потерял. Я вообще, не всё помню, что было со мной, когда я пил, - честно отвечал Вова.
- Если паспорта нет, - задумался я, как бы просто и коротко объяснить ему?
По двору торопливо прошла женщина маленького росточка в чёрной одёжке служительницы англиканской церкви. Она скрылась за дверью служебного помещения. Я вспомнил отца Джона и Сергия. Надо бы написать письмо Джону и позвонить Сергию. Но я пребывал не в том настроении.
- Так что будет со мной, если нет паспорта? – вернул он меня в тему.
Вова начинал притомлять. С момента его появления, мы так и не смогли продолжить с Сашей наш разговор о музыке 60-70–х годов.
- Вова, ты видел ту представительницу церкви?
- Ну?
- Здесь в определённые дни заседает выездная инквизиция. Они рассматриваю личные дела арестантов. Те, кто отказывается добровольно покинуть Англию, их сжигают в местном крематории. У тебя, Вова, есть два пути; бесплатно и бесславно вернуться на родину. Или стать в упрямую позу отказника-мученика, и быть сожженным, как учёный еретик и скиталец - Джордано Бруно. В случае кремации, ты сразу решишь все свои украинские проблемы. А в родном Тернополе, возможно, даже назовут твоим именем улицу.
(Джорда́но Бру́но (итал. Giordano Bruno; настоящее имя Филиппо, прозвище — Бруно Ноланец. Родился в 1548, Нола близ Неаполя — помер 17 февраля 1600, Рим) — итальянский монах-доминиканец, философ и поэт.
Бруно высказывал ряд догадок, опередивших эпоху и обоснованных лишь последующими астрономическими открытиями: о том, что звёзды — это далёкие солнца, о существовании неизвестных в его время планет в пределах нашей Солнечной системы, о том, что во Вселенной существует бесчисленное количество тел, подобных нашему Солнцу. Бруно не первый задумывался о множественности миров и бесконечности Вселенной. Был осуждён католической церковью как еретик и приговорён светскими судебными властями Рима к смертной казни через сожжение.
В 1889 году, спустя почти три столетия, на месте казни Джордано Бруно был воздвигнут памятник в его честь.)
- Серёга, я серьёзно! – озадачился от излишних вопросов Вова.
- Ты верно заметил о выездных заседаниях инквизиции, - подсказал Саша. – Здесь каждую неделю принимают работники миграционной службы. Надо только предварительно записаться на приём. Я думаю, ему надо к ним обратиться и всё выяснить о своём положении, - советовал Саша.
- Серёга, сходишь со мной на приём? Объяснишь им, что у меня в Украине – лишь формальное гражданство. Больше ничего! Мне там негде жить. Последние пять лет я жил, пил, лечился и работал в Англии. Теперь, Лондон - моё новое постоянное место жительства. Поэтому, меня нельзя депортировать! – отчаянно честно выдал Володя черновую заготовку своей речи для инквизиции.
- Звучит убедительно! – искренне признал я. – Запишемся на приём вместе. Мне тоже надо поговорить с ними, - согласился я.
- Я думаю, Вова, самый убедительный твой аргумент, который ты можешь представить им, это тот факт, что ты пять лет работал в этой стране, и всё заработанное честно, до последнего пенни, спускал на аренду жилища, продукты питания, алкоголь и табак. Идеальный гражданин!
- До моего ареста я и считал себя гражданином. Ведь я прожил в этой стране, более пяти лет! – поддержал Вова моё предположение об идеальном гражданине.
- Проблема лишь в том, что местные бюрократы не знают о твоём британском «гражданстве». И, похоже, даже не желают знать об этом.
- Вот, сходим на приём, и ты всё объяснишь им, - подвёл итог, успокоившийся Вова.
Поселился он в одном купе с Сашей. Желание трудоустроиться и прочие общие интересы сблизили их.
А в наше купе прибыл чёрный тип в пижонском костюме, с толстой цепью на шее. Он постоянно фыркал, выражая своё возмущение по поводу его задержания и принудительного поселения в этом отвратительном месте!
- Я здесь долго не задержусь, - заявил он нам, брезгливо присаживаясь на свободную кровать. – Завтра меня выпустят!
Он оставался в своём светло-сером нарядном костюме, что выглядело нелепо.
- Это недоразумение. Невозможно вот так, без суда задержать человека и упрятать в такой дыре, - не мог он умолкнуть, пребывая в состоянии стресса.
Говоря, он поглядывал на нас, желая услышать что-то в поддержку.
- Можешь переодеваться, - кивнул я в сторону казённой одёжки, которую он брезгливо отложил в сторонку. – Думаю, рождество ты будешь праздновать здесь, - ответил я на волнующий его вопрос.
Парень вскипел!
- Нет, нет и нет! Максимум – два дня. Не более! – убеждал он сам себя.
- Спроси его, чем он занимался в Англии? Не похож он на нелегального рабочего, - заинтересовался Игорь новым соседом.
- Тебя где и как задержали? – спросил я новенького.
Чёрный обрадовался проявленному вниманию к его судьбе.
- В ресторане. Я хотел рассчитаться кредитной карточкой. А они вызвали полицию… - неохотно и сбивчиво ответил он.
- Карточка оказалась поддельной. А при обыске, у тебя нашли ещё нескольких таких же поддельных кредиток? – предположил я.
Парень вытаращил на меня свои глазища, и согласно кивнул головой, не говоря ни слова, словно это был его личный секрет.
- В полиции, установив твою личность и выяснив, что ты пребываешь в стране нелегально, они пригласили миграционную службу и передали тебя им?
- Верно! – кивал он головой, рассматривая меня, как злого шайтана.
- Тебе повезло, что полиция не захотела возиться с уголовным делом. Решили, что проще избавиться от тебя, как от нелегала, - рассуждал я вслух.
- Что значит «избавиться от меня»? – напрягся он.
- Удалить из страны. Депортировать. Лишить права въезда - объяснил я.
- Нет. Этого не может быть, - тихо и задумчиво сказал он сам себе.
- Не волнуйся, они не скоро депортируют тебя. Позволят отпраздновать здесь рождество, - кивнул я на его голый казённый матрац.
- Пожалуйста, не говори так, - тихо, но злобно огрызнулся он на мою правдивую шутку.
Игорь, поняв суть услышанного, открыто рассмеялся, наблюдая за реакцией чёрного соседа.
- Скажи ему, что он здесь будет рождественской снегурочкой, - хохмил Игорь в адрес непонимающего, растерянного негра в костюме.
Я заметил, что новый сосед уже затаил на нас обиду. Мы не успокоили его. Скорее наоборот.
Первую ночь он лёг спать, не снимая своего костюма, видимо, надеясь, что утром сойдёт с этого поезда.
Утром, когда народ сонно потянулся в столовую, он отправился искать правду.
На пути в столовую мы видели, как наш новый сосед эмоционально приставал к надзирателям. Те же, флегматично указывали ему направление в столовую.
Однако, ему удалось прогнать волну. Вероятно, он достал кого-то из служащих, упомянув при этом меня и мои шутки.
После завтрака, в наше купе заглянул недовольный надзиратель.
- Иванов? – хмуро обратился он ко мне.
- Да.
- Твоё место – номер такой-то. Пожалуйста, займи своё место, - строго сказал тот, и торопливо покинул казарму.
Я прошёл в середину вагона, отсчитывая номера посадочных мест.
Моё спальное место оказалось в эпицентре индусского чаепития. На кровати, отмеченной предписанным мне номером, восседали трое индусов, с кружками в руках. Над койкой, на стене красовались очень цветные картинки многоруких Богов неопределённого пола. Человек десять, сидящих и стоящих индусов с любопытством уставились на пришельца.
- Харе Кришна! – приветствовал я их.
- Кришна Харе! – дружно ответили мне.
- Это место свободно? – спросил я, указав на кровать.
По их реакции было ясно, что не все поняли, о чём я спросил. Но гости, сидящие на спорной койке, встали, освободили место и вежливыми жестами пригласили меня присаживаться.
Мне вовсе не хотелось нарушать их идиллию. Но надо было как-то вписаться в это специфическое купе восточного экспресса.
Они заговорили между собой, обсуждая моё появление. Наконец, один из них, заметно, старше по возрасту, обратился ко мне.
- Мистер, хотите чаю? – вежливо спросил он по-английски.
- Спасибо. Не сейчас. Объясни своим друзьям, что я должен поселиться здесь, - указал я на кровать, застеленную чьим-то бельём. Настенные полки тоже были заставлены.
- ОК, - согласно кивал он головой в ответ.
- Тогда, я приду позже, с вещами, - сказал я, кивнув на своё место и полки.
- ОК, mister! Welcome! – кивал он головой.
Я ушёл.
Игорь лежал в своём купе, покуривая.
- Ну шо? Где твоё место оказалось? – поинтересовался он.
- Среди индусов.
- Возможно, это лучше, чем с неграми, или арабами, или албанцами, или китайцами, - утешил меня Игорь.
- Да. Пожалуй, лучше уж в окружении индусов. Ты прав, - признал я, ужаснувшись от перспективы пожить в иной этнической коммуне.
- Мне сразу не понравилось явление этой самовлюблённой обезьяны в костюме. Урод, с утра побежал, всех взбудоражил… - ворчал Игорь.
Я собрал свои вещи и не знал, чем занять себя. На меня нахлынуло чувство неприязни к этому отвратительному месту и к стране в целом.
- Пойду, позвоню в наше консульство, - ответил я Игорю и вышел.
В этот раз трубку подняла какая-то девушка. Выслушав, по какому вопросу я звоню, она просила подождать. Снова возник тот же парень.
- Да, Сергей Александрович, мы всё помним. Ответ на запрос пока не получили, но по нашим расчетам, вскоре получим. И сразу сделаем вам проездной документ, - заученно отвечал он.
- Как скоро? Вы можете сказать конкретней? – перебил я его.
- Думаю, в пределах дней десяти. Максимум, - добавил он.
- Спасибо. Я буду позванивать вам. До свидания.
- Всего доброго!
Я вернулся к Игорю
- Ну шо там? – интересовался он.
- Прежняя песня; как только, так сразу. Этот парень звучит стабильно вежливо, как автоответчик, - раздражённо ответил я
- А я тебе, что говорил! Запишись на приём к миграционным работникам, - советовал Игорь. – У них свои служебные связи и отношения с консульствами. Пусть и они напоминают о нас.
- Точно, сейчас же пойду и запишусь, - согласился я, и снова вышел из купе.
Я не мог спокойно сидеть. Надзиратель, потребовавший от меня занять «своё место» вывел меня из равновесия. Какая была необходимость перемещать меня?
Кабинет, на который указал мне первый попавшийся на пути служивый, оказался открытым. Я постучал в открытую дверь и вошёл.
- Слушаю? – оторвался от бумаг пожилой офицер.
- Я хотел бы встретиться с миграционными работниками, - коротко доложил я.
- Ваше имя? – придвинул он журнал записи.
- Иванов.
Он сделал запись.
- Готово! – взглянул он на меня. – Вас пригласят и проводят на приём, - добавил он.
- Спасибо, - ответил я, и вышел.
Вспомнил о библиотеке и заглянул туда. Библиотекарь искренне желала скрасить моё пребывание здесь. Я лениво думал, рассеянно оглядывая небольшое помещение с книжными стеллажами. Наконец, вспомнил о детективе, чтение которого недавно положительно отвлекло меня. Женщина с вежливой улыбкой взирала на заторможенного утреннего посетителя тюремной библиотеки, ожидая услышать вразумительное пожелание.
- Martina Cole, - неуверенно выдал я имя английской писательницы.
- По-моему, такой у нас нет. Пожалуйста, продиктуйте это имя по буквам, - попросила она.
- Давайте я напишу, - предложил я.
- Пожалуйста, - она передвинула ко мне по столу лист бумаги и ручку, а сама обратилась к монитору компьютера.
Я написал имя писательницы
