как алмазы…хотя что я знаю об алмазах»

Да, что госпожа Тагава знает об алмазах. Они на самом деле страшненькие—блеклые, либо полупрозрачные. Говорят, в древности их обрабатывали до блеска, но непонятно, зачем. Тогда ими трудно будет резать прочную сталь. Звезды… Что есть звезды? Ах да, были звездные корабли… Может, дальше попадутся более подробные объяснения?  
Я быстро просматриваю текст, не вникая в смысл, просто ища слово «звезды». Есть!

«А еще в подземных городах построили станции для наблюдения за звездами. По образу и подобию орбитальных телескопов, как я понимаю. Просто ужасное мучение к ней энергию подводить! Ближе к поверхности пришлось ставить обогрев, иначе  любая часть телескопа рассыпалась бы в пыль. Особенно кварцевые стекла меня настораживают. Ну оптволокно ладно, и не такое выдерживало. Управление примитивное, кто угодно поймет. Сбоев с энергией пока нет. Если что-нибудь выйдет из строя—вот готовые чертежи»

Следующие несколько страниц исчерчены чем-то малопонятным. Под одним из набросков размашисто подписано «общий вид». В переплетении линий, перехваченных короткими черточками и зигзагами, проявляется что-то крайне знакомое… Я достаю из кармана тонкий листок с наспех процарапанной картой Цитадели—несмотря на строжайшие запреты, нарисовал себе, чтобы не заблудиться. Да, вот стены, вот коридоры,   сходится почти полностью. Кроме вот этой пристройки. В цитадели ее нет. Может, я просто ее не нашел? Я пролистываю еще несколько страниц. Вот пристройка крупным планом и пол-листа непонятных формул. Подписано «станция наблюдений». Завтра загляну. А ну как… приду не один? Зарна с собой проведу! Как истинный Остроглазый, он увидит даже малейшую щель в камне. Ведь могли вход на станцию и заделать с целью безопасности—например,  перед крупным вторжением отребьев. Так же его могло завалить землетрясением. Чтобы снять наблюдения, пробирались каким-нибудь кружным путем. Подземный дух меня забери, я должен посмотреть на звезды. Не знаю, зачем, но если я их не увижу, мне незачем дальше жить.
 До вечера я успеваю переделать кучу дел. Зайдя в кузницу за инструментами (не голыми же руками стену царапать) скандалю с новым подмастерьем Урвика, высоким рыжеволосым вилванийцем, по их обычаю затянутым в шелк. Захожу к Зарну, пытаясь уговорить его помочь мне, и терплю поражение—завтра он уходит по своим охотничьим делам в двухдневный рейд. Наконец, посещаю Ункани—уже вечность ее не видел. Резчица как раз решает с шаманкой крайне сложный духовный вопрос, в которых я мало что понимаю. При виде меня Ункани даже прослезилась. Нэла тактично отвернулась, а потом и вовсе покинула лавку. Я до поздней ночи рассказываю Ункани о найденных записях, не проронив ни слова о «станции наблюдений», о поисках секретов. Резчица тонко улыбается, фыркает «Полутень кого угодно обойдет! Если что найдешь, я хоть мимо охраны вынесу, хоть спрячу».  Ну да, маленькая смелая Ункани может. Но если она догадалась, что будут с этой книгой у меня неприятности, значит, так оно и есть.
Но прятать у Ункани я пока ничего не собираюсь, а придя домой, прочитываю еще главу.

Я успела уйти до того, как началась паника. Люди, собравшиеся на площади посмотреть на гибель Солнца, были слишком ошеломлены, чтобы помешать, только смотрели пустыми глазами сквозь меня, когда я пробивала дорогу локтями. Наверное, никогда не забуду поблескивающие в темноте глаза. Вскоре мне приходится бежать по тоненьким затерянным улочкам—толпа заполнила более широкие, а каждый раз ввинчиваться в плотные людской поток отняло бы много времени и сил. Инструкцию я помню четче, чем если бы она была вытатуирована на запястье: прибыть в научный центр корпорации и воспользоваться подъемником. Успеть, пока не началась паника. Остальных эвакуируют спецтранспортом. Главное—чтобы подземные города успели занять те, кому они предназначались. За вычетом преступников, бродяг, пьяниц, наркоманов и тех, что с психическими отклонениями; только ученые и рабочие. О чиновниках не знаю…
Подъемник забит так, что и крысе не втиснуться, но я все-таки нахожу место, прижавшись к боковой стенке. Кто-то ворчит: «Ну наконец-то, тебя только ждали» Вляпываюсь во что-то блеклое, размазанное по стене. Озабоченный голос: «Спуск долгий, а ну как воздуха не хватит» «Между прочим, здесь колонии кислородных бактерий»––отрезала я. Подъемник плавно скользит в глубину, и очень вовремя—сверху доносится звон разбитого стекла, топот множества ног, яростные вопли.
Несколько раз я засыпала и просыпалась от особенно сильного толчка или тычка локтем—спускались не меньше пяти часов. Однажды я уже была в подземном городе, проверяла силовую станцию. Должна сказать, понравилось—рационально, удобно насколько возможно, и ничего лишнего.
Первым делом нас привели в главный отсек—со всеми системами жизнеобеспечения. Самое большое помещение выглядело, как больничное крыло—узкие лежанки, накрытые белым. Несколько выбивался из вида длинный стол, уставленный подносами.
«Прошу к последней трапезе»––ухмыльнулся наш специалист по мутации. Узнала я его только по голосу… Просто ужасно, в каком он был виде: неестественно выпуклые глаза, блестящие, как у кошки; круглые оттопыренные уши; а кожа гладкая и глянцевитая, как листья южных растений. «Вот, полюбуйтесь на человека нового типа. То есть на меня. Через месяц станете такими же. Принимайте капсулы, ешьте и ложитесь» На подносах лежали разноцветные капсулы и куски чего-то прозрачно-янтарного, как оказалось, энергетическая пища. Не знаю, как остальные, но я после долгого спуска слишком устала, чтобы противиться, и выполнила все в точности. Запив снадобья водой из пластикового стаканчика, я растянулась на лежанке. Превращение займет месяц, который мы проведем в бессознательном состоянии. Последней мыслью было: «Хоть отдохну от души!»  
Первым, что я почувствовала при пробуждении, был голод. Хорошо, что о нас позаботились—на прикроватной тумбочке оказался стакан с водой и блюдце с концентратами. Изменений я в себе не почувствовала, сразу скажу. По ощущениям—глаза такие же, уши тоже, кожа и внутренние изменения тем более не чувствуются. Но показалось, что в помещении очень светло. А ведь раньше освещение было тусклым. Может, новые лампы вделали? Нет, такие же. Значит, я стала лучше видеть. Поднесла руки к глазам—кожа чуть побледнела и теперь напоминала глянцевые лепестки. Провела пальцами по лицу—глаза как будто выпирали из слишком маленьких глазниц. Неосторожным движением столкнула стакан и поймала его на лету. Да, как и предупреждали, реакция несколько ускорится.
Что я знаю о дополнительных способностях? Да почти ничего. Ученые считают, что это побочный эффект мутации. Как бы то ни было, некоторые получили более быструю реакцию, у кого-то улучшился слух или зрение, и другие способности. Я, например, частично владею мимикрией, кроме того, бесшумно перемещаюсь. Мы даже придумали определения для каждой способности и приставляем к имени. Немного смешно звучит, как у дикарей из древних племен. Зато не путаемся. Я, например, Полутень—идеальный шпион. Остроглазые все до одного снайперы…

Ну, про способности я знаю. Странно, у Иерры ни полслова о чувстве опасности, которое обостряет способности. Наверное, развилось позже, пять тысяч лет, как никак… Мимикрия, я так понял, это маскировка, а что такое, «снайпер»? Это, наверное, очень меткий и ловкий охотник, который не возвращается без добычи.
Помолившись на сон грядущий, я подзываю Птица. Как назло, крылатый подлец  куда-то делся. Перевернув полдома, я нахожу его в собственном мешке с припасами—там оставалась пара порций копченой крысятины,